Сергей Переслегин - Опасная бритва Оккама Страница 11

И в тех местах, где оптика лгала,

Я выпрямлял собою зеркала…

За последние десятилетия «Война Кольца» проанализирована вдоль и поперек. Наверное, только Текущая Реальность изучена ныне лучше, нежели мир Дж. Р. Р. Толкина. Исходный Текст снабжен комментариями и целыми томами толкований, он рассыпан калейдоскопом продолжений, вывернут наизнанку сонмом пародий, оттранслирован на языки музыки, анимации, кино. Относительно всех мыслимых плоскостей симметрии Текста созданы и апробированы «зеркальные отражения».

«Последний кольценосец»[34] можно принять за одно из таких отражений — тем более что первому изданию был предпослан заголовок «История Средиземья — глазами Врага». Однако военлекарь второго ранга Халадин слабо ассоциируется с образом Черного Властелина, да и не проходят перед его мысленным взором имена конунгов и названия выигранных ими битв.

Мир–текст «Средиземье» был соткан профессором английской литературы Дж. Толкиным из информационных архивов, присоединенных к западноевропейскому эпосу, и до сих пор оставался вотчиной филологов. «Последний кольценосец» образует альтернативное представление: естественнонаучный подход к созданным реалиям. Этим книга и интересна.

Заметим здесь, что Толкин, если не Джон, то, во всяком случае, Кристофер[35], не был чужд подобного анализа, о чем свидетельствует длинный кусок «Неоконченных историй» в котором дается подробное описание оптических свойств палантиров.

Увы, отрывок столь же «научен», сколь удобочитаем. В «Последнем кольценосце» К. Еськов дает прозрачный намек на эту главу «Неоконченных сказаний»:

«— В оптике разбираетесь?

— В пределах университетского курса.

— Все ясно… Тогда лучше «на пальцах»».

В отличие от сэра Кристофера мэтр Еськов по мере возможностей избегает формального наукообразия. Социальная механика Средиземья объясняется именно «на пальцах»: через отсылки к земной истории «невооруженным глазом» видны параллели с Двуречьем, Средней Азией, Экваториальной Африкой, Аравией — через литературную игру в «интеллектуальный шпионский роман»[36], через сюжетообразующую «головоломку», подкинутую доктору Халадину главой ордена Назгулов, через иронические «протоколы эльфийских мудрецов». «Точкой сборки» столь различных художественных приемов является жанр исторической реконструкции, предложенный Л. Мештерхези[37]. Для этого жанра характерно, во–первых, отношение к. мифу не столько как к метафоре исторического события, сколько как к его точному описанию (в пределах неизбежных трансляционных погрешностей), во–вторых, последовательное применение принципа актуализма, согласно которому «любые системы в прошлом функционировали так же, как их современные аналоги, до тех пор, пока не доказано обратное»[38].

В соответствие с высокими современными художественными стандартами роман К. Еськова рекурсивен. С одной стороны, жанр исторической реконструкции подразумевает формальное применение естественнонаучного подхода к Средиземью — миру мифическому, фантастическому, выдуманному. С другой — естественнонаучный подход живет внутри самого романа: он выступает в качестве предмета трех сюжетообразующих диалогов (Саруман — Гэндальф, Шарья — Рана — Халадин, Саруман — Халадин), обсуждается в «Оружейном монастыре» Дул — Гулдора, структурирует пространство эпилога. В этом смысле «Последний кольценосец» можно назвать книгой о приключениях рационального познания, написанной в ключе рационального познания. Такая рекурсия, может быть, позволит читателю взглянуть «из надсистемы» на саму суть науки и тем самым зафиксировать ее место в «личной Вселенной».

Роман К. Еськова не нуждается в обычном послесловии: автор, следуя эстетике научного трактата, замыкает текст эпилогом, где добросовестно комментирует историю Халадина и вписывает ее в контекст учебника истории для шестого класса[39]. Все же некоторые, намеченные в тексте смыслы остаются не распакованными, и прежде всего, это относится к сравнительному историческому анализу Средиземья и Текущей Реальности. Эта тема и станет основным предметом нашей статьи.

Средиземье в контексте сравнительной истории цивилизаций

В Текущей Реальности зарождение научного подхода датируется ранним Возрождением. В основу соответствующего типа мышления положен ряд принципов (презумпций), из которых нас будет интересовать прежде всего принцип развития. В применении к миру–тексту Средиземья это подразумевает линейность времени вместо его цикличности.

Линейность времени — это европейская картина мира, это диалектическая спираль исторического движения, это обязательный приход индустриальной фазы развития общества. А также — выработанные и засоленные почвы, угольные терриконы, ядерные взрывы и безжизненные равнины, поросшие черными маками; ударные авианосцы, атакующие Заокраинный Запад. Линейное время — это динамически развивающиеся цивилизации Мордора, Умбара, Кханда, Изенгарда.

Циклическое время задает жизненный ритм традиционных обществ земного востока: замкнутых культур, исповедующих принцип Дао. Это — «дурная бесконечность», неизбежное «повторение пройденного», это право возвыситься до понимания таинств Вселенной, но — ценой невозможности кому–то передать свои озарения или хотя бы использовать их. Циклическое время характерно для странного, не имеющего прямых аналогов в Текущей Реальности мира Зачарованных лесов Лориена.

И наконец, «земли войны»: Рохан, Гондор, северные княжества, в том числе Хоббитания, к началу «Войны Кольца» не достроившие свою цивилизационную идентичность. Такова сцена, на которой разыгрываются события «Властелина Колец», «Последнего кольценосца» и десятков других «толкино–ориентированных» художественных произведений[40].

1

К. Еськов описывает геоэкономическую структуру Средиземья конца Третьей эпохи, следуя общеизвестным источникам, то есть «Сильмариллиону» и «Властелину Колец». При изучении этих текстов бросается в глаза устойчивость конфликта, образующего динамический сюжет истории Мира Толкина.

Вся история Древней Эпохи образована перипетиями многовекового противостояния Ангбада и эльфийских королевств. Насколько можно судить, оба воюющих социума пребывали в архаичной фазе развития; тем не менее прослеживается вполне определенный курс «Врага» на создание новых и новых развивающих технологий, прежде всего военных, в то время как эльфийская изобретательность закончилась тем же, чем началась, — трагической фигурой Феанора.

Собственно, трагична вся история нолдоров, эльфов–рудокопов. В их психике причудливым образом переплелось линейное время, маркированное актами творчества, страшными клятвами, торжественным Исходом из Валинора, и время циклическое, обрамляющее калейдоскоп битв, предательств и неустойчивых союзов. Понятно, что нолдоры более всех были заинтересованы в сохранении существующего положения дел: при любом определенном исходе «войны сильмариллей» они были обречены или на уничтожение, или на ассимиляцию.

Однако в течение всей Древней Эпохи именно нолдоры остаются главной ударной силой антиморготовой коалиции. Подобная ситуация известна нам и по Текущей Реальности. Может быть, наилучший пример — Польша, максимально заинтересованная в межвоенный период (1918–1939) в европейской стабильности и постоянно эту стабильность нарушающая.

«Битва внезапного пламени» знаменует резкий и необратимый перелом в «тысячелетнем конфликте»[41]. Нужно ли понимать под «драконами» продукты биоинженерии, или некий аналог «танков», или же броненосные корабли с механическими двигателями, взявшие под контроль долину Сириона (в комментариях к «Сильмариллиону» рассматриваются все эти возможности и, кроме того, ряд совсем экзотических версий), — в любом случае эльфийские армии были разгромлены, осада Ангбада полностью снята и армии «темных сил» впервые за всю войну вышли на оперативный простор. Останавливать их было нечем, тем более что под контроль войск Моргота перешли основные сельскохозяйственные угодья Беллерианда, в том числе — пастбища Ард — Галена, экономический базис тяжелой кавалерии, главного наступательного оружия доиндустриальных эпох.

Далее «конфликт времен» некоторое время пребывает в латентном состоянии, а в Средиземье устанавливается полный хаос. Ангбад пытается (безуспешно) ассимилировать или уничтожить остатки эльфийской культуры, эльфы же впервые привлекают на свою сторону значимые количества людей, что дает возможность испытать еще один шанс («Битва Бесчисленных Слез») и затем перейти к партизанской войне. Заканчивается Древняя Эпоха Войной Гнева, о которой источники не сообщают решительно ничего, кроме непреложного факта личного участия в ней Богов.