Абсолютное Зло и другие парадоксы объективной этики - Илья Свободин Страница 28

«мне вчера дали свободу, что я с ней делать буду!» Но на самом деле герой Высоцкого хочет именно свободы – от пустоты, неопределенности, бессмысленности. Да, свобода бывает трудна, она требует выбора и ответственности за него, но даже в этом случае человек хочет свободы – свободы от выбора и от ответственности. Но не преувеличение ли это? В определенном смысле, да. Человек не всегда свободен в своем выборе. Иногда воды хочется потому, что нет сил терпеть. Однако будучи свободным, человек всегда выбирает свободу.

Как же нам быть? Как договориться о конечной цели, если с ней абсолютно все неясно? Так же, как люди делают всегда, когда хотят свободы – они договариваются о том, что ясно, или по крайней мере, может быть ясно. И это, как нетрудно догадаться, противоположность свободы – природа с ее законами. Мир, к счастью, хоть в чем-то не зависит от нас, а значит его знание дает нам почву для согласия.

Вы спросите – при чем здесь знание? Что толку знать как устроен мир, если из сущего не следует должного? Ответ в том, что это не совсем так. Ведь согласитесь – свобода, связывая одно с другим, должна таить в себе какой-то способ перехода от сущего к должному. И он есть – должное рождается из отрицания сущего! Но что значит «отрицать»? Как это? Это значит идти наперекор природе, отвергать все, что нам ясно, что нам известно о ней – любую необходимость, любое принуждение ее законов. В этом суть осознанного, морального выбора. Мы должны сделать так, чтобы события всегда меняли свой ход, чтобы будущее перестало вытекать из прошлого – так мы преодолеваем прошлое, отталкиваемся от него. Зачем? Затем, чтобы быть свободными! Меняя будущее, мы не только доказываем нашу способность делать это, но и выражаем себя, ведь будущее теперь зависит только от нас, от нашего желания, от нашей фантазии и нашей мечты. Выражаясь кратко, должное – это преодоленное сущее, так же как свобода – это преодоленная необходимость.

Однако мы не можем просто взять и отвергнуть законы природы. Нам надо придумать как это сделать. А чтобы придумать, надо понимать природу, знать как она работает. Иначе нас не только постигнет неудача, но мы, в лучшем случае, думая что победили природу, будем следовать ее законам сами не осознавая этого. Стало быть, чтобы увериться в своей свободе, надо сперва узнать какой-то природный закон, убедиться, что мы понимаем его правильно, а затем нарушить его, убедиться что мы можем его преодолеть, что наша воля сильнее закона.

В этом и заключается конечная цель познания. Всякая иная цель бессмысленна. Мы не можем познавать мир с целью более эффективного следования его законам, поскольку законы всегда действуют максимально эффективно – с «их» точки зрения :) Точно так же, мы не можем познавать мир просто из любопытства, не меняя его. Знание законов дает нам знание будущего, но предопределенное будущее вступает в конфликт со свободой. Знания несут с собой ответственность, и эта ответственность – за будущее. Наш долг – сделать его лучше.

Чем больше мы знаем, тем больше шансов изменить будущее. И тем легче нам творить, поскольку само творчество не может взяться на пустом месте, без знаний. Процесс творчества как бы «питается» знаниями, он по сути заключается в манипуляции ими. Ведь мы не можем отменить причинность, выдумать будущее из ничего – будущее всегда зависит от прошлого, вытекает из него. А значит нам надо суметь изменить будущее так, чтобы оно одновременно и стало новым, и логично следовало из прошлого. Как нам это удается? Мы преодолеваем действие одних законов при помощи других. Мы не столько выдумываем будущее из ничего, сколько направляем его в нужную сторону, и это направление указывается свободой, которая, если вы не забыли, помимо всего прочего работает у нас маяком.

Для иллюстрации возьмем земное притяжение. Люди долгое время притягивались к земле не отдавая себе в этом отчета. Постепенно они заметили этот факт. Естественно, у них возникло желание освободиться от притяжения. Они углубились в исследования, изучение птиц и т. п. В итоге притяжение больше не является для людей проблемой, по крайней мере на Земле. При этом закон притяжения продолжает работать – люди научились его преодолевать используя свои знания и идеи. Еще пример – закон выживания сильнейшего. Он тоже действует, но люди научились обходить его помогая выживать слабым, запрещая грубую силу.

Отсюда кстати видно, что окончательно убедиться в том, что мы поняли некий закон природы правильно, можно только преодолев с его помощью другой закон. Именно в этот момент будущее начинает зависеть от нашего желания. Новое, более свободное будущее говорит о том, что наши знания верны. Таким образом свобода является не только критерием правильности наших действий, но и критерием истинности наших знаний.

Вы скажете – но как может быть критерием непонятно что? Только так и никак иначе – ведь иначе нам потребуется критерий истинности для самого критерия! На практике, однако, все несколько проще. Мы может быть не понимаем свободу, но мы ее «чувствуем». И чувствуем мы ее лучше всего тогда, когда нас ее лишают, когда мы вынуждены поступать определенным образом. Что, естественно, происходит именно тогда, когда мы знаем об этом. Вот почему мы можем сказать, что критерий истинности дан нашему разуму «априорно», т.е. до всех остальных знаний. С чувства свободы начинается и потребность в познании мира, и воля к его преобразованию.

Но как получается, что мы чувствуем свободу, если мы познаем ее разумом? Разве разум не оперирует формальными концепциями? И разве чувства, со своей стороны, не коренятся в нашей животной природе? Во-первых, чувства проистекают не только из биологии. Так, мы говорили уже о моральных чувствах – презрении и достоинстве. К ним можно добавить стыд, угрызения совести, чувство долга, а также такие феномены, как ощущение «правильности», моральную интуицию, творческое вдохновение и, например, чувство справедливости, которые, как и все упомянутое выше, есть производные от чувства свободы. Во-вторых, разум не следует сводить к рассудку – логической машине, заточенной на манипуляцию формальными абстракциями. Именно разум, а не рассудок, является источником чувства свободы, которое остается чувством, а не знанием, потому что свобода формально непознаваема, потому что разум не может выразить свое знание о ней в виде ясных концепций.

В сущности, чувство свободы – это чувство различения добра и зла, а поскольку добро императивно, чувство свободы не просто ощущение – оно рождает специфический мотив, потребность действовать. Именно здесь кроется источник морального долга – и ценности, и сопутствующие им стремления, которые берутся как бы «неизвестно откуда». Этим также обьясняется, почему обьективная этика негативна – она знает, что такое зло, что мы должны менять, от чего отталкиваться, но не может точно указать нам, что такое добро – добро остается на уровне субьективного «чувства».

Вот почему свобода одновременно и наша цель, и источник нашего движения к ней, а «цель» свободы, выходит, заключается в том, чтобы воплотить саму себя, что недостижимо никакими детерминированными методами – только творчество, только выход за пределы обыденного, скачок в абсолютную неизвестность. А если обобщить, если вспомнить, что мы – часть мироздания, получится, что свобода лежит в основе всего сущего, она его порождает, так же как породила когда-то нас. Теперь и проблема существования свободы становится понятней – с одной стороны, свобода не может породить саму себя, а с другой, она «вынуждена» постоянно именно это и делать, иначе бы ее не существовало.

Понимание свободы, таким образом, плавно перетекает в понимание всего того, что свобода породила. И это возвращает нас к началу – мы познаем свободу «от противного», когда открываем законы природы, которые нас ограничивают, а идем к ней, когда преодолеваем эти законы. И чем дальше мы идем к свободе, тем лучше мы ее понимаем – благодаря тому, что лучше