Татьяна Кашанина - Происхождение государства и права Страница 3

Потребовались сотни больших и малых открытий и изобретений, чтобы палка-копалка собирателя обратилась в мотыгу, а сам собиратель стал крестьянином. Освоенные сельскохозяйственные культуры были уже в состоянии накормить человечество. Требовалось только о них позаботиться: правильно возделывать землю, ухаживать за злаками, овощами, фруктами, развивать системы ирригации и пр. И люди занялись всем этим и с немалым успехом.

Человек превратил и животных в своих слуг и помощников. Как и в случае с земледелием, «почва» для переворота здесь была подготовлена природой задолго до того, как настало время собственно животноводства. Первобытные охотники и собиратели, если оказывались в более благоприятных условиях, не убивали всех захваченных на охоте детенышей животных. Многих зверей и птиц, которые были им нужны, они приручали, держали у себя дома — сначала на привязи или за легким забором, а потом порой и на свободе. Сначала человек держал их для убоя, но затем научился получать от этих животных потомство.

Также поступали и племена, уже освоившие кое-какие земледельческие навыки, а потому избавленные от необходимости каждый день думать о борьбе с голодом. Разумеется, подобный образ жизни воспитывал навыки общения с животными. Охотники хорошо знали привычки и особенности своей многообразной добычи. Раньше или позже эти навыки должны были стать основой нового типа хозяйства. До сир пор ученые спорят, появилось ли животноводство самостоятельно и независимо от земледелия, так сказать, параллельно с ним, или земледелие предшествовало животноводству. Ведь для того, чтобы не только превращать пойманных животных в «живые консервы», но и получать от них шерсть, молоко, выращивать потомство и воспитывать его, требовалось две вещи: надежный источник питания и отсутствие дичи, поскольку это исключает нужду в производстве мяса. Тогда получается, что одомашнить крупный и мелкий рогатый скот и свиней могли те, кто уже занялся земледелием.

Как видим, умение человека неуклонно развивалось. Совершенствовались и орудия труда: мотыги, пилы, кинжалы, стрелы, копья, веретена и т. д. Их обработка превратилась в трудное занятие, которое требовало сноровки и силы. Им стали заниматься как мужчины (токари, оружейники, каменотесы и др.), так и женщины (плетение корзин, изготовление посуды из глины, изготовление тканей).

Таким образом постепенно человечество от присваивающей экономики стало переходить к экономике производящей. Возникновение производящего хозяйства было величайшим достижением первобытной экономики. Именно оно и привело к разложению первобытного строя и возникновению классовых обществ. Недаром за этим поворотным моментом, приходящимся в основном на период неолита (нового каменного века), закрепилось название «неолитической революции»[2].

Претерпевали изменения и брачные отношения. Вначале они характеризовались как эндогамные половые связи, когда практиковалось вступление в брак внутри определенной общности. Затем стал устанавливаться обычай экзогамии, т. е. запрещение брачного общения внутри рода и предписание этого общения за его пределами. Постепенно первобытный человек переходил к экзогамным брачным отношениям.

Распределительные отношения, или отношения собственности, существовавшие в тот далекий период, основывались на принципе относительного равенства. Это означало, что все орудия, средства и продукты труда в одинаковой мере принадлежали всем членам рода. В процессе потребления каждый получал свою долю. Однако процесс потребления материальных благ все же дифференцировался по половому признаку (женщины, вероятнее всего, потребляли меньше, чем мужчины-охотники). Играл здесь важную роль также и возрастной фактор. И, наконец, на более поздних этапах развития первобытного общества указанные принципы распределения дополняются и принципом учета социальной роли членов рода.

Первобытные люди жили одиночными общинами или родами численностью 20–30 человек. Лишь для крупной охоты члены общины собирались в небольшие отряды, составлявшие несколько десятков человек (рис. 1.1).

Общины группировались в поселки, или фратрии. Поселки могли быть исходными, первоначальными или разветвленными родами, но могли возникать и в результате искусственного объединения нескольких родов.

Постепенно сообщества людей увеличиваются. Фратрии объединяются в племена. Укрупнение общественных структур было выгодно всем: оно позволяет успешнее противостоять силам природы, использовать более совершенные орудия и способы труда, отражать нападение соседей, вести борьбу за захват территорий, источников питания. Племя выступало верховным собственником территории, носителем определенных культов. Люди жили как бы поселками. Скотоводы составляли большие лагеря. Когда истощался корм в округе, весь лагерь передвигался на новое место. Земледельцы разделяли между собой большую поляну, окруженную лесом, или часть речной долины. Они жили сплоченной деревней. Скотоводы — суровые и смелые люди, часто ссорились с соседями, совершали на них набеги, пытаясь отобрать добычу или отвоевать территорию для откорма скота. Земледельцы особой воинственностью не отличались. Более того, они боялись войны, во время которой уничтожались поля и огороды и погибал труд многих лет.

Рис. 1.1. Структура первобытного общества

Рис. 1.2. Первобытное поселение (поселок, или фратрия)

Люди, одни для нападения, другие для защиты, соединялись в союзы племен. Союзы эти были невелики по сравнению с государствами или областями нашего времени. Однако их можно все же считать прообразами народности.

Природа власти. Она, как ни странно, имеет биологическую природу. Мы, например, знаем о том, что стадо животных определенным образом управляется. Так, весной происходит битва маралов (оленей-самцов). Победивший самец становится во главе стада, и его слушаются все особи. Выделяется вожак и в стае волков. Довольно четко организована жизнь в муравейнике. Это можно понять, остановившись хотя бы на пять минут около муравейника и приглядевшись к нему пристально. Первобытное общество также определенным образом было организовано. Но в отличие от животного сообщества, жизнь которого управляется на основе биологических законов, человеческое общество организовано гораздо сложнее: наряду с биологическими законами люди позднее начинают все больше и больше руководствоваться законами социальными. Однако в начале его возникновения доминируют биологические законы, поскольку человек — это дитя природы. Думается, что рассмотрение некоторых из них поможет нам объяснить процесс возникновения государства.

Человек имеет много инстинктивных программ, доставшихся ему от животных: защиты территории, инстинкты собственности, индивидуальной дистанции, агрессивности, сложные ритуалы сближения и др. Возникли эти инстинкты неслучайно, а как результат конкурентности среды, в которой приходится жить птицам, животным и человеку. Именно борьба за жизнь, оттачивая те или иные качества особи, приводит к иерархическому построению популяций, в том числе и человеческой. Равенства, как утверждают ученые этологи[3], нет даже в стаде животных. У обезьян возникают уже жесткие иерархические пирамиды. Человек не составляет в этом плане исключения. Напротив, здесь он пошел гораздо дальше. Представления о долгих десятках тысяч лет коллективной охоты на зверей, обитавших в неисчислимом количестве, современным исследователям представляются анахронизмом. Они считают период больших охот очень кратким и счастливым мигом в истории человечества. В основном же весь природный мир основан в большей или меньшей мере на конкуренции видов и внутривидовой борьбе.

Но там, где нет равенства, там возникает доминирование. Применительно к человеческому обществу мы говорим о наличии власти, т. е. о возможности влиять в нужном направлении, подавлять, принуждать и т. п.

Власть — это проявление иерархических законов. Ее природа кроется в агрессивности, которая внешне выражается в злобе, гневе, ненависти. Человек недостатки мимической информации на этот счет компенсирует речью. Агрессия имеет место там, где жертва чем-то раздражает, угрожает, выглядит незнакомо, подозрительно и является результатом конкуренции, страха. В природе агрессивность играет весьма положительную роль: служит для замены физических стычек стычками психологическими. Побеждает в психологической стычке далеко не всегда более сильный физически или более умный, а тот, кто легко приходит в ярость, может долго и часто угрожать и устойчив к чужим угрозам, т. е. имеет сильную психическую энергетику.