История западной философии. Часть I. Античность. Средневековье. Возрождение - Виктор Петрович Лега Страница 46

люди от природы стремятся к знанию. Доказательство тому — влечение к чувственным восприятиям: ведь независимо от того, есть от них польза или нет, их ценят ради них самих» (Метафизика, I, 1). Чувственное восприятие нетождественно самому воспринимаемому предмету, «орган чувства тождествен со способностью ощущения, но существо его иное, ведь иначе ощущение было бы пространственной величиной», — пишет Аристотель в трактате «О душе» (II, 12). И ощущение было бы, например, желтым или большим. Но ощущение не обладает характеристиками цвета, пространственности, веса, так как при ощущении воспринимается форма предмета без его материи. «Относительно любого чувства необходимо вообще признать, что оно есть то, что способно воспринимать формы ощущаемого без его материи, подобно тому как воск принимает отпечаток перстня без железа или золота» (О душе, II, 12). Эта способность есть только у животной и отсутствует у растительной души, которая воспринимает предмет целиком, не отделяя форму от материи.

У растений нет органов чувств и нет средоточия, общего чувства. В животной душе кроме самих органов чувств есть общее чувство, которое соединяет в себе все данные о различных чувствах в одно чувство, на основании которого можно сделать вывод, что все эти свойства принадлежат одному предмету (скажем, красный цвет, ароматный запах, сладкий вкус, твердость и т. п. соединяются в представлении о яблоке). Общее чувство находится на другом уровне, чем все другие чувства, позволяет проводить анализ данных органов чувств, соединять данные от разных органов чувств в одно представление о предмете. Поэтому в процессе ощущения воспринимается форма ощущаемого предмета и возникает понятие о нем.

Аристотель не согласен с атомистами, что при восприятии качеств от предметов человек дополняет картину познаваемого мира, что некоторые качества (например, вес, пространство, движение — т. е. первичные качества) существуют в самих предметах, а другие качества, вторичные (цвет, запах, вкус), существуют в познающем субъекте. Аристотель утверждает, что и первичные, и вторичные качества существуют объективно, но первичные качества существуют актуально, а вторичные — потенциально, актуализируясь человеком в процессе познания.

Но в чувственном знании нет мудрости, так как предмет науки — необходимое. Поэтому знания не возникают из единичного, а выявляются благодаря единичному. Чувственные данные не есть источник знания, иначе душа не может быть формой форм. Для этого душа должна уже иметь в себе формы, которые она будет воспринимать. Пассивный разум обладает в себе потенциально всем знанием, и чувственные данные позволяют лишь актуализировать эти данные.

Аристотель различает два вида ума: пассивный и активный. Активный ум существует только в Боге. Он мыслит всегда и имеет знание в самом себе без какого-либо внешнего источника. Человек имеет пассивный ум. Поэтому он иногда мыслит, иногда нет. Для того чтобы познавать, человек должен получать источник знания из органов чувств и направлять пассивный ум в состояние деятельности, т. е. приближать свой ум к активному уму, познавать те формы, которые существуют в Боге.

Пассивный ум имеет знание потенциально, а активный, божественный, — актуально. Для актуализации знания необходимы данные органов чувств и активность разумного начала в душе. Пассивный ум, содержащий знание потенциально, — это материя ума, а ум активный — это форма ума. Только в Боге знание всегда актуально, поэтому божественный ум есть чистая форма, форма всех форм. В человеке знание без божественного актуального знания не существует. Поэтому Аристотель приходит практически к тому же выводу, к которому пришел и Платон, — что все знание существует в виде вечных и неизменных форм в Боге. В дальнейшем многие философы и христианские богословы не будут вследствие этого различать положения Платона и Аристотеля.

Аристотель впервые отчетливо поставил проблему истины. В трактате «О душе» он говорит, что истинное и ложное есть сочетание мысли. Но нельзя сделать вывод, что это лишь логическая конструкция, не имеющая отношения к миру вещей. Поскольку бытие и мышление тождественны, сочетание мыслей должно соответствовать сочетанию вещей. Эта концепция, что истина есть соответствие взглядов тому, что имеет место в действительности, стала называться классической концепцией истины: «…если связывают [связанное на деле], имеется истинное, если же такого связывания нет, то — ложное» (Метафизика, IX, 10).

Этика

Этика Аристотеля во многом вытекает из его психологии и основывается на его учении о видах души. Этическое учение изложено в трактатах «Никомахова этика», «Эвдемова этика», «Большая этика».

Этика относится к практическому знанию, занимающемуся деятельностью человека. Главная задача этики — нахождение высшего блага человека, которым является счастье. Высшее благо должно быть самодостаточным, ни от чего не зависящим, а именно таковым и является счастье: «Ведь его мы всегда избираем ради него самого и никогда ради чего-то другого, в то время как почет, удовольствие, ум и всякая добродетель избираются как ради них самих (ибо на каждом из этих [благ], пусть из него ничего не следует, мы бы все-таки остановили выбор), так и ради счастья, ибо они представляются нам средствами к достижению счастья. Счастье же никто не избирает ни ради этих [благ], ни ради чего-то другого» (Никомахова этика, I, 5). Многие люди считают, что счастье состоит в неких удовольствиях, прежде всего — чувственных. Однако, стремясь к таким удовольствиям, человек оказывается зависящим от чего-то внешнего и поэтому не обладает самодостаточным состоянием счастья. Следовательно, счастьем может быть только состояние души, и оно непосредственно связано с добродетелью: «…счастье — это определенного качества деятельность души сообразно добродетели» (Никомахова этика, I, 10). Добродетель же Аристотель понимает не так, как это принято в современной нам культуре — как некие положительные нравственные качества личности, противоположные порочности, — а как состояние человека, его природу: «…добродетель человека — это, пожалуй, такой склад души, при котором происходит становление добродетельного человека и при котором он хорошо выполняет свое дело» (Никомахова этика, II, 5). (Подобным образом можно считать добродетельными хорошо видящий глаз и быстроногого коня — см.: Никомахова этика, II, 5). Человек, имеющий внутренние добродетели, никогда не совершит дурного поступка и не станет несчастливым из-за каких-нибудь жизненных превратностей: «…истинно добродетельный и здравомыслящий человек умело переносит все превратности судьбы и всегда совершает самые прекрасные из возможных в данном случае поступков» (Никомахова этика, I, 11).

Отвечая на вопрос о сущности счастья и соответственно добродетели, Аристотель исходит из двух положений: человек, во-первых, существо духовное, а во-вторых, политическое, т. е. член некоего общества, государства. Поэтому для нахождения счастья необходимо исследовать как душевное устройство человека, так и устройство государства, в котором он живет. Для Аристотеля очевидно, что человек свободен и в его власти быть добродетельным или порочным: «…добродетель, так же как и порочность, зависит от нас. И в