Философия повседневных вещей, 2011 - Вячеслав Корнев Страница 5

«Сталкере» совсем не такой, как в «Солярисе»: в «Сталкере» он заключается в невозможности (для нас, испорченных, рефлектирующих, скептических современных людей) достичь чистой веры, непосредственного выражения желаний: комната в центре Зоны пуста, и, когда попадаешь в нее, оказываешься не способен сформулировать желаемое. Проблема Соляриса, напротив, в сверхудовлетворении: желания осуществляются/материализуются даже прежде, чем думаешь о них19.

Забегая вперед, я бы сказал, что вся проблематичность осуществления повседневных желаний (начиная с самых, как принято говорить, примитивных запросов и потребностей: пища, секс, отдых и т. п.) заключается не в какой-то патологической отсталости обывателя, а в этой принципиальной неутолимости человеческого желания как такового. Ведь и высокие (часто мифические) потребности столь же ненасыщаемы. Творчество, например, бесполезная погоня за несбыточной целью.

Повседневные речевые и символические конструкты, убеждающие нас в том, что предмет желания - это именно товар N, разумеется, более наивны. Они не знают околичностей, ведут прямой дорогой к цели (катастрофической, само собой), действуют как императивы, предъявляют весь нехитрый набор убеждающих обывателя козырей: продукт N полезен для здоровья, самочувствия, карьерного роста, повышения самооценки, успеха на рынке сексуальных предложений и т. п. Вот, например, реклама обычной кредитки:

Вы долго ждали этого... Чтобы та, которая еще вчера казалась

такой недоступной и не могла принадлежать Вам целиком, стала

Вашей. Вашей без остатка! Карточка VISA от Банка Москвы.

Даже реклама бытовой электроники и компьютерных аксессуаров может быть откровенно соблазняющей: калькулятор Divisimma-18 обладает «мягкой прозрачной пленкой, тонкой кожицей и бугорками, стимулирующими чувство удовольствия»; калькулятор Marksmark Products «мягкий, телесного цвета и формы» с теми же бугорочками и пупырышками; в джойстик Nyko встроена система вентиляции, способная нежно высушить потеющие ладони.

23

МОБИЛЬНЫЙ ТЕЛЕФОН

Сегодня уже трудно представить, что лет десять-пятнадцать назад люди обходились без сотовых телефонов. Сразу сделаю сенсационное признание: у меня принципиально нет мобильного телефона. Это обстоятельство часто работает против меня, заставляя переживать своеобразную дискриминацию: например, регистрация на некоторых сайтах подразумевает обязательное наличие мобильной связи. Да и разнообразные деловые коммуникации часто затрудняются - люди искренне не понимают, почему же я не желаю подключаться к глобальной матрице. Друзья и родственники нередко злятся на меня, на работе жалуются, что я не круглосуточно доступен. Так вот и странно, что в «древние» (как серьезно сказал один продавец DVD о фильмах до 90-х годов выпуска) времена люди не затруднялись отсутствием сотовой связи. Кажется, они даже ощущали себя чуть более свободными и не испытывали неврозы в момент, когда все не приходит очередная эсэмэска или «абонент временно недоступен».

Я полагаю, что мобильник - это просто электронный ошейник, очень полезный, например, для родителей, озабоченных тем, как и где проводят свободное время дети. Пригодится он и ревнивой жене (позволяет, помимо прочего, отследить

24

историю контактов супруга), совершенно необходим деловым людям, работникам служб быстрого реагирования. С помощью гарнитуры можно легко списать на экзамене. Мобильник замечательно помогает интернет-зависимым, обеспечивая перманентный онлайн. Используя доступ к сетевым поисковикам, можно всегда сойти за интеллектуала, загуглив любое неизвестное слово и понятие. А еще сотовый телефон может быть предметом особой гордости, демонстрируя окружающим уровень благосостояния, технической подкованности и жизненно необходимой «крутости».

Правда, бывает так неудобно, когда из отпуска вызывают на работу именно благодаря вездесущей мобильной связи. Плохие новости теперь быстрее нас находят, прерывая приятные посиделки, живое общение, просмотр фильма. Сколько раз я досадовал, что человек, с которым договорился провести этот вечер, в любой момент получает вызов из матрицы и срывается с места, не находя должным хотя бы извиниться. Симптоматично, что любой реальный разговор практически всегда резко обрывается при поступлении звонка, и приятель, еще секунду назад так энергично общавшийся с вами, отдает предпочтение удаленному абоненту, и близкая и настоящая связь моментально исчезает.

Когда в фильмах о «похитителях тел» какой-то очередной городок оказывается во власти инопланетной заразы, его граждане один за другим перенимают механические жесты, немногословную автоматическую речь и заторможенные сомнамбулические реакции. Именно этот сюжет напоминает мне стандартное поведение владельцев сотовых телефонов, которые говорят на ходу сами с собой (микрофон и гарнитура чем дальше, тем сильнее минимизированы и «вмонтированы» в тело). Пятнадцать лет назад человек, говорящий в голос с невидимым абонентом в автобусе или на улице, по-

25

казался бы сумасшедшим. Теперь же принято прилюдно делиться подробностями личной жизни, назначать свидания, рассказывать о последнем сексуальном опыте или шопинге, ругаться, бахвалиться, извиняться, срывать дурное настроение прямо в заполненном автобусе, в кафешке, на лекции и в зале кинотеатра, где остальные пытаются смотреть фильм.

Конечно, если отбросить эмоции, то мания владельцев мобильных телефонов покажется не слишком оригинальной и почти безопасной для здоровья населения. Европа за свою историю пережила много психических болезней - и разрушительных, как средневековые Крестовые походы или Охота на ведьм, и относительно безобидных, как танцевальные лихорадки позднего Средневековья или цветочные эпидемии в Голландии. Из детства помнится, как в школе то вспыхивали, то гасли коллективные психозы игр в пробки, фантики, спичечные этикетки, кубик Рубика и т. п. В случае с мобильными аппаратами имеет место практически та же слепая детская страсть, основанная на зависти к владельцам модной вещицы и стадном чувстве. Кроме этого, эффективно работает принцип практической бесполезности вещи: Жан Бодрийяр употребляет для наименования таких культовых, но нефункциональных предметов термин «гаджет» (от фр. gadget - штучка, вещица, бирюлька, нефункциональная техническая поделка, забавная игрушка). Это, по Бодрийяру, «чистая произвольность под прикрытием функциональности, чистая расточительность, прикрытая практической моралью»20. Парадоксально, но объяснимо, что именно бесполезность какой-либо вещи наделяет ее повышенной стоимостью в глазах окружающих. Как пробки, свинченные с маминых духов или тюбиков зубной пасты, так и сотовые телефоны - вещи восхитительно нецелесообразные. На одно, по сути, достоинство мобильников - возможность осуществления быстрой и относительно повсеместной связи - можно найти массу очевидных неудобств и недостатков.

Ясно, например, что мобильники не годятся для полноценной коммуникации, а потому используются чаще для ориентировки на местности и решения срочных «деловых» вопросов (говоря хайдеггеровским языком, здесь тот самый эффект технической близости, который умножает коммуникативную даль). Далее, сотовые телефоны создают массу житейских проблем, как, например, необходимость реагировать на неурочные звонки, доступ к личной информации, фрустрация при потере мобильника и т. п. Мобильные телефоны нового поколения стимулируют все нарастающую гонку финансово-технических вооружений, где по условиям задачи потребитель всегда будет опаздывать за событиями и технологиями, а потому вынужден переживать перманентный психоз (знакомый, впрочем, и остальным категориям потребителей: компьютерным пользователям,