Ярослав Бабкин - Приключения человека в шляпе Страница 12

– У нас мало времени, – перешел я к делу, – следователь прямо намекнул, что мне стоит немедленно покинуть страну. А я не намерен этого делать, пока не выясню, что случилось с моим саквояжем… Кстати, спасибо, что поручился за меня.

– Знал бы ты, сколько мне стоило это поручительство, – вздохнул Омар, – у местной полиции аппетит голодной гиены. Просто не представляю, куда они тратят эдакую прорву денег… Так что ты говорил о саквояже?

Я изложил Омару суть произошедшего в заведении мадам Катрин. Омар внимательно слушал, покачивая головой и в особо драматичных моментах прищелкивая языком.

– Значит, ты думаешь, что она могла просто выбросить содержимое саквояжа? – Омар задумался, – не уверен, если она не полная дура, то должна быть в курсе, что древности в хорошей цене. Скорее она бы попытается их продать. А если это случится, то уж кто-кто, а я то точно буду в курсе, – Омар усмехнулся, – так что можешь быть спокоен, мои люди ее найдут.

– А если она все-таки дура?

– Тогда хуже. В Ниле много чего плавает… О большинстве плавающего лучше вообще не знать.

– Вот это-то меня и волнует… И времени в обрез, как назло, – я не без труда сдержал готовые слететь с языка проклятья.

– Ты говорил, что знаешь легионера, с которым сидел за столиком?

– Да. И что?

– Вдруг он видел, что случилось с саквояжем.

– А что с ним могло случиться? Или его забрала девица, или полиция. Насколько я понял, у полиции его нет. Хотя следователь мог… Проклятье, это еще хуже!

– Вот ты и узнаешь, кто его взял – девица или полиция, – рассудительно заметил Омар, – поговори с легионером, все равно больше ты ничего сделать пока не в состоянии.

На достопамятную военную базу я добрался только через день. Было все так же жарко, но Омар смог раздобыть потрепанный фиат повышенной проходимости с брезентовым тентом, дававшим спасительную тень.

На самой базе и в ее ближайших окрестностях царило оживление. Вздымая тучи пыли, метались тут и там грузовики, рокотали окутанные сизыми выхлопами танки. Где-то за дюнами отрывисто стрекотали пулеметы и хлопали выстрелы автоматических винтовок.

– Маневры? – поинтересовался я у часового…

Тот подозрительно осмотрел меня, но все же ответил:

– Командир проводит испытания боевой техники.

– Понятно.

Тут появился дежурный офицер. Им оказался мой старый знакомый – молчаливый лейтенант Оливье.

– Вы к капитан-коменданту?

– Э… В общем, да, к нему – я решил, что приехать за несколько десятков километров и не повидать его будет, как минимум, невежливо.

Своего товарища я нашел в обществе стоявшего на окраине базы танка. На Эрвине была аляповатая брезентовая куртка испещренная множеством масляных пятен и кожаный шлем, напоминавший головные уборы авиаторов. Огромные защитные очки придавали ему некоторое сходство со стрекозой.

– О, ты как раз вовремя! Мы сейчас испытываем новую модель быстроходного танка. Он с гордостью указал на стоявшее рядом железное чудовище.

– Весьма интересно, – пробормотал я, думая как бы повежливее перейти к сути дела.

Но Эрвин был не на шутку увлечен новой идеей.

– Ты только подумай. Его броня спокойно выдерживает попадания тяжелых винтовок и пулеметов калибром до полудюйма с любых дистанций. По существу этот танк можно подбить только прямым попаданием шрапнели, если поставить взрыватель на удар, либо снарядом легкой противоаэропланной пушки. Но при его скорости движения обороняющиеся просто не успеют развернуть артиллерию на прямую наводку. Конечно, обстрел с цеппелинов может представлять собой определенную опасность, но для этого авиаторам придется снизиться до предела, что сделает газовые баллоны цеппелина слишком уязвимыми. Особенно, если смонтировать второй пулемет для ведения огня на больших углах возвышения…

Я осмотрел этот шедевр французской военно-инженерной мысли. Урод – уродом. Клепаная железная коробка с ломаными и наклонными стенками, какие-то кошмарные ножницеподобные конструкции по бортам для поддержки крошечных колесиков поддерживающих гусеничные цепи. Венчала все это сооружение небольшая башенка, из которой торчала малокалиберная пушечка, отчего-то собранная в один блок с пулеметом. Чувствую, мои опрометчивые слова были брошены на благодатную почву. Эрвин не на шутку увлекся этими бронированными монстрами.

Но тут он, наконец, спохватился.

– Впрочем, думаю, ты приехал не за тем, чтобы слушать мои рассказы о танках?

Я вкратце изложил ему суть моего дела, не вдаваясь, впрочем, в излишние и ненужные подробности.

– Тебе повезло, буквально на днях я отправляю две роты на юг, к оазисам Дахла и Харга. Задержись ты чуть-чуть и уже не застал бы Ляроша здесь.

– Я бы мог съездить за ним…

– Ничего подобного. Ты хоть знаешь, что творится в Верхнем Египте?

– Ну, вообще-то… понятия не имею.

– Ясно. И тебе ничего не говорят имена, к примеру, Гамаль-бей, Джавдат аль-Вади или Абдалла аль-Асвад?

– Нет. А кто это?

– Это некоторые из тамошних самозваных эмиров. Кто-то бывший османский офицер, кто-то обычный проходимец. Но теперь каждый из них обзавелся собственной частной армией и безраздельно правит тем или иным клочком пустыни. Формально они признают себя состоящими на службе у колониальных властей, но по факту редкий европеец рискнет в тех местах выйти за пределы местного гарнизона… Так что вряд ли ты там кого-то смог бы найти.

– Ясно.

– Вообще-то итальянские власти стараются нас и британцев туда не особо пускать, так что, судя по тому, что меня попросили выделить часть моих людей им на усиление, дела там идут совсем плохо. Ладно, это уже наши проблемы. А Жослена Ляроша ты сможешь найти на стрельбище, вон за теми барханами.

Аджюдан действительно оказался в указанном месте, где надзирал за тем, как легионеры расстреливают из автоматических винтовок выстроенные на песке мишени.

– Рад вас видеть, профессор…

– Я не профессор, всего лишь доцент…

– Это важно?

– Ну, примерно как отличать аджюдана от офицера.

– О-о, не думал, что у вас все так серьезно. Как ваша голова?

– Спасибо, уже нормально.

– Я как увидел, что эта девица вас ударила, бросился за ней, но была такая суматоха. А пока я пытался ее догнать, полицейские вас уже подобрали… Так она и сбежала.

Свою речь Жослен подкрепил рядом выражений и относящихся к сбежавшей даме характеристик, которые хотя и отличались экспрессией и колоритностью, но все же не будут слишком уместны в культурном обществе, отчего повторять я их лишний раз не буду.

– Кстати, аджюдан, вы не помните, со мной был небольшой саквояж. Такой пузатый, из желтой кожи.

– Конечно, помню, месье. Я еще его подобрал после драки и хотел вам отнести, но пришлось срочно ехать в часть. Клянусь, я передал бы его вам в первое же увольнение, либо отослал с оказией!

Какое-то время я лишь совершал нижней челюстью неопределенные жевательные движения, осмысливая услышанное. Потом как можно осторожнее, опасаясь спугнуть удачу, спросил.

– То есть, вы хотите сказать, что этот саквояж… мой саквояж, все еще у вас? Прямо здесь?

– Конечно месье. Я его убрал на склад ротного имущества. Там он и лежит.

– И я могу его забрать… Прямо сейчас?

– Естественно, это же ваши вещи.

Выйдя с территории базы, я первым же делом открыл саквояж и дрожащими руками перебрал его содержимое. Жослен был честным солдатом и, похоже, даже не пытался выяснить, что было внутри. А может и пытался, но это не суть. И статуэтка и свитки были на месте. Кажется, даже монеты остались нетронутыми. Я вздохнул с облегчением.

Вернувшись в Александрию, я первым делом предпринял меры по обеспечению максимальной надежности и безопасности перевозки древностей.

Я провел тщательную ревизию монет и рукописей, и составил подробный список. Изображения на монетах и узоры на основании статуэтки я с помощью мягкого карандаша перенес на листы папиросной бумаги. Довольно простая технология – прикладываешь к поверхности и заштриховываешь. На бумаге остается детальное изображение даже самых мелких неровностей.

Свитки копировать много сложнее, но тут мне на помощь пришел одолженный Карлом фотоаппарат. Это была компактная модель, использовавшая вместо стеклянных пластинок гибкую пленку, что позволило мне за один вечер перенести содержание свитков на пару небольших рулонов целлулоидной ленты. Все это я сложил в отдельную водонепроницаемую папку из прорезиненной ткани.

Закончив с этим, я занялся упаковкой собственно древностей. Свитки были тщательно уложены в специальные тубусы, монеты заняли свое место в жестяной коробке, а статуэтку я убрал в отдельную коробочку. В саквояж все не поместилось, и папку с копиями пришлось везти отдельно. Тем не менее, теперь я был полностью готов к возвращению в университет.