Александр Китайгородский - Реникса (второе издание) (с илл.) Страница 14

С каждым словом у человека связаны сотни и тысячи ассоциаций. Поэтому сочетания слов, которые будят родственные впечатления, могут взволновать и создать ощущение глубокого видения. Хорошая поэзия учит чувствовать и этим обогащает человека, расширяя и углубляя мир его эмоций. Взволнованный поэтический рассказ может формировать и разрушить веру, поднять на пьедестал и сбросить в грязь моральные ценности. Именно это и делает поэзию тем, что она для нас значит.

Нет, не здесь прячется реникса. Мы отыщем ее в изобилии в сочинениях, претендующих на открытие истин методом игры в слова. Чепуха возникает тогда, когда забывают, что слова придуманы человеком и не имеют мистического, божественного смысла. Преклонение перед словом как ключом к истине имеет давнюю и, к сожалению, еще не законченную историю.

Если оставить в стороне поэтические фразы и слова, с помощью которых люди выражают свои чувства и веру, а также суждения долженствования (не убий, почитай мать и отца своего), а обратить внимание лишь на комбинации слов, которые составляются для того, чтобы ознакомить нас с мнениями автора об окружающем мире, то класс не имеющих смысла утверждений удастся определить достаточно строго.

Естествоиспытатели полагают, что утверждения о мире это:

либо описание фактов,

либо логические выводы следствий из твердо уставленных фактов,

либо гипотезы, которые в принципе могут быть прочены фактами.

Если же утверждение не может быть занесено ни в одну из этих граф, то оно лишено содержания, чепуха (можете выбрать любое, что вам нравится).

Таким образом, ни одно утверждение не имеет цены, ли оно не сопряжено с человеческой практикой, с реальной жизнью. Какими бы ни были рассуждения, они имеют цену лишь в том случае, если относятся к действительности. Игра словами даже по законам строгой формальной логики приводит к бессмысленным результатам, если она не имеет отношения к практике людей. Жонглирование словами сыграло свою роль в истории человеческой мысли, и с ним стоит познакомиться как следует для профилактики.

Софисты

Этим именем называли себя преподаватели наук и искусств Древней Греции. В переводе «софисты» означает «мудрствующие».

Софисты были учителями-универсалами. Они брались обучить желающего любой мудрости. Тогда считалось, что для обучения нужны не знания, а умение рассуждать.

В начальный период софистика носила просветительский характер. Однако лежащие в ее основе принципы должны были с неизбежностью породить пустословие. Так оно и произошло, и притом весьма быстро: софистика стала «учением» о том, как защищать или опровергать любое положение.

Чтобы в таком деле иметь успех, нужно было знать ряд практических приемов. Это и использование тавтологий (веревка есть вервие простое), и игра словами, которым не дано определения, и, наконец, применение логически порочных рассуждений, так называемых софизмов.

Софизм можно сочинить, скажем, выдавая ложную посылку за истинную или скрыв в исходной посылке то, что якобы подлежит доказательству.

Примеров софизмов можно привести бесчисленное количество. Вот один, которому от роду более двух тысяч лет.

«То, что не терял, ты имеешь. Ты не терял рогов, следовательно, ты их имеешь».

Или, пожалуйста, другой, более свежий.

«Требуется доказать, что у таракана орган слуха находится в ногах. Сравните поведение двух тараканов: нормального с другим, у которого ноги оторваны. Положим их рядом, отпустим и постучим. Тот, у которого ноги в целости, побежит, а безногий останется на земле. Значит, у него слух в ногах».

Софизмы всегда реникса. Иногда такая, которую легко раскусить, в других же случаях словесная шелуха может быть содрана только опытным и вдумчивым человеком. Изложим вкратце одно из «научных» сочинений софиста, в пустословии которого способен разобраться не каждый. Оно очень характерно. Автор его — софист Георгий Леонтинский.

Уже заглавие сочинения настораживает: «О несуществующем, или о природе». В этом сочинении автор устанавливает три положения, которым уж никак нельзя отказать в претензии на фундаментальность. Первое гласит: «Ничего на свете не существует». Второе: «Если что-либо и существует, то оно непознаваемо для человека». Третье: «Если и познаваемо, то непередаваемо для ближнего».

Автор вознамерился желанием доказать, что нет критерия у истины. Для этого, как нам кажется, вполне достаточно и третьего положения. Тем не менее ему хочется продемонстрировать свою высокую дерзость, и он начинает строительство софизмов с утверждения более общего: «Ничего на свете не существует». Ну, а уж если вам покажется, что им хвачено через край, пожалуйста, — он подготовил себе плацдарм для маневра и готов удовлетвориться менее крайними суждениями «о природе»: «Если что-либо и существует (он великодушен, может допустить существование. Но…), то оно непознаваемо для человека»!

На подробное изложение всех трех доказательств мы не станем тратить время. Ограничимся доказательством первого, самого решительного утверждения.

Как же доказать, что ничего на свете не существует? А вот как.

«Если что-нибудь существует, то оно есть или бытие, или небытие, или бытие совместно с небытием».

Начнем с небытия. С ним, разумеется, разделаться проще всего. И верно.

«Если небытие существует, то оно будет вместе существовать и не существовать. Ведь поскольку оно мыслится несуществующим, оно не будет существовать, а если допустим, что небытие есть, то оно будет существовать. Но совершенно бессмысленно, чтобы что-нибудь вместе существовало и не существовало». Итак, небытие не существует.

Есть и второе доказательство, но мы на нем не будем задерживаться и перейдем к более интересной задаче.

Как доказать, что бытие не существует? Пожалуйста.

«Если бытие существует, то оно или вечно, или возникло, или вечно и возникло, (и то и другое)».

Обратите внимание на формальные строгости. Автор не оставляет без внимания ни совместного существования бытия и небытия, ни возможности соединения возникшего и вечного. Но все это мы рассмотрим на своем месте. Итак, идем дальше.

«Пусть бытие вечно, тогда оно не имеет начала. В самом деле, все возникающее имеет какое-либо начало, вечное же, существуя невозникшим, не имело начала. Не имея же начала, оно бесконечно. Если же оно бесконечно, то оно нигде».

Замечаете логическую передержку? Сначала речь о бесконечности во времени, а теперь уже в пространстве.

«Ибо, если оно где-нибудь, то то, в чем оно есть, отлично от него, и, таким образом, бытие, поскольку оно чем-то объемлется, не будет более бесконечным. В самом деле, объемлющее больше объемлемого, бесконечного же ничто не может быть больше, следовательно, бесконечное не находится нигде».

Видимость соблюдения правил формальной логики есть главная задача. Слушатели не заметят бессмыслицы, связанной с отношением слов, которыми играет автор, к жизни. Но игра слов должна идти по правилам. Поэтому умозаключение еще не выведено. Бесконечное не находится нигде, но надо рассмотреть вариант, не содержится ли оно в самом себе.

«Нет, ибо тождественным будет то, в чем, и то, что в самом себе, и бытие станет двумя сущностями: местом и телом. А именно, то, в чем то, — место, а то, что в самом себе, — есть тело. Но это бессмыслица (чтобы место и тело были тождественны). Итак, бытие не находится в самом себе. Таким образом, если бытие вечно, оно бесконечно; если же бесконечно, то оно — нигде, если же нигде, то не существует. Следовательно, если бытие вечно, то оно совершенно не существует».

Мы разделались с вечным бытием. Нет его, и все тут.

Теперь та же судьба должна постигнуть и конечное бытие, которое возникло.

«И в этом случае оно не может существовать. Ведь если оно возникло, то оно возникло или из бытия, или из небытия. Но из бытия оно не возникло. Ибо если бытие существует, то оно не возникло, но уже существует. И из небытия оно также не могло возникнуть. Ибо небытие не может ничего породить вследствие того, что то, что способно проводить что-либо, обходимо должно быть причастным к кому-либо бытию. Следовательно, бытие также и не возникло».

После этого уже трудно расправиться с третьей туманной возможностью, когда бытие одновременно и бесконечно и возникло. Но мы не станем на этом останавливаться. Надо поспешить утешить читателя, потрясенного доказательством того, что ничего на свете не существует. Главный совет — ущипните себя, возьмите за руку соседа, надкусите сочное яблоко… Вы сразу же убедитесь, что живете богатой и многообразной жизнью, ключом бьющей вокруг вас. Какое еще нужно доказательство?