Александр Павлов - Эскадренные миноносцы проекта 56 Страница 2

Таким образом, с конца 1939 года судостроительный опыт мы начали черпать на верфях Германии – у строившихся немецких эсминцев калибр артиллерии (неуниверсальной) дошел до 150 мм, водоизмещение перевалило за 4500 тонн. Хотя было видно, что корабли эти еще «сырые», тем не менее и здесь поле для заимствований было широким: сварка, применение легких сплавов для облегчения надстроек, синтетические пластики, полупрямоточные котлы системы Вагнера, устройства успокоения качки, радары, конструкции систем живучести, стабилизации артиллерии. И эти эсминцы также убеждали наших специалистов в мысли, что заложенные лидеры проекта 48 надо срочно совершенствовать. 19 октября 1940 года из программы Ждановского завода эти корабли были исключены, а достраивались лишь два черноморских лидера.

В 1940 году ЦКБ-32 и КБ завода имени Жданова были проработаны варианты уже значительно улучшенного проекта 35, с учетом полученного заграничного опыта, с тремя двухорудийными башнями и принято резонное решение с 1941-42 года строить корабли именно такого типа: на заводе № 190 началась подготовка плаза для закладки головного эсминца «Удалой». В итоге свернув программу строительства проекта 48, не успели реализовать в условиях начавшейся войны с Германией проект 35.

Отвлекали инициативные предложения по различным «прожектам» (лидеры с 4 и даже 6 башнями), от которых нужно было отбиваться, отняла также много сил борьба ВМФ с промышленностью против «тридцаток» – по воспоминаниям Н.Г. Кузнецова, он согласился на их постройку только из опасения остаться в случае войны вообще без новых кораблей.

Любопытны работы по эсминцу проекта 20-бис, с уменьшенной до 38 узлов скоростью, но с легким бронированием и увеличенной дальностью плавания за счет установки дизелей на средний винт. В 1940 году вариант был отклонен из-за отсутствия достаточно мощных дизелей и ненужности высокой автономности. А как бы пригодились такие корабли на Севере, на проводке конвоев!

Не удалась попытка установки трех двухорудийных башен и на эсминце в размерениях проекта 7У, за счет установки компактных прямоточных котлов системы Рамзина (эсминец «Опытный» проекта 45). Работы по нему, начатые в 1935 году, затянулись, а в условиях войны на него смогли установить лишь три одноствольных безбашенных орудия. На этом оригинальном проекте была опробована и сварка, и высоконапорные котлы, и переменный ток – но опыт создания этого корабля не мог быть востребован и по причине войны, и по внутриполитическим мотивам (в КБ засели «враги народа»), и по обилию непроверенных новшеств, которых было в избытке. Отечественная технология судового машиностроения 30-х годов, склонявшаяся к копированию образцов, еще не могла обеспечить необходимого качества для экспериментальной техники.

Это наглядно подтверждается попытками создать с 1932 года универсальную корабельную башенную артустановку калибром 130 мм. Палубные установки Б-13 и Б-28 представляли из себя орудия Обуховского завода еще 1911 года, почему собственно и удалось наладить их серийный выпуск. За неимением лучшего они были приняты за основу при проектировании универсальной установки Б-2У, с углом возвышения в 45 градусов. Лишь к 1940 году приступили к изготовлению опытного образца, но так и не завершили его.

Только к 1946 году ОКБ-172 был разработан проект «Берия Лаврентий» (БЛ-109 и БЛ-110) – орудий с углом возвышения 83 градуса, испытания опытного образца были закончены в 1954 году. А успехом увенчалась лишь разработка универсальной установки CM-2-I, начатая в 1944 году и принятая на вооружение через 11 лет.

Вторая мировая война показала, что без эсминцев не может обойтись ни одна крупная морская операция – были моменты, когда отсутствие или наличие таких кораблей играло решающую роль в потоплении, например, «Шарнхорста» или «Бадеареса». И хотя в нашем ВМФ у кораблей этого типа было мало возможностей использовать торпеды (за всю войну ими только дважды стреляли, да и то с сомнительным успехом), они, при всех своих недостатках, привлекались для противолодочной и противовоздушной обороны соединений и конвоев, артобстрелов берегов, минных постановок, даже для перевозок войск. Естественно, была отмечена слабость и неуниверсальность артиллерийского вооружения, малоэффективность средств противолодочной и противовоздушной обороны, малая мореходность, недостаточная прочность конструкции корпуса, то есть все то, что готовилось к реализации в проекте 35. Появились и новые требования – по снижению физических полей кораблей, по автоматизации управления всех видов оружия, по созданию средств дальнего обнаружения и целеуказания, даже по обитаемости кораблей.

Но к 1942 году, на основании боевого опыта, руководству ВМФ стало ясно, что даже «35-й» не удовлетворяет требованиям уже идущей войны. Поскольку эсминец был нужен, начались проработки проекта корабля по типу английских и американских океанских лидеров, а в 1944 году был рассмотрен техпроект № 40, с шестью 130-мм орудиями Б-2У (опытный образец которой пытались изготовить еще до войны), с улучшенной мореходностью, с применением оборудования, систем и станций, доставшихся нам от американцев вместе с кораблями ленд-лиза.

При разработке десятилетней программы военного кораблестроения, утвержденной 27 ноября 1945 года, строительство кораблей проекта 40 должно было начаться уже с 1946 года, поэтому проект 36 (улучшенная «тридцатка») был отклонен с хода, проект 37 потом был допроектирован уже как сторожевик.

Логика боевых действий подсказывала, что с водоизмещением стандартных тогдашних эсминцев должны быть сторожевики, удовлетворение же всех требований к эсминцам, в свою очередь, неминуемо приводило к их объединению с лидерами. Так опыт войны вычеркивал целый класс кораблей, родившихся в свое время от необходимости «лидирования» слабых и разнотипных миноносцев. Поэтому достройку после войны проекта 30 (как и строительство 30-бис) сам Нарком Н.Г. Кузнецов считал большой ошибкой. А с другой стороны, что оставалось делать судостроителям, пока флот метался в поисках?

К 50-м годам политическая обстановка осложнилась, наметилась конфронтация с капиталистическими странами. На 1953 год в составе американского флота эсминцев было огромное количество: 150 «Флетчеров», 114 типа «Гиринг», 63 типа «Самнер», 50 «Бенсонов». В надвигающейся «холодной войне» без сильного флота, с одной лишь сухопутной армией, в гонке вооружений со странами НАТО нас бы никто всерьез не воспринял. Нужно иметь в виду, что в нашем ВМС поначалу основные усилия и средства предполагалось бросить на развитие подводного флота, а надводным кораблям отводилась более скромная роль – постольку, поскольку без них нельзя было обойтись.

«Догонять и перегонять» нужно было не только количественно, но и качественно. Поэтому наряду с достройкой 70 эсминцев проекта 30-бис (нужно учесть, что строились они для оживления промышленности, срочного обновления и замены довоенных и трофейных кораблей этого класса) наши проектные организации приступили к созданию кораблей очередного поколения на основе совершенно новых и только что освоенных технологий.

Исходя из всего того, что имелось в наличии, родился некий «советский гиринг», с одинаковыми размерениями, но в двух вариантах – проект 47 (с двумя башнями и с надводной броней) и проект 40 (без конструктивной защиты, но с тремя башнями). Оба варианта были отклонены, переработаны и в результате ЦКБ-53 предложило (работы начаты в 1947 г.) новый проект 41.

Количество эсминцев этого проекта намечалось не менее 110 единиц. Иной раз мелькает мысль – а может, таким образом обманули промышленность? Попробуй скажи, что нужно построить опытный корабль, и строить его будут 10-15 лет, ссылаясь на новизну, непоставки, риск, неотработанность технологии и т.д. Другое дело – 110 штук и загрузка на много лет (в этом случае чем больше водоизмещение и дороже стоимость корабля, тем для промышленности еще лучше). А когда корабль на воде, стапели и заводы готовы к новым технологиям, можно и переиграть, превратив головной в опытный.

Для подобной трансформации причин было много: наш корабль имел водоизмещение 3830 тонн («Гиринг» – 3460 т) при длине 133,83 м (против 119 м), на испытаниях он «недобрал» скорость – 33,55 узла (против 35-36 уз.), при том, что движительно – рулевой комплекс был скопирован у того же «Гиринга» (гребные валы на кронштейнах и два руля).

Мало того, еще до того, как головной 41 коснулся воды, Сталин на одном из совещаний лично дал указание увеличить скорость проектируемого тяжелого крейсера до 35 узлов, что потребовало адекватного увеличения скорости (по расчетам – до 39 узлов!) кораблей эскорта. 41 по мореходности и скорости сразу же «выпал» из этих требований. Но и это еще не все – флот на нашем новом корабле предполагал иметь шесть 130-мм орудий БЛ-109 или Б-2У в трех башнях! Когда управление вооружения выдало проект башенной установки, стало ясно, что без дальнейшего увеличения водоизмещения и размерений их «влезет» лишь две. Сказалось то, что проектирование шло при отсутствии утвержденных заданий на новые образцы вооружения. По сравнению с артустановкой Б-2У, на которую ориентировались проектанты, масса каждой СМ-2-1 вырастала на 10 тонн!