Ростислав Ангельский - Отечественные противотанковые комплексы Страница 7

Определился и технический облик ракеты, выполненной по схеме, средней между «уткой» и «поворотным крылом», с плоскостями, расположенными по Х-образной схеме. При полете ракета должна была вращаться по крену с постоянной скоростью 2 об,/с. ЦКБ-14 должно было отработать закрутку ракеты за счет тяги двигателей, а завод № 183 – за счет соответствующего устройства пусковой установки, с одновременным раскрытием крыльев.

Схема опытного танка ИТ-1

Стартовая масса ракеты, получившей обозначение ЗМ7, составила 45 кг, длина – 1,25 м, размах стабилизатора – 0,85 м при диаметре 0,18 м. Обеспечивалось поражение целей в диапазоне дальностей от 0,3 до 3 км.

Было изготовлено два макетных образца истребителя танков с пусковыми установками, механизмами заряжения и аппаратурой, первый из которых в конце апреля 1959г. направили в Кубинку. Баллистические стрельбы велись с октября 1958 г., но переходу к управляемым пускам мешала недоведенность аппаратуры, в первую очередь – устройства определения координат ракеты «видикон», разработкой которого занимался НИИ-160. При этом пришлось доработать «видикон» для смещения области чувствительности в более длинноволновую часть спектра, чтобы соответствовать уточненным характеристикам трассера.

Отработка «видикона» и наземной аппаратуры велась по трассерам яркостью до 400 тыс. свечей, установленным на пролетающих над полигоном Ил-28 и на запускаемых с Земли неуправляемых снарядах реактивных систем залпового огня. По результатам испытаний выяснилось, что трассер устойчиво наблюдается только на удалении до 2 км.

С августа 1961 г. на полигоне в Кубинке проводились пуски со стационарной пусковой установки, а с января 1962 г. – и с истребителя танков. Оказалось, что в неблагоприятных метеоусловиях пламя трассера скрывается дымом, образующимся при сгорании его пиротехнического состава. Пришлось отказаться от применения трассера и перейти к установке в хвостовой части ракеты прожектора яркостью 500 тыс. свечей. Кроме того, не оправдавший надежд «видикон» сменили на другой прибор для отслеживания координат – «диссектор».

Дорабатывалась и радиоаппаратура. По уточненным требованиям заказчика для обеспечения помехоустойчивости требовалось за три минуты производить переключение частоты радиолинии управления в переделах пяти литеров и двух кодов. Этим исключалось воздействие взаимных помех при одновременном пуске нескольких ракет группой совместно действующих истребителей танков. От варианта пусковой установки со сбрасываемым рельсом перешли к новой, безрельсовой конструкции, которую должны были реализовать на третьей и четвертой машинах.

Схема опытного ракетного танка об. 775

С апреля 1962 г. по июль 1963 г. продолжались баллистические стрельбы, начались управляемые пуски на дальность до 1,5 км, проводившиеся в ночных условиях, при которых слежение за ракетой гарантированно обеспечивалось и с использованием старых технических средств.

В дальнейшем выявился ряд недостатков установленного на ракете прожектора, так что в конечном счете пришлось вернуться к пиротрассеру.

Совместные испытания начались только в 1964 г.

В целом в результате введения множества доработок испытания комплекса затянулись, и он был принят на вооружение только 3 сентября 1968 г. как истребитель танков ИТ-1 [23].

Масса ИТ-1 достигла 35 т, при этом уровень подвижности и защищенности в основном соответствовал Т-62. Максимальная дальность пуска достигла 3,3 км.

К этому времени требования к управляемому танковому вооружению изменились. Отошла в прошлое концепция специализированного истребителя танков. Военное руководство постепенно пришло к мнению о том, что управляемое вооружение предназначено для линейных танков, а пуск управляемых ракет должен производиться непосредственно из ствола танкового орудия с высокой баллистикой, обеспечивающего также применение обычных боеприпасов, в том числе высокоскоростных подкалиберных снарядов.

В этих условиях только что принятые на вооружение комплекс «Дракон» и его носитель – «объект 150» – представляли собой уже вчерашний день техники. Поэтому масштаб их производства не шел ни в какое сравнение с выпуском основных танков с чисто пушечным вооружением. По воспоминаниям Л.И. Карцева, по одному танковому батальону в Белорусском и Прикарпатском военных округах оснастили ИТ-1. После снятия с вооружения ИТ-1 переоборудовали в тягачи [6].

Не состоялся и намеченный перевод комплекса на новое шасси на базе Т-64.

Тем не менее в ходе войсковой эксплуатации комплекса «Дракон» был получен ценный опыт, в особенности в части организации повседневного

обслуживания и ремонта сложной техники, ранее не применявшейся в бронетанковых частях. Кроме того, на учениях прошли практическую проверку основы тактики применения бронетехники с управляемым вооружением. Накопленный опыт нашел применение в следующем десятилетии, после начала массового внедрения в войска комплекса «Кобра», достаточно полно отвечавшего новым требованиям к такому оружию.

ПРОТИВОТАНКОВЫЕ КОМПЛЕКСЫ ВТОРОГО ПОКОЛЕНИЯ

«Фагот»

Принятый на вооружение в 1963 г. противотанковый комплекс «Малютка» в основном отвечал требованиям войск и в дальнейшем положительно зарекомендовал себя как эффективное оружие в ходе локальных войн. Тем не менее, и ему были свойственны недостатки, присущие всем противотанковым комплексам первого поколения с ручным управлением, в первую очередь – зависимость эффективности применения от степени тренированности и психофизиологического состояния оператора. Обучение оператора комплекса с ручным наведением представляло собой длительный и трудоемкий процесс, чаще всего завершавшийся как раз ко времени увольнения отслужившего свое «отличника боевой и политической подготовки» из рядов Советской Армии. По мнению зарубежных специалистов, высокий уровень квалификации операторов проще достигался в зарубежных армиях, всегда отличавшихся широким привлечением унтер-офицеров – профессионалов, в то время как в Советской Армии введенный в семидесятые годы институт прапорщиков обеспечил приток в ее ряды не столько мастеров боевого применения, сколько хозяйственников в погонах. Показательно то, что в боевой обстановке арабо-израильской «Войны судного дня» даже непосредственно участвовавшие в боях операторы противотанковых комплексов для поддержания соответствующей формы проводили многочасовые интенсивные тренировки на тренажерах, размещенных вблизи линии фронта.

ПТРК «Фагот» на огневой позиции

ПТРК «Фагот» на огневой позиции

Наряду со сложностью ручного управления комплекс «Малютка» оставлял желать лучшего и по уровню боеготовности. При всем достигнутом удобстве эксплуатации перед боевым применением ракета требовала извлечения из чемодана-ранца, пристыковки боевой части, раскрытия консолей крыльев, размещения ракеты на направляющей пусковой установке, которую, в свою очередь, также нужно было развернуть при переходе из походного положения в боевое. Для обеспечения безопасности оператора от воздействия газовой струи двигателя ракеты пульт управления относился подальше от пусковой установки. Для выведения стартующей откуда-то сбоку ракеты на линию прицеливания требовалось время. Оно-то в значительной мере и определяло ограничение по минимальной дальности пуска.

Не вполне удовлетворяло и полетное время ракет первого поколения. При средней скорости чуть больше 100 м/с при пуске на максимальную дальность оно приближалось к половине минуты, что позволяло противнику предпринять эффективные меры противодействия.

ПТРК «Фагот» на позиции

Таким образом, практически одновременно с завершением создания первого пехотного противотанкового комплекса наметились и направления дальнейшего совершенствования этого вооружения. Они были реализованы при создании противотанковых комплексов второго поколения, первым из которых стал разработанный в тульском Конструкторском бюро приборостроения (КБП – бывшем ЦКБ-14) «Фагот» [13, 22].

В первую очередь новые комплексы характеризовались внедрением полуавтоматических систем наведения. Оператор наводил перекрестие прицела на цель и удерживал его на ней на протяжении полета ракеты. Слежение за ракетой по установленному на ней световому источнику, выработка команд управления и передача их на ракету наземная аппаратура осуществляла автоматически.

Во-вторых, для сокращения времени перевода комплекса из транспортного положения в боевое пуск ракеты производился непосредственно из контейнера.