Оскар Курганов - Тайна песчинки Страница 9

Женщина сразу догадалась, с кем она имеет дело.

— Давно вы идете? — спросила она.

— Откуда? — все еще не доверяя ей, спросил Хинт.

— Оттуда, — неопределенно махнула она рукой.

И, уже забыв об осторожности, Хинт ответил:

— Три дня и три ночи.

— Без еды? — спросила она.

— Да.

Она достала круглую буханку хлеба, положила на стол и сказала:

— Отрежьте сами столько, сколько найдете нужным.

— Я не один. Со мной товарищ, — сказал Хинт.

— Я знаю. Возьмите и для товарища, — сказала она.

— Нет, — сказал Хинт, — отрежьте сами. Я вижу, вы не из богатых людей.

— Кто теперь думает о бедности или богатстве? Мы должны помогать друг другу.

Женщина сперва отрезала треть буханки, но потом подумала и отрезала еще один кусок.

— Вот. Больше у меня ничего нет. Утром было молоко, но мы его съели. У меня еще есть дочь. — И, уже проникаясь доверием к нему, женщина тихо сказала: — Мы не живем в избе, мы прячемся в сарае. Утром были немцы, но не нашли нас. Теперь трудное время.

— Очень трудное, — подтвердил Хинт.

Он хотел ей сказать что-то ласковое, ободряющее, но не находил нужных слов. Он трижды повторил:

— Большое спасибо, большое спасибо, большое спасибо.

И, поклонившись, пошел к двери. Но потом все же вспомнил ту фразу, которая все время вертелась у него в голове, а теперь, как казалось ему, она могла бы чем-то подбодрить эту добрую женщину.

— Если вы позволите, — сказал Хинт, — я после войны найду эту деревню и ваш дом, и верну вам этот хлеб, и приведу жениха для вашей дочери.

Женщина как-то странно улыбнулась и переспросила:

— Вы думаете, что это будет так скоро?

— Я не знаю, но надеюсь, что это должно быть скоро. Люди не могут без конца воевать.

Женщина кивнула головой и, как бы думая о своем, сказала:

— Не очень-то много женихов будет после войны. Напрасно вы обещаете.

Хинт поклонился, еще раз прошептал «большое спасибо» и вышел.

Глава девятая

Они разделили хлеб на три порции, как они это делали в лагере. Две порции они спрятали, одну тут же съели. Хотелось пить, и Юрий побежал к лужице, которую он увидел на опушке леса. Вслед за ним пошел и Хинт. Они легли на землю, руками зачерпывали грязную воду и с жадностью пили ее.

Теперь Юрий вспомнил о табаке.

— Все-таки это жестоко с твоей стороны, — говорил Юрий, — до такой степени не думать о своем товарище. Ты не куришь и не понимаешь, что это значит — жить без табака.

— Хорошо, — ответил Хинт, — я снова вернусь к этой женщине и попрошу у нее табаку.

— Нет, — сказал Юрий, — дважды нельзя испытывать судьбу, она этого не любит.

— Кто этого не любит? — не понял Хинт.

— Ясно кто: судьба.

— Ты веришь в судьбу? — спросил Хинт.

— Конечно. Кто-то же где-то вычертил наш путь, продумал все наши поступки.

— И это говоришь ты — молодой человек?

— Я же не говорю, что этот кто-то принадлежит к семейству богов. Я не приписываю все это каким-то сверхъестественным силам, но все говорят, что у каждого человека есть своя судьба.

— Может быть, — раздумчиво ответил Хинт, — но эту судьбу делаем мы сами.

Юрий расхохотался и сказал:

— Ты, кажется, решил учить меня уму-разуму?

— Помни, — продолжал Хинт, — если я говорю о судьбе, то я имею в виду совсем не то, что ты предполагаешь. Вот мы убедились, что это такое. Мы решили бежать и бежали. Мы решили идти и идти, не отдыхая, не заходя в деревни, избегая людей, обходя опасности. И делаем это. Вот мы решили зайти в деревню, всё тщательно обдумали и получили свой хлеб. Как видишь, судьба — это наша воля.

Но Юрий не хотел в эти минуты вести беседу на философские темы. Ему захотелось спать. Теперь, кажется, он готов был проспать целые сутки. Он лег на спину, подложил руки под голову и закрыл глаза. Хинт тоже замолчал, но не лег — он просто сидел, обняв руками колени и положив на руки свою усталую голову.

Солнце скрылось за деревьями. Они поднялись и пошли вдоль опушки. Приходилось делать большие круги — иногда лесные поляны сливались с пашнями, где люди убирали солому или копали картошку.

Вдоль леса тянулись хутора, деревни. До них доносился лай собак, голоса и шумы трудовой крестьянской жизни. Но все это, казалось, было за гранью их сознания, в другом мире.

Они вышли на тропинку и наткнулись на чью-то одежду. Это было грязное и заплатанное красноармейское обмундирование. И тут же, в кустах, красноармейская фуражка со звездой. Они смотрели на все это, как на сувениры от далекого и дорогого друга. Они вспомнили августовские дни 1941 года, когда они тоже носили такую же форму, но были отрезаны от своих быстрым наступлением врага. Как мало ценили они эту простую форму! Теперь бы они многое дали, чтобы вновь вернуть ее.

Хинт держал в руках красноармейскую фуражку, потом надел ее.

— Как будто это моя.

— Нет, нет, — прошептал Юрий, — оставь ее здесь. Теперь эта фуражка может нам стоить жизни.

К заходу солнца они снова вышли на опушку леса. Впереди, за открытыми полями, на расстоянии полукилометра виднелась насыпь шоссейной дороги. Картофельное поле было ограждено жердями. Впереди, слева, среди полей, стояла изба.

Еще рано было выходить на открытую дорогу. Они решили посидеть в лесу и в сумерки осторожно пройти вдоль межи к самой дальней, видневшейся впереди скирде сена.

Но это им не удалось. Присмотревшись, они увидели плотину, услышали шум воды и поняли, что казавшаяся им изба — это маленькая деревенская мельница. К ней подъезжали подводы, оттуда доносились громкие голоса. Нет, от этого места надо уйти, и побыстрее. Ведь на мельнице могут быть самые разные люди, и добрые и жестокие. Так считал Юрий, и Хинт вынужден был с ним согласиться.

Они выбрались на проселочную дорогу, убедились, что она проходит параллельно шоссе, и зашагали вперед. У них еще оставались две порции хлеба, но они не трогали его, хоть голод уже давал о себе знать.

Они решили терпеть до утра.

— Завтрак будет подан на рассвете, — усмехнулся Юрий и пошел вперед.

Так шли они всю ночь.

Действительно, на рассвете был подан завтрак, как продолжал шутить Юрий. Они подкрепились, выпили воды из лужицы и забрались в кустарник. Но сидеть в нем весь день им не хотелось. К тому же земля здесь была сырая.

Вот почему большая овсяная скирда у опушки леса стала для них и приютом, и ложем, и местом отдыха.

Они устроили удобные постели, но спать решили по очереди.

Юрий обладал удивительной способностью мгновенно засыпать в любое время и в любом месте. Хинт вызвался дежурить первым, поэтому он старался не дремать. Но равномерное дыхание Юрия, мягкая солома под боком, тихий, легкий шепот ветерка в кустарнике, певучие голоса птиц — все это так подействовало на уставшего Хинта, что уже не было никаких сил бороться со сном.

Они проснулись от выстрелов. Да, сомнений не было, откуда-то слышались ружейные выстрелы.

— Что, что такое? — вскочил Юрий.

Он не сразу понял, где он находится и что значат эти выстрелы. Хинт же вообще считал, что это им приснилось. Он осторожно выглянул из своего укрытия. Присмотрелся к кустарникам. Как будто нет ничего подозрительного. Тонкая макушка молодой ольхи спокойно качалась на ветру. Не вызывал подозрения и орешник. Не было никакого движения и среди уходящих к полю скирд. Только одинокая стреноженная лошадь бродила на дальнем лужке и девушка бегала за ней, то ли пытаясь поймать ее, то ли подгоняя ее ближе к дому.

Они выбрались из скирды, осторожно пригибаясь, прошли в лес.

Подальше, подальше от этих мест…

Глава десятая

Встреча с полицейскими произошла на следующий день. Они лежали в копне сена после трудного ночного перехода, усталые, голодные, отчаявшиеся.

Юрий вылез из скирды сена и собрался идти к реке. Он хотел набрать воды. Но, как только он вылез из своего укрытия, Хинт силой потащил его назад. Теперь они ясно увидели плывущую к ним лодку.

Вот лодка подошла к берегу, ударилась в песчаную косу. Из лодки вышел человек, поднял автомат и пошел прямо на них.

Они лежали не шевелясь. Человек с автоматом шел мимо сарая, обходил каждую скирду сена, приглядывался, прислушивался.

Хинт, лежавший впереди, следил за полицейским. Конечно, он искал их. Потом к человеку с автоматом присоединился еще один, постарше. У него было ружье. Они ходили по лугу и переговаривались.

— Их видели вчера на лесной дороге, — сказал тот, кто был с автоматом. — Потом они исчезли.

Голоса медленно удалялись. В это время Юрий прошептал:

— У меня там ботинки.

— Где? — удивился Хинт.

— Там, висят на бревне.

Все показалось Хинту каким-то трагическим и безнадежным.

Полицейские ушли к дальним стогам сена, а Юрий быстро пополз и вскоре вернулся со своими злополучными ботинками. У него еще были силы шутить.