Алексей Широков - «Нормандия». Гибель флагмана эпохи Страница 22

Что касается продовольствия и напитков, то на борт погрузили 70 000 яиц, 2,5 т морепродуктов, 8 т и 17 типов французских овощей, 20 т картофеля, 250 кг икры, 175 т льда, 9500 бутылок минеральной воды, тонну кофе, 15 120 л пива, 7000 кур и дичи, 15 750 кг мяса, 230 580 л бургундского, бордо и эльзасского столовых вин, 7000 бутылок шампанского, 2600 бутылок бренди и виски и соответствующее количество всего того, что могло бы потребоваться трансатлантическому пассажиру.

Не все эти деликатесы прибыли из Европы. В середине мая одно из обслуживающих «Нормандию» судов, «Париж», прибыло в Гавр с грузом американских продуктов. «Париж» доставил: овсяные хлопья, клюквенный сироп, сухие крупы, гречневую блинную муку, кетчуп, кленовый сироп, сухое солодовое молоко и некоторые высокосортные фрукты, рыбу и овощи.

«Френч Лайн» приняла меры к тому, чтобы «Нормандия» тоже доставила в Америку некоторые подарки для укрепления франко-американских отношений и привлечения внимания к лайнеру в различных районах Америки. Идея, родившаяся в отделе КЖТ по связям с общественностью, естественно, была передана нескольким французским городам, которых просили выслать подарки своим американским тезкам.

Ла-Рошель, к примеру, отправляла в Нью-Рошелл (New Rochelle) в штате Нью-Йорк резной каменный переплет окна XV века из здания городского собрания. Макон, центр виноделия Франции, отправлял в город Мейкон (Macon) штата Джорджия урну с землей Бургундии, несколько фляг с вином из сборов определенных лет. Кадилляк отправлял в Кадиллак (Cadillac) штата Мичиган два прекрасно отделанных сундука и альбом с фотографиями Бордо. Кале посылал в Кале (Calais) штата Мэн шкатулку с землей французского города. Сен-Луи отправлял своему тезке из Миссури (Сент-Луис, Saint-Louis) огромный альбом с гравюрами на медных досках.

Сама Франция посылала еще больше подарков: бронзовый бюст Шамплена, чтобы установить его в форте Ниагара, а также изготовленные вручную копии карт, отражающих французские исследования Америки и маршруты французских и американских авиаторов, которые следовало передать в Колумбийский, Йельский, Гарвардский и Принстонский университеты. Президенту Рузвельту был направлен бюст Алексиса де Токвиля.

Хотя работы на «Нормандии» еще не были полностью завершены, официальные лица КЖТ были уверены в начале се первого рейса по плану — 29 мая. Но политическая атмосфера к себе не располагала. За последние две недели сменилось два французских правительства. Одной из причин их падения была забастовка моряков, требовавших повышения заработной платы. К счастью, спор был улажен переговорами.

Эта события не повлияли на продажу билетов. К этому времени на первый рейс были забронированы почти все каюты первого класса по минимальной цене 275 долл. в одну сторону. Почти полностью был распродан и первый класс на обратный рейс. Ни туристский, ни третий классы не были полностью заполнены в обоих направлениях, что не явилось неожиданностью в свете состояния мировой экономики.

Вечером 23 мая президент Франции Альбер Лебрен формально ввел «Нормандию» в эксплуатацию, и это событие было отмечено несколькими приемами и гала-концертами. Из Парижа, за 227 км, прибыло около 2000 VIP-персон. Среди них были ведущие фигуры французской общественности, политики, литературы и искусства. Они посетили новый ультрасовременный морской вокзал в Гавре и совершили путешествие по «Нормандии», изумляясь этому хорошо разрекламированному чуду, а затем удалились в просторный ресторан первого класса на прекрасно сервированный обед. После этого визитеры примкнули к одной из многочисленных праздничных вечеринок на борту.

Здесь были пресса, политики, утвердившие выдачу ссуды, которая позволила построить этот огромный корабль; акционеры и директоры пароходной компании, агенты по продаже билетов со всей Европы, художники, скульпторы, рабочие верфи — короче, практически все, кто был связан с проектированием, финансированием и оформлением судна, кроме… Владимира Юркевича.

Хотя «Пеноэ» и КЖТ приняли его форму корпуса, они не принимали его самого. Его имя не упоминалось ни в одном официальном сообщении для печати о «Нормандии», ведь она предназначалась для презентации всего великого и великолепного, что имелось во Франции. Обнародование того факта, что русский иммигрант сделал важный, возможно, самый главный вклад в проект судна, не могло быть воспринято как прославление Франции.

Сам Юркевич не настаивал на общественном внимании. Он лишь ждал от КЖТ предложений дальнейшего сотрудничества. Кроме того, даже если публика была в неведении, то судостроительный мир всё же знал о том, что именно он совершил. Но незадолго до первого рейса его жена Ольга не выдержала и рассказала репортеру парижской газеты «Матэн» всю историю.

Заметка с фотографиями под заголовком «Отец "Нормандии"» была опубликована на первой странице газеты после праздничных мероприятий 23 мая, и обеспокоенная «Френч Лайн» «смогла предоставить» чете Юркевичей два билета первого класса для путешествия в первом рейсе «Нормандии» только до Нью-Йорка «в знак благодарности». О.В. Юркевич в своих воспоминаниях «Первым рейсом на "Нормандии"» и «Парижские дни» в связи с этим писала:

«Мы с мужем, инженером-кораблестроителем, ехали не как официальные представители по официальному приглашению, но как частные пассажиры по своему собственному почину, хоть трансатлантическая компания и сделала для мужа 50% скидку на нашу каюту первого класса. <…>

Но не так-то легко было этого достичь. Мой муж: почувствовал сильное сопротивление этой своей идее со стороны администрации. Пришлось не настаивать и пойти на хитрость. Муж: записался на одну люксиозную кабину первого класса на анонимного клиента, внеся задаток. Кабина на двоих стоила 18 000 франков. Когда подошёл срок отхода "Нормандии " в её первый рейс, мы открыли наше инкогнито.

Каюта осталась за нами. После усиленных настояний мужа администрация, наконец, согласилась оплатить половину стоимости каюты за проезд моего мужа. За меня пришлось уплатить 9000 франков. Когда об этом узнали американцы, они очень веселились над мелочностью французов».

Вот как оценила «Компани Женераль Трансатлантик» заслуги человека, внесшего в создание нового современного лайнера основной вклад.

Глава VII.

ЗА «ГОЛУБОЙ ЛЕНТОЙ»

Alca jacta est[20].

Среда 29 мая 1935 г. в Гавре выдалась теплой и солнечной. В воздухе витало без труда уловимое нетерпение: величайшее судно мира было готово отправиться в свой первый коммерческий вояж: событие, к которому готовились семь лет. Ошвартованная у нового причала, «Нормандия» сверкала под солнечными лучами; ее черно-бело-красную окраску недавно обновили к отплытию.

Снятие «Нормандии» с якоря было намечено на 17:00, но множество рабочих все еще находились на борту, устанавливая подпорки в ее кормовой части в надежде уменьшить вибрацию, прикручивая фарфоровые умывальники в каютах первого класса, укладывая черные каучуковые напольные плитки на Прогулочной палубе, подключая электропроводку в се огромных общих помещениях и т.д.

Как управляющий «гостиницей "Нормандия"» главный эконом Виллар лично проверял каждую каюту. Его сопровождала «летучая бригада» плотников, маляров, электриков и слесарей, которые устраняли мелкие недоделки и сообщали о более глобальных проблемах другим рабочим.

У Виллара было меньше проблем с каютами туристского и третьего классов, так как там было меньше работ но оформлению, чем в каютах первого класса. Кроме того, незавершенные каюты в этих классах не играли особой роли, так как места в них на первый рейс были забронированы менее, чем на треть. Рабочие останутся на борту на время рейса и всё доделают.

Другое дело — каюты первого класса. Они представляли собой лицо судна. Более того, почти все они были забронированы на оба направления. Работы в них следовало завершить полностью.

Самые большие трудности заключались в водопроводе — традиционная головная боль первого рейса. Виллар выяснил, что особенность этой проблемы на «Нормандии» состояла в отсутствии раковин в большинстве номеров первого класса. Он собрал всех водопроводчиков, каких смог найти, и просто сказал, что вес раковины должны быть установлены к полудню дня отплытия. Сотни раковин были прикручены на свои места лишь за несколько часов до того, как пассажиров пригласили на борт.

За день до отплытия, то есть 28 мая, Виллар завершил свою инспекцию. Среди последних осмотренных им кают был номер «Трувиль», выбранный для путешествия мадам Лебрен первым рейсом лайнера. Оправдались худшие тревоги Виллара: ничего не было готово. Не были завершены стены и потолки, не собраны шкафы, а в ванной вообще не было кранов[21]. Виллар немедленно — и это было мудро — загрузил работой свою «летучую бригаду». Ко времени приезда мадам Лебрен, примерно через 30 часов, все гвозди были на месте, краска высохла.