Джон Хейвуд - Люди Севера: История викингов, 793–1241

Джон Хейвуд

Люди Севера: История викингов, 793–1241

Переводчик Николай Мезин

Редактор Наталья Нарциссова

Руководитель проекта И. Серёгина

Корректоры С. Чупахина, М. Миловидова

Компьютерная верстка A. Фоминов

Дизайн обложки Ю. Буга

Фото на обложке iStockphoto.com

First published in 2015 by Head of Zeus Ltd

© John Haywood, 2015

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина нон-фикшн», 2017

Все права защищены. Произведение предназначено исключительно для частного использования. Никакая часть электронного экземпляра данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для публичного или коллективного использования без письменного разрешения владельца авторских прав. За нарушение авторских прав законодательством предусмотрена выплата компенсации правообладателя в размере до 5 млн. рублей (ст. 49 ЗОАП), а также уголовная ответственность в виде лишения свободы на срок до 6 лет (ст. 146 УК РФ).

Предисловие

Как менялись представления о викингах

Поистине уникальным явлением европейской истории викингов сделали не технологические, военные или культурные новации – во многих отношениях это были малоразвитые народы, и даже технологии судостроения у них были архаичными, – а то, как широко они раздвинули границы своего мира. Не было до них европейцев, которые повидали бы так много чужих стран. От родной Скандинавии викинги совершили плавание на восток по великим рекам России и дошли, переплыв Черное и Каспийское моря, до Константинополя и Багдада. На западе освоили все побережье Западной Европы, основав колонии в Шотландии, Англии, Ирландии и Франции. Вторгались они и в Средиземноморье, высаживаясь на берегах Италии и Северной Африки. А параллельно с этим пересекли Атлантику, по пути заложив поселения на Фарерах, в Исландии и Гренландии, и стали первыми, насколько мы сегодня знаем, европейцами, ступившими на землю Северной Америки. Именно эти далекие путешествия и отвага первопроходцев привлекают наше внимание к викингам спустя столько веков.

В разные времена к ним относились по-разному. Главными летописцами средневековой Европы были монахи, а поскольку они часто становились жертвами викингов, то много писали о чинившихся ими грабежах, разорении городов и захвате пленников (не особо распространяясь об изнасилованиях, видимо, потому, что для них, мужчин, хотя бы в этом смысле викинги не представляли опасности). Дикими варварами, сродни вандалам и готам, разграбившим античный Рим, норманны оставались до XIX в., когда наступила эпоха национального романтизма. Именно тогда средневековый образ викингов – непобедимых морских разбойников – получил новую трактовку. Превратившись в европейское захолустье, скандинавские королевства утратили влияние на международной арене и не принимали участия в построении империй, которым занялись Великобритания и Франция. В результате у скандинавов возникло непреодолимое искушение обратиться к героической эпохе, когда они правили миром. Именно тогда смысл слова «викинг» изменился. Средневековые авторы, используя его, подразумевали всякого, кто занимается морским грабежом, то есть пирата, и вовсе не обязательно скандинавского. Считается, что этимологически «викинг» – это «человек из бухты», возможно, потому, что именно в бухтах разбойники прятались, подстерегая торговые суда. Однако под влиянием национального романтизма слово «викинги» стало синонимом «скандинавов раннего Средневековья», и такое употребление закрепилось. Тогда же викингов «оснастили» варварскими рогатыми шлемами, что выглядит романтично, однако исторически недостоверно (заблуждение родилось из-за неверной атрибуции шлемов бронзового века как викингских). И эти шлемы также закрепились в массовом сознании.

Во второй половине ХХ в. этот воинственный образ подвергся пересмотру. Археологи обнаружили, что у викингов были и мирные занятия – ремесла, торговля, географические исследования, колонизация, – что позволило лучше представить образ жизни этих людей. Вместе с тем возникла тенденция преуменьшать их жестокость, считая описания монахов-хронистов преувеличением. Отчасти это было гиперреакцией на устоявшееся представление, но, кроме того, после двух кровопролитных мировых войн ни завоевания, ни строительство империй больше не казались европейцам героическими деяниями. И все же эпоха викингов была полна насилия: их торговля питалась военными трофеями, особенно пленниками, а основанию мирных колоний предшествовали кровавые завоевания. Эта книга не претендует на то, чтобы нарисовать всеобъемлющую картину жизни викингов: здесь почти не рассказывается об их достижениях в искусстве, о быте или, например, о положении женщин. Ее цель – поместить норманнскую цивилизацию в широкий географический и исторический контекст, начиная от ее доисторических языческих корней и до интеграции в христианскую Европу. Этот подход помогает увидеть, что эпоха викингов в разных странах началась и окончилась в разное время. В англоговорящем мире ее принято отсчитывать примерно от 793 г. (разграбление Линдисфарна) и заканчивать 1066 г. (битва при Стэмфорд-Бридж), но история не столь скрупулезна. В Скандинавии и Балтии эпоха викингов началась на добрую сотню лет раньше и в ряде отношений длилась еще на век дольше. На островах Шотландии последнее упоминаемое хрониками нападение норманнов произошло в 1240 г. В исландских и гренландских колониях государственные структуры и общественные институты эпохи викингов жили еще в XIII в. Викинги не явились ниоткуда, и закат их цивилизации был долгим. Это длинный путь, начавшийся в Асгарде при сотворении мира и окончившийся свадьбой в Гренландии в XV в.

Введение

Асгард

Мировосприятие викингов

Гибнут стада,родня умирает,и смертен ты сам;но знаю одно,что вечно бессмертно:умершего слава.Глупый надеетсясмерти не встретить,коль битв избегает;но старость настанет –никто от неене сыщет защиты[1].

B эпоху викингов обычный удел скандинава был таков: тяжелый труд на земле, постоянно подстерегающие опасности и смерть на четвертом или пятом десятке. Того, кто решил стать викингом в буквальном смысле этого слова, то есть пиратом, смерть зачастую настигала еще раньше. Опасность утонуть в море была повседневной реальностью для каждого: в непогоду хрупкие скандинавские суда шли на дно или в щепки разбивались о скалы. Купцы постоянно рисковали подвергнуться нападению морских разбойников, а на каждого викинга, вернувшегося домой с мешком серебра или добывшего себе надел земли на завоеванных территориях, приходился по меньшей мере еще один, изрубленный на куски в битве или умерший от болезни в зимнем лагере. Ясно, что в стремлении стяжать добро, землю и славу викинги охотно шли на отчаянный риск. Идеология этого дерзкого и предприимчивого сообщества всячески порицала уклонение от опасности. Мир, в котором жили древние скандинавы-язычники, не предполагал стремления к какой-либо высокой цели, и если людей и вправду создали боги, они сделали это лишь для собственной выгоды: чтобы было кому приносить им жертвы. Если человеческая жизнь в этом мире могла иметь какой-то смысл, то лишь тот, который ты придашь ей сам, совершив деяния, за которые тебя будут помнить.

Сотворение мира

Скандинавы считали, что в центре Вселенной находится исполинский вечнозеленый ясень Иггдрасиль, ветви которого объемлют небеса и соединяют миры богов, ледяных великанов, огненных великанов, эльфов, гномов, людей и царство мертвых. О происхождении Иггдрасиля и его будущности в мифах ничего не сказано, его существование разумелось само собой и полагалось, по-видимому, вечным. Однако при этом Иггдрасиль не упоминается в скандинавской космогонии, где мир творится в результате взаимодействия враждебных друг другу сил. В начале времен было всего два мира: огненный Муспель на юге и ледяной Нифльхейм на севере. Между ними лежала зияющая бездна Гиннунгагап. Там, где жар Муспеля встречался со льдом Нифльхейма, лед таял и капал. От тепла в каплях пробуждалась жизнь, и они превратились в великана, имя которому было Имир. Пока Имир спал, из пота у него подмышкой образовались еще два великана, мужчина и женщина, а одна его нога родила от другой сына. Таким образом Имир положил начало расе ледяных великанов. Лед продолжал таять, и появилась корова. Ее звали Аудумла. Она насыщалась лизанием соленого льда, а четыре молочные реки, текшие из ее сосцов, питали Имира.