Саймон Сингх - Симпсоны и их математические секреты Страница 10

Верхняя строка говорит о том, что Коэн планировал использовать последовательность цифр 3, 6 и 9, но отбросил эту идею, вероятно, потому, что четвертый элемент последовательности (12) состоял бы из двух цифр. Средняя строка, в которой показана последовательность цифр 1, 4, 2 и 7, тоже не нашла поддержки, так как не совсем понятно, каким был бы ее пятый элемент, а сам Коэн уже не помнит, что он имел в виду.

Фотографию предоставил Дэвид Коэн

Рассказав мне историю о том, как его взяли в команду «Симпсонов», Бернс провел параллели между головоломками и шутками, заявив, что у них много общего. И головоломка, и шутка представляют собой тщательно продуманную схему; в обоих случаях происходит неожиданный поворот и есть кульминация. В действительности и головоломки, и шутки заставляют вас размышлять и улыбаться в тот момент, когда вы понимаете, в чем дело. Возможно, именно этим отчасти объясняется тот факт, что математики оказались столь ценными членами команды сценаристов мультсериала «Симпсоны» и привнесли в его создание не только любовь к математике, но и новый подход к работе. Бернс и раньше замечал, что его коллеги-нематематики, как правило, предлагают полностью сформированные остроты, созданные в момент вдохновения, тогда как математики из команды «Симпсонов» склонны предлагать спонтанные идеи для шуток, а затем обсуждать их до тех пор, пока не будет найден требуемый вариант.

На такой групповой подход математики полагаются и при создании сюжетных линий. По словам Джеффа Уэстбрука, коллеги Бернса по «Симпсонам» и еще одного экс-математика, подобное стремление к сотрудничеству берет начало в их предыдущей карьере: «Я был теоретиком в области компьютерных наук, а это означало, что мы с коллегами вместе доказывали множество математических теорем. Когда я пришел сюда, то с удивлением обнаружил, что примерно то же самое происходит и в комнате сценаристов, поскольку мы так же сидим и выдвигаем свои идеи. Во всем этом присутствует некая общая творческая нить, помогающая решить задачу. В одном случае это математическая теорема, в другом – поворот сюжета. Нам необходимо разбить сюжет на составляющие и проанализировать его развитие. О чем вообще идет речь в этой истории?»

Взяв себе на заметку сказанное Уэстбруком, я начал спрашивать других авторов «Симпсонов», почему, по их мнению, многие сценаристы с математическими наклонностями нашли в сериале свой дом. Как объяснил Дэвид Коэн, потому что они более уверенно и комфортно себя чувствуют в ходе исследования чего-то неизведанного, вооружившись только интуицией: «Процесс доказательства чего-то сродни процессу написания сценария для комедии, поскольку в обоих случаях вы не можете быть уверены, что достигнете конечной цели. Когда вы пытаетесь придумать шутку из ничего (при этом она должна отражать определенную тему или рассказывать определенную историю), нет никаких гарантий, что таковая вообще существует, к тому же будет смешной и поможет вам реализовать задуманное. Точно так же, когда вы пытаетесь доказать что-то в математике, велика вероятность, что это просто недоказуемо. Безусловно, достаточно велика вероятность и того, что нет доказательства, доступного человеческому пониманию. В обоих случаях (поиска шутки и доказательства теоремы) интуиция подсказывает вам, стоят ли ваши усилия потраченного времени».

Коэн добавил, что математическая подготовка помогает обрести ту интеллектуальную выносливость, которая так необходима для написания сценария эпизода «Симпсонов»: «Кажется, что все это легко и весело, а нам порой приходится долго биться головой о стену. Мы пытаемся рассказать сложную историю за короткий промежуток времени; при этом возникает множество логических проблем, требующих решения. Это большая головоломка. Трудно убедить кого-либо в том, что создание сериала сопряжено с болью и страданиями, ведь конечный продукт получается весьма динамичным и беззаботным. Любой момент процесса написания сценария может быть безумно увлекательным и одновременно изматывающим».

Для того чтобы узнать еще одну точку зрения, я поговорил с Мэттом Селманом, который, прежде чем присоединиться к команде авторов «Симпсонов», изучал английский язык и историю. Он позиционирует себя как человека с минимальными математическими знаниями. Когда я его спросил, почему «Симпсоны» столь привлекательны для любителей математики, он согласился с утверждением Коэна, что сценарий – это та же головоломка, а сложные эпизоды – настоящий «сжигатель мозга». Кроме того, по мнению Селмана, сценаристам-математикам свойственна одна особая черта: «Все комедийные сценаристы считают, что они – великие знатоки человеческих душ, и как никто другой понимают их чувствительность, сентиментальность и остальные «-альности». Если вы хотите выставить математиков в невыгодном свете, можете сказать, что они холодны и бессердечны и не умеют создавать замечательные зарисовки о том, что значит любить и терять, но я с этим не согласен. Тем не менее разница все же есть. Думаю, математический склад ума больше всего пригоден для написания шуток, потому что в основе математики лежит логика. Чем логичнее вы рассуждаете, тем интереснее вам искажать и трансформировать эту логику. Мне кажется, что человек с логическим складом ума находит настоящий юмор в отсутствии логики».

Майк Рейсс, который работал над созданием самого первого эпизода «Симпсонов», согласен: «Существует слишком много ошибочных теорий в отношении юмора. Вы когда-либо слышали, что пишет о юморе Фрейд? Так вот, он совершенно неправ. Но я понимаю, что многие шутки основаны на ложной логике. Приведу пример. Утка заходит в аптеку и говорит: “Будьте добры, дайте мне гигиеническую губную помаду”. Аптекарь спрашивает: “Вы будете платить наличными?” Утка отвечает: “Нет, запишите помаду на мой клюв”[16]. Так вот, если бы комедия была построена на абсурдности, то смешно было бы уже то, что утка заходит в аптеку. Но дело не в абсурдности, а в обманчивой логике – именно она сводит воедино все разрозненные элементы этой истории».

Хотя авторы «Симпсонов» называют разные причины того, почему математический склад ума так подходит для написания комедий, без ответа остается один важный вопрос: почему все эти математики работают в сериале «Симпсоны», а не, скажем, 30 Rock («Студия 30», или «30 потрясений») или Modern Family («Американская семейка»)?

Эл Джин считает, что между математикой и другими точными науками примерно такая же разница, как между игровым кино и анимацией: «Думаю, игровые телевизионные фильмы похожи на экспериментальную науку, поскольку актеры играют свои роли так, как хотят, и вам приходится приспосабливаться к их видению. Напротив, анимация больше напоминает чистую математику, потому что вы держите под контролем все нюансы сценария, развития сюжета и т. д. Мы действительно можем контролировать абсолютно все. Анимация – это вселенная математики».

Математика лежит в основе некоторых любимых шуток Майка Рейсса: «Я люблю такие шутки. Я буквально смакую их. Вот сейчас вспомнил одну замечательную шутку, услышанную еще в детстве. Она о парнях, которые купили целый грузовик арбузов по доллару за штуку, а затем начали ездить по городу и продавать их по доллару за штуку. В конце дня они поняли, что так ничего и не заработали, и один из них сказал: “Надо было брать грузовик повместительнее”»[17].

Небольшой рассказ Рейсса – часть давней традиции математических шуток, которые бывают самыми разными, от тривиальных в одну строку до замысловатых историй. Такие шутки многим могут показаться довольно странными, и они действительно не входят в тот репертуар, с которым обычно выступают эстрадные комики. Но тем не менее они представляют собой достаточно большую часть математической культуры.

Я впервые познакомился с утонченной математической шуткой еще в подростковом возрасте, когда читал книгу Иэна Стюарта Concepts of Modern Mathematics («Концепции современной математики»[18]). Вот эта шутка:

Астроном, физик и математик проводили отпуск в Шотландии. Любуясь пейзажем из окна поезда, они увидели посреди поля черную овцу. «Как интересно, – заметил астроном, – в Шотландии все овцы черные!» На что физик ответил: «Нет, нет. Некоторые шотландские овцы черные!» Математик долго смотрел с мольбой в небеса, а затем произнес: «В Шотландии есть минимум одно поле, содержащее минимум одну овцу, минимум один бок которой черный».

На протяжении следующих семнадцати лет я хранил эту историю где-то в дальних уголках своей памяти, а затем включил в свою первую книгу, в которой шла речь о теореме Ферма и ее доказательстве. Эта шутка была идеальной иллюстрацией строгой природы математики. На самом деле мне так понравилась история о черной овце, что я часто рассказывал ее во время лекций, после которых слушатели нередко подходили ко мне и делились своими байками о числе π, бесконечности, абелевых группах и лемме Цорна.