Алексей Анпилогов - Мир на пике – Мир в пике Страница 10

Надо сказать, что сама по себе пещера Сибуду – это уникальный объект. Культурный слой в этой пещере местами составляет до десятка метров.

Люди здесь жили дольше, чем насчитывает вся история земледельцев или скотоводов всего мира, – первые следы пребывания тут людей относятся к периоду около 77 тысяч лет тому назад, а последние материальные находки датируются 38 тысячами лет до наших дней. Как раз в это время первые человеческие поселенцы подбирались к еще не населенной людьми Австралии. В пещере Сибуду, кроме древнейших наконечников стрел, найдено еще немало интересных вещей. Так, например, там обнаружен древнейший… матрац из листьев дерева, похожего на лавр, который, кроме мягкости в области попы, еще и обеспечивал нашим предкам защиту от кровососов за счет своего камфорного запаха.

Кроме этого, пещера Сибуду являет собой печальную историю реального прогресса, который, на самом деле, никогда не представлял собой «накатанной дороги вперед и вверх».

Материальные находки из Сибуду – иглы, наконечники стрел, украшения из раковин – демонстрируют нам отнюдь не непрерывную традицию технологического развития, а, напротив, появляются в отдельных местах «из ниоткуда» и так же исчезают «в никуда». Отсюда возникает сомнение в том, что на ранних стадиях развития технологии человек так же непрерывно накапливал знания, как это он делает сейчас, – скорее, отдельные достижения появлялись, использовались, а затем, в силу субъективных причин, бесследно исчезали и вновь появлялись через длительное время.

Что было тому виной – умирали ли мастера, утрачивались ли секреты или вдруг пропадали какие-то важные компоненты для примитивного растительного клея – сейчас сказать трудно. Но, умри сейчас (чур меня, чур!) все атомщики, – много ли людей решатся собрать заново ядерный реактор? Ведь сегодня для многих устройство ядерного реактора имеет столь же магическую природу, как и секрет лука со стрелами, который много раз «открывали», а потом снова «закрывали» в пещере Сибуду.

Этот момент был очень хорошо описан у американского фантаста Айзека Азимова в его классическом цикле об «Основании». Разведчик из Основания попадает в старую Империю и видит там поклонение мощным атомным агрегатам прошлого:

«Но сейчас они даже не в состоянии разобраться, как же работают их собственные гиганты. Все машины вот уже множество поколений работают в автоматическом режиме, а присматривающие за ними люди превратились в членов полурелигиозной наследственной касты техников. И если во всей этой махине перегорит какая-нибудь микроскопическая трубка, они будут беспомощнее новорожденных».

[16]

Скорее всего, столь же безумно сложный «хай-тек» представляли из себя первая стрела и лук для людей прошлого.

Ведь, исходя из времени обитания людей в пещере Сибуду, это даже еще были не люди современного типа, а скорее всего – некие переходные формы от древних африканских форм людей к современному, знакомому для нас, «нашему» кроманьонскому типу. Однако уже эти примитивные люди могли, с помощью лука, охотиться не только на мелкую живность, но даже и на крупных и опасных бизонов или быков.

Ведь в чем всегда суть охоты? Доставь свою энергию в виде летящего наконечника стрелы в структуру бизона, пока бизон не доставил свои рога тебе в живот!

Лук же в этом плане – одно из уникальных изобретений.

Главным достоинством лука, с точки зрения охотника, была его легкость – для лука можно носить с собой много снарядов, в отличие от копья или дубины. Кроме того, лук давал возможность его скрытного применения и со значительной дистанции. Выстрел можно было сделать с места, причем из различных положений. Пространства требовалось совсем немного. Стрелка мог выдать только скрип тетивы, звук сгибаемого лука и свист полета стрелы. Но летящая стрела – это уже обычно было слишком поздно для бизона.

Пращой же, копьем и бумерангом можно было действовать только на открытом пространстве и стоя. А это уже опасно и для самого охотника.

Ну а переть с деревянной дубиной на бизона… Уверяю вас, у первобытных людей вполне хватало мозгов не делать этого в принципе.

Пробивная сила стрелы на больших расстояниях, конечно же, была еще неудовлетворительна. Но на достаточно близких дистанциях стрела уже могла пробить животное навылет. Выпустив стрелу с нескольких десятков метров в определенную точку и под нужным углом, ею можно было поразить любое животное. Так лук стал универсальным оружием первобытного охотника.

Надо сказать, что первые концентраторы энергии, которые создал человек, были примитивными и маломощными. Стрела первобытного лука – это всего лишь около 20–40 джоулей энергии. Столько энергии сейчас выдает скромная лампочка накаливания в вашем туалете за одну секунду. Однако уже этого количества энергии вполне хватало, чтобы в концентрированном виде поразить слабые места дикого зверя.

«В нужное время и в нужном месте. Доставка кинетической энергии в сонную артерию бизона. Палеолит, спросить Чум-Чума. Пещера Сибуду, первый тюфяк налево. Принимаю предварительные заказы. Все права защищены».

Итак, мегафауна Евразии за 20 тысяч лет, пока люди совершенствовали свои первые, еще очень примитивные луки, успела вполне приспособиться к этим опасным тварям, которые нападали из засады.

Мегафауна же Большой Австралии имела несчастье внезапно столкнуться с вторгшимися на их территорию людьми современного типа. Эти люди уже достигли очень высокого уровня в искусстве охоты и имели мощные, иногда уже сложноустроенные композитные луки, которые обеспечивали гарантированное убийство даже крупного зверя.

Современные антарктические птицы и млекопитающие, которые также развивались вдали от людей и впервые увидели их только несколько столетий назад, по-прежнему ведут себя как ручные. Ведь человек, при беглом взгляде на него, кажется совсем не опасным – ни когтей, ни рогов, ни даже мало-мальски мощных зубов у него нет. Фауна Антарктики тоже была бы обречена на уничтожение, если бы защитники природы своевременно не настояли на принятии мер по ее строгой охране. Ведь уже в историческое время умные и просвещенные люди полностью уничтожили дронтов и островных морских котиков, убили и съели стеллерову корову, а американского странствующего голубя извели уже вообще в начале XX века. Истребление этого фантастически многочисленного вида, обитавшего в США, было так внезапно, что американцы долго не могли прийти в себя от неожиданности случившегося. Было изобретено несколько «теорий» для объяснения ошеломляюще быстрого, «как взрыв динамита», исчезновения голубей (кстати, этот самый динамит тоже применяли при охоте на них!). Согласно одной «теории», все голуби якобы утонули в Атлантическом океане, когда «эмигрировали» в Южную Америку. Додумались даже до того, что странствующие голуби улетели будто бы на Северный полюс и там добровольно замерзли.

В истреблении странствующих голубей повинны не Северный полюс и не Атлантический океан, а стихия более страшная, имя которой назовет американский ученый Роберт Мак-Кланг: «В штате Висконсин местное орнитологическое общество установило… мемориальную доску с надписью: «В память последнего висконсинского странствующего голубя, убитого в Бабконе в сентябре 1899 года. Этот вид вымер из-за алчности и легкомыслия человека».

[17]

И не стоит списывать на погоду и на болезни то, что человек делает сверхэффективно вот уже около 60 тысяч лет новейшей истории, – с помощью управления энергией меняет и меняет мир под себя. Ведь точно так же и первые австралийцы запросто подходили к так и не научившимся осторожности древним гигантам Австралии и Новой Гвинеи и убивали их себе на завтрак, обед или ужин. Голубей убивали мы, сумчатых вомбатов убили мы, и мы же выкачиваем нефть из наших недр.

Столь быстрое, а главное, столь тотальное уничтожение всех крупных животных Большой Австралии имело печальные последствия для дальнейшей истории человека в этой части планеты. Вымерли все крупные животные, которые могли бы стать кандидатами на одомашнивание, и в итоге австралийцы и новогвинейцы остались без возможности самостоятельно завести когда-либо даже самую захудалую домашнюю скотину. Свиньи, которых сейчас повсеместно разводят на острове Новая Гвинея, попали туда хоть и до европейской колонизации, но тоже связаны с другими, более ранними колонизаторами – арабскими мореплавателями средних веков.

Результат такой цивилизационной катастрофы Австралии печален: за многие тысячелетия австралийцы почти совсем не улучшили свою технику, свои трудовые навыки и бытовые условия, и к моменту прихода европейцев австралийцы все еще пользовались каменными орудиями и жили небольшими общинами, ведущими кочевой образ жизни охотников-собирателей. В столь обедневшей естественной среде это был единственно возможный способ адаптации к быстрому истощению скудных пищевых ресурсов в каждой отдельной местности. Повседневными «национальными блюдами» коренных австралийцев являлись, помимо прочего, лепешки из спор папоротника, мелкие сумчатые размером с крысу и личинки насекомых, причем последние считались изысканным деликатесом. Численность населения всего континента к моменту прихода туда европейцев не превышала нескольких сотен тысяч человек, к тому же обитавших лишь в немногих разделенных практически безлюдной пустыней экологически благоприятных оазисах, взаимодействие между которыми было тем слабее, чем дальше они были удалены друг от друга.