Алексей Окладников - Открытие Сибири Страница 10

Таким образом, уже в конце XIX столетия стало ясно, что в суровое время ледникового периода, выражаясь языком геологии, в верхнем плейстоцене, около 25 тысяч лет назад человек уже обитал на Ангаре, Енисее и в бассейне третьей великой реки Северной Азии — Оби, в районе нынешнего Томска.

Прошло 58 лет с открытия у военного госпиталя, и археологов нашей страны и всего мира порадовала новая, столь же неожиданная и счастливая находка вблизи Иркутска, на Ангаре, вернее, на ее левобережном притоке — Белой, на высоком берегу, в старинном сибирском селе Мальте.

Один из местных жителей, простой крестьянин П. Брилин, рыл в своем доме погреб-подполье. И вдруг наткнулся на огромные кости, залегавшие почти сплошным пластом в желтой глине.

Такие кости не раз находили в Мальте при разных хозяйственных работах. Шла даже молва, что именно здесь, в Мальте, жили некогда огромные звери — мамонты, которые погибли во время «всемирного потопа», потому что не вместились в библейский Ноев ковчег.

Широко была распространена в старой Сибири и легенда, что мамонт — зверь подземный. Он живет под землей, говорили ученым в XVII столетии коренные жители Приобья. Мамонт, по их рассказам, похож на гигантскую крысу. А землетрясения — результат неосторожных движений подземного чудовища. Но оно не рискует показаться на поверхность земли, потому что погибает немедленно. И каждому, кто нечаянно наткнется на него, на торчащие наружу длинные кривые бивни, грозит несчастье, болезнь, или даже смерть.

Однако после Великой Октябрьской революции культурный облик деревни изменился, и старые легенды ушли в прошлое. В Мальте работала своя собственная изба-читальня, а в ней скромный сельский культпросветработник Бельтрам. К нему и пришел с найденными в подполье костями крестьянин П. Брилин, обессмертивший этим поступком свое имя.

Бельтрам принес кости в Иркутский краеведческий музей, где заведовал археологическим отделом М. Герасимов — юный ученик профессора Б. Петри. Вокруг созданной Петри кафедры антропологии и этнографии Иркутского университета, в маленьком, но замечательном по уникальности собранных в нем коллекций музее группировались «птенцы» кафедры. Это были выдающийся впоследствии антрополог Г. Дебец, крупный исследователь сибирского палеолита Г. Сосновский, старый сибирский интеллигент — любитель неолита Я. Ходукин, такой же любитель бронзового и меднокаменного века Сибири А. Попов, увлеченный также «чудью» и древними «чудаками». Там же встречались друг с другом В. Сосновский, знаток сибирской этнографии, занятый поисками пратунгусов, этнограф П. Полтораднев, энтузиаст изучения шаманства и происхождения якутского народа Г. Ксенофонтов, профессор-географ С. Лаптев и многие другие, неравнодушные к истории и культуре народов Сибири люди.

Мальтийская находка, понятно, взволновала профессора Петри и весь его кружок, младшими членами которого были в то время Г. Константинов — внук одного из первопроходцев сибирской археологии М. Овчинникова, Л. Иваньев, а также автор этой книги. И конечно, М. Герасимов, уже тогда прославившийся в Иркутске мастерством скульптора-реставратора. Он поражал знакомых дам и девушек своими быстрыми подарками: динозаврами или мамонтами, изготовленными в какие-то считанные секунды из оловянной фольги от шоколадных конфет.

Неудивительно, что чуть ли не в тот же день, когда в маленькой башенке «мавританского» причудливого здания Иркутского музея в миниатюрной комнатке хранителя археологического отдела появился с костями Бельтрам, Герасимов отправился в Мальту. Спустился в подполье и увидел замечательнейшее из замечательных известных до сих пор в Сибири палеолитическое поселение.

Кости мамонтов, северных оленей и носорогов громоздились друг на друге в причудливом беспорядке, как «кухонные отбросы». Каким же завидным аппетитом должны были обладать убийцы мамонтов! Однако все оказалось, как мы увидим дальше, совсем другим, гораздо интереснее, чем простая свалка костей. Раскрылся неведомый ископаемый мир.

Вместе с костями лежали каменные орудия. Их было здесь великое, можно сказать, бесчисленное множество, такое, что с ними нельзя сравнить даже и ту массу палеолитических находок, которые достались профессору Петри, а до него М. Овчинникову при специальных многолетних раскопках на Верхоленской Горе, по дороге из Иркутска на Лену.

Прошло еще семь лет, и у Мальты появился двойник. На расстоянии всего лишь нескольких километров, но не на реке Белой, а на высоком правом берегу Ангары, у другого старинного сибирского села Бурети в 1936 году было обнаружено еще одно палеолитическое поселение.

Из земли на склоне древней речной террасы слегка выступали плиты известняка. Здесь находился могильник начала бронзового века. Своих сородичей жители этих мест хоронили под каменными кладками. На этот раз под большой каменной плитой залегал рог северного оленя, который вымер задолго до бронзового века! Значит, находка была не бронзового века, а палеолита. Но самое неожиданное, что под этой плитой уцелела замечательная вещь. Некогда намеренно запрятанная, захороненная палеолитическими людьми статуэтка женщины, вырезанная из бивня мамонта кремневым резцом. Такая же, как палеолитические статуэтки из Мальты!

Но от большинства женских мальтийских статуэток и от всех известных в Европе она отличалась ясно выраженной одеждой. Похожие статуэтки найдены были и в Мальте, но не столь хорошо одетые. Было высказано предположение, что это обозначена своего рода драпировка: небрежно накинутая на плечи шкура зверя с длинным хвостом.

На статуэтке же из Бурети видна шитая, именно ши-гая одежда определенного покроя, такого же, как у современных арктических обитателей двух континентов — Азии и Америки: эскимосов, чукчей и коряков.

Она имеет вид мехового комбинезона с капором на голове! Такая одежда превосходно приспособлена к суровым арктическим условиям. Ее не продувают даже пронизывающие все на свете колючие арктические ветры. Она надежно закрывает голову и лицо пушистой бахромой. И эта одежда, рожденная к жизни ледниковой эпохой, выдержала, таким образом, испытания двадцати, а может быть, и более тысячелетий…

Люди Бурети и Мальты имели не только удивительную для того времени одежду, но и многое другое, столь же поразительное для нас. Все, без чего вообще невозможна жизнь человека в арктических просторах, в тундре и лесотундре ледниковой эпохи. Это было теоретически предсказано еще Н. Чернышевским, но, как часто случается, забыто учеными специалистами нашего времени.

Теперь мы знаем, что древнейшие жители Бурети создали столь же хорошо приспособленную к жизни в Арктике, как и одежда, архитектуру. Вдоль древнего берега Ангары располагался целый поселок из четырех жилищ палеолита. Как видно из остатков одного, наиболее сохранившегося жилища Бурети, они были полуподземными. Основой жилищ служили специально выкопанные ямы-котлованы глубиной около метра, овальные или близкие к прямоугольнику по очертаниям. Из них вел узкий проход-выход к реке.

Необычнее всего строительный материал. Столбами, окружавшими котлованы жилищ, служили огромные бивни мамонта. Вместе с бивнями были вертикально вкопаны бедренные кости того же зверя. На попа стояли мощные, как обломки бревен, черепа ископаемых носорогов.

Крыша жилищ состояла из своеобразного эластичного, но прочного каркаса, перекрытого рогами северного оленя. В Бурети эти рога, десятки мощных рогов самцов-оленей, крепко переплетались друг с другом своими развилками. Такие полуподземные жилища, вероятно, куполовидные, обтекаемые всеми ветрами, выглядели издали как эскимосские зимние дома. Они служили надежным долговременным убежищем в зимний период. Летом же, нужно думать, обитатели поселка довольствовались шатрами из шкур и легкими навесами.

Предметы искусства, образцы скульптуры и орнаментики палеолитических людей, конечно, самое драгоценное в множестве находок, которые ждали нас в Бурети и Мальте двадцать тысячелетий…

У обитателей жилищ Мальты и Бурети в долгие зимние дни и ночи оставалось время для занятий искусством. Превосходный материал для косторезов давала охота на мамонтов. У них в распоряжении находилась драгоценная, по понятиям нашего времени, слоновая кость. Они, видимо, пользовались и деревом, а не только костью, для своих изумительных художественных работ, для скульптуры и орнаментальных произведений. Подобно эскимосам, люди Мальты и Бурети, взявшись за руки, пели и танцевали под звуки бубнов или флейт, танцевали исступленно, в бешеном ритме кругового танца-хоровода двигаясь по солнцу.

Притом, а это стало ясно с первого же взгляда, в Мальте и Бурети работала принципиально иная, чем у Военного Госпиталя, художественная школа, со своими в корне отличными художественными традициями, особыми эстетическими взглядами и вкусами.