Роберт Бьювэл - Секреты пирамид (Тайна Ориона) Страница 13

Считается, что открытие «Текстов пирамид» сделано Гастоном Масперо, однако истинная последовательность событий этого не подтверждает. Действительно, Гастон Масперо первым вошел в пирамиду Унаса 28 февраля 1881 года, но нет никаких сомнений, что до этого были тайно исследованы две другие пирамиды с надписями, и сделал это Огюст Мариет (1821—1881), директор Египетской службы древностей[125].

Тот араб, который первым проник в пирамиду, похоже, был разачарован тем, что не обнаружил никаких предметов; но все же сообщил о своей находке в департамент, ответственный за сохранение предметов древности, а это значит, что его письмо попало к Огюсту Мариету, самому известному египтологу того времени, которому был даже присвоен титул паши. Мариет родился в Болонье, а в Египте жил с 1851 года. Уже через несколько месяцев после своего прибытия он стал знаменитым, обнаружив в Саккара Серапеум — огромный лабиринт из подземных галерей с дюжиной массивных саркофагов. Это сделало его другом Хедива Сайда, а позднее и его сына, Исмаила, который предоставил Мариету значительные полномочия. Мариет основал Службу древностей, предшественницу Египетской службы древностей, а также музей, который позднее превратился в знаменитый Каирский музей, переместившись из Булата на свое нынешнее место на площади Тарир. Мариет стал первым директором Службы и принялся осуществлять контроль над торговлей предметами старины и выдавать разрешения на проведение исследовательских работ.

К 1880 году, когда были открыты «Тексты пирамид», Мариет имел имя, известное далеко за пределами Египта. Он стал считаться одним из самых выдающихся археологов. Однако широко распространилось мнение, что его характеризует крайний авторитаризм и нежелание прислушиваться к чужому мнению. На этой почве возникали даже политические осложнения[126]. Звезда Мариета ко времени описываемых событий уже заходила; это был усталый и больной человек, потерявший во время вспышки насилия в Египте жену и ребенка. Долгие часы Мариет проводил, бродя по Мемфисскому некрополю, к которому относился как к своему частному владению, как, впрочем, и к тем сокровищам, которые обнаружил в Серапеуме.

Известно, что в молодости в самом Мариете кипел дух мятежника. Его послал в Египет Лувр для отбора и покупки коптских манускриптов. Вместо этого, полагаясь на свою интуицию, Мариет потратил отпущенные деньги на несанкционированные раскопки в Саккара. К счастью, его предвидение подтвердилось — он обнаружил Серапеум. Кураторы Лувра простили его и прислали дополнительные средства на продолжение раскопок[127]. Однако все это было в прошлом; теперь этот постаревший человек отказывался предоставить своим молодым коллегам необходимую им свободу действий. Когда он получил письмо о каких-то текстах в пирамиде, то не стал это проверять. Несмотря на обращение Масперо и других, Мариет объявил, что исследование этой пирамиды — пустая трата времени и денег. Он считал, что гробницы не могут «говорить» и иметь какие-либо надписи.

К такому утверждению у него были основания — все открытые до сих пор пирамиды не имели надписей. Единственное, что удавалось обнаружить — это граффити, которые не несли практически никакой информации[128]. Потому и не было причин считать, что в пирамидах Сак-кара может быть иначе. «Если пирамида содержит текст, то это вообще не погребальное сооружение, не правда ли?»[129], — говорил Мариет, отвечая на доводы Масперо. Масперо позднее писал: «Все хорошо знали мнение Мариета относительно пирамид: проводя работы по гробницам-мастаба, он не хотел отвлекаться на то, что считал пустой тратой времени и денег, и потому пытался доказать, что погребальные сооружения не могут иметь какого-либо текста вообще…»[130]

В начале 1880-го, однако, проблемы с финансированием были решены. Французское правительство выделило значительные средства Службе древностей — 10 000 франков, при условии, что хотя бы одна из пирамид в Саккара будет исследована. Масперо утверждал, что деньги вообще были выделены только для того, чтобы смягчить неуступчивого Мариета. И этот замысел сработал, хоть и не так, как того ожидал Масперо:

«Работа, начатая в апреле 1880 года под управлением Мухамеда Чахина, привела к открытию двух полуразрушенных погребальных камер и коридора, стены которых были покрыты иероглифами. Рисунки надписей, выполненные г-ном Эмилем Бругш-Беем, были переданы мне г-ном Мариетом, без указания происхождения, но только с просьбой их исследовать и перевести. С первого же взгляда мне стало ясно, что я имею дело с надписью, которая может происходить только из пирамиды Пепи I»[131].

Мариет, утверждал Масперо, настаивал на том, что тексты взяты не из пирамид, а сняты со стен гробницы-мастаба одного из вельмож:

«Господин Марйет был так привязан к своей теории „немых“ пирамид, что поначалу не хотел признавать, что погребальная камера пирамиды имеет надписи, относящиеся к фараону Пепи I: согласно его словам, была обнаружена очень большая гробница-мастаба, принадлежащая обычному человеку…»[132]

Известно, что 4 января 1881 года Марйет дал распоряжение своему помощнику, немцу Эмилю Бругшу, исследовать «шакальи слухи».

Несколькими днями позже Бругш доложил Мариету, что вся история имеет под собой реальную основу. Действительно, в пирамиде существуют надписи[133]. Однако по иронии судьбы Марйет так и не узнал, что же там было написано. 19 января 1881 года он скончался в Булаге, неподалеку от знаменитого музея, который создал; его забальзамированное тело ныне хранится в одном из саркофагов во дворе Каирского музея. Неподалеку стоит бронзовая статуя Мариета с надписью: «Мариет-паше, от благодарного Египта».

Масперо, преемник Мариета, был назначен директором Службы древностей. Совершенно ясно, что первым делом он использовал всю полученную власть для того, чтобы немедленно заняться малыми пирамидами Мемфисского некрополя, которыми исследователи прежде пренебрегали.

В середине февраля 1881 года, под палящими лучами солнца, Масперо приступил к долгожданной работе. Он решил «атаковать Мемфисский некрополь по всему фронту, от Абу-Роаша [Руваша] до Лишта…»[134] В пирамидах Пепи I и Меренры уже побывал Бругш и теперь «должен последовать быстрый успех. Пирамида фараона Унваса была исследована 28 февраля, Пепи II и Нефериркара — 13 апреля, а Тети — 29 мая…» Исследования продолжались до конца 1882 года, и Масперо был горд доложить, что «менее чем за год заговорили пять так называемых „немых“ пирамид в Саккара…»[135]

Было обнаружено то, о чем он и не мечтал, — буквально тысячи строк иероглифического текста. «Результат, — писал Масперо, — ошеломляющий. Пирамиды в Саккара дали нам почти 4000 строк гимнов и заклинаний, причем подавляющая часть была написана в наиболее древний период египетской истории».

Даже по самым консервативным оценкам, эти записи относятся примерно к 3200 году до н. э., т. е. на два тысячелетия раньше появления Ветхого завета и на три тысячелетия древнее проповедей первых христиан. «Тексты пирамид», без сомнения, являются самыми древними письменами, посвященными религии.

Самое большое количество текста содержит пирамида Унаса, последнего фараона Пятой династии (ок.2300 года до н. э.). Масперо был первым человеком, который проник в погребальную камеру Унаса и увидел ее тексты. Ему приходилось продвигаться ползком по низкому, сужающемуся проходу, прежде чем удалось достичь этой камеры. Мне и Эдриану довелось побывать в ней, и я могу представить, с каким изумлением Масперо глядел на потолок, покрытый тщательно вырезанными иероглифами.

Теперь ему предстояла трудная задача перевода текста и его толкование. «Тексты, покрывающие стены, — писал Масперо, — делятся на три вида: ритуальные тексты, молитвы и магические заклинания»[136]. Открытие надписей было одной из наиболее волнующих находок, однако именно правильная их интерпретация могла придать текстам подобающее им значение. Однако ни Масперо, ни его последователям это не удалось. Ученые так и не смогли увидеть связь между астрономическими представлениями древних египтян и эзотерической мудростью текстов на стенах пирамид.

Целых пять дней Масперо с помощью Эмиля Бругша снимал копии с текстов пирамиды Унаса; через несколько недель он уже имел приблизительный перевод, который можно было обнародовать в журнале французской археологической миссии в Египте. Позднее он писал:

«Не стану скрывать того факта, что перевод довольно приблизителен, и мне следовало опубликовать его после более тщательного исследования; но думаю, египтологи простят эту поспешность ввиду важности текстов»[137].