Александр Кузовкин - Неопознанные объекты: досужие вымыслы или реальность? Страница 13

Один из последователей Вернадского, украинский профессор Холодный, пытается выделить исследования такого рода в определенную область естествознания, которую он назвал антропокосмизмом. Со временем возникает понятие антропного принципа в космосе, согласно которому утверждается, что человек может составить себе представление только о такой космической среде, какую он может видеть, ощущать и т. д., будучи сам ее творением.

Отсюда получается, что мы сегодня, говоря о жизни в космосе, подразумеваем тем самым одну-единственную форму жизни — белково-нуклеиновую. И вот к чему это ведет. Мы как бы формулируем такой постулат: поскольку человек может жить при таких-то условиях, то жизнь возможна только при этих условиях. Исходя из этих условий, Дайсон рассчитал, на каких космических телах такие условия могут существовать.

Но ведь таким образом мы сами себя загоняем в тупик. Так, скажем, академик Троицкий, исходя из этого постулата, считает, что во Вселенной, возникшей после Большого Взрыва, такие условия появились примерно в одно и то же время. А значит, и разумная жизнь, коль уж она где-то и возникла, кроме нашей планеты, проходит примерно тот же путь развития. Отсюда вывод: цивилизация еще нигде не достигла той степени развития, чтобы выйти в межзвездное пространство, не способна пока установить связь с иными мирами. Вот поэтому-то мы и не можем воспринять сигналы других разумных существ.

Существует, впрочем, и другая точка зрения, выдвинутая в свое время Шкловским. Ее суть заключается в том, что живое вещество и человек на планете Земля — уникальное явление, единственное в своем роде, так что искать связи с другими мирами вообще бессмысленно.

Не знаю, как вам, а лично мне что-то не хочется соглашаться ни с той ни с другой точкой зрения. Гораздо приемлемее, по-моему, считать, что известная нам всем жизнь — лишь один из вариантов многих форм живого вещества. Более того, мы — белково-нуклеиновые существа, вероятно, являемся симбиозом нескольких форм живого. Когда произошел этот симбиоз? Когда белково-нуклеиновая клетка, клеточная жизнь встретилась с другими формами? Трудно сказать.

Однако история подсказывает, что такой симбиоз вполне реален. Вспомните, Левенгук, заглянув в микроскоп, открыл неведомый ранее мир бактерий. Значит, иначе говоря, он открыл симбиоз бактерий, растений и животных. Затем люди увидели вирусы. А совсем недавно появилось сообщение о прионах — белковых осколках, которые все-таки несут важную биологическую информацию. Затем оказывается, что подобная информация может транслироваться и водными кристаллическими структурами — я имею в виду нашумевшую историю с открытием во Франции памяти воды. Кстати говоря, эта история лишний раз доказывает, что новое — это хорошо забытое старое. Откройте книгу А. Чижевского, изданную еще в 1935 г., и вы найдете там ссылки на то, что разведение серебра до концентрации единица, деленная на число с 60 нулями, тем не менее убивает споры определенных грибков.

Так все же где и как могут сопрягаться различные формы живого вещества? Если взять работы И. Пригожина, то можно видеть, что там, так же как и у Казютинского и Морозова, проводится линия, согласно которой живое вещество возникло постепенно при негэнтропийном усложнении дисимметричных взаимодействий макромолекулярных косных соединений. Нам кажется, что это и есть ответ на заданный вопрос. И наверное, правы те ученые, которые считают, что Циолковский был более прозорлив в этом отношении, чем многие современные ученые. А ведь он считал, что космос — гигантский и неограниченный — такой же мертвый, как и живой. Живое вещество не может изначально, сразу появиться из каких-то там сингулярных или несингулярных, пульсирующих или не пульсирующих миров. Прежде оно сосуществует с косным, перерабатывает потоки энергии, постепенно превращаясь в негэнтропийные организации. Вот такую гипотезу, я считаю, можно выдвинуть для последующей проверки.

В наших работах, проводимых, в частности, в Институте космической и экспериментальной медицины, вот уже лет тридцать ведутся исследования взаимосвязей в очень простых системах. Представьте себе, живая клетка, взятая из организма человека, помещается в специальный сосуд. Вторая точно такая же клетка помещается в другой такой же сосуд. Два сосуда, приставляются один к другому, и вы видите, как две клетки или два пласта клеток, если они уже размножились, отделены друг от друга, словно бы витриной, двумя стеклами. Таким образом между ними может быть только оптический канал связи — других нет. Ну у клеток ведь нет зрения — зачем оно им?

И вот представьте: если я в один сосуд введу такой раздражитель, что клетка здесь начнет болеть, то оказывается налицо невероятная картина. Если другая клетка в другом сосуде будет иметь возможность наблюдать картину этой болезни, как минимум, 4 часа, то и здоровая клетка тоже начнет болеть!

Этот необыкновенный феномен в настоящее время стал уже классикой, он подтвержден во многих лабораториях мира, и, кажется, даже удалось определить, каким образом может происходить передача оптической информации. Гурвич, к примеру, показал, что когда клетка идет в митоз, т. е. делится, то в результате сложных фотохимических реакций происходит выделение квантов ближнего ультрафиолета. Эти-то кванты, по всей вероятности, могут попадать в соседний сосуд.

А из этого, в свою очередь, можно сделать далеко идущие выводы. К примеру, можно предположить, что все те сигнальные системы, которыми мы пользуемся в обыденной жизни, далеко не исчерпывают арсенал средств связи, которым владеет живое вещество. Вполне возможно, что люди когда-то на первых ступеньках развития цивилизации, кроме обычного зрения, обладали еще каким-то глубинным видением, осуществлявшимся при помощи каких-либо полей, дававшим им возможность чувствовать опасность и в кромешной тьме (этим чувством опасности, кстати, владеют в какой-то степени и современные охотники, разведчики — т. е. профессионалы, часто рискующие собственной жизнью и научившиеся прислушиваться и к самым слабым сигналам, подаваемым им собственным организмом). Благодаря таким полям, возможно, люди могут и общаться на расстоянии, не прибегая к помощи акустического или оптического каналов связи…

Что это вполне возможно, говорят хотя бы такие факты. На сегодняшний день наукой установлено достаточно точно: экстрасенсы действительно воздействуют на пациентов, меняя интенсивность инфракрасных тепловых полей. Работами Холодова и других установлено и то, что паразитный электромагнитный фон, который существует на планете сегодня за счет работы всевозможных электроустановок, вовсе не безразличен живому организму.

Словом, непознанного в нашей жизни еще очень много. И если мы не поймем сути живого вещества, если мы сейчас не займемся всем этим, то тем самым мы совершим преступление перед человечеством, т. е. перед самими собой. Нам надо выжить, а уже сегодня очевидно: выжить человечество сможет только в том случае, если он до конца поймет сущность, феномен самого Человека. Интересы выживания выше многих других, даже так называемых государственных интересов.

Мир, который мы не знаем, проявляется сегодня в разных науках, на стыках этих наук и в каждой отдельно взятой отрасли знания отдельно взятая группа аномальных явлений или неопознанных объектов, если хотите, вряд ли может быть познана до конца. Нужны комплексные усилия, новые неординарные подходы. И делать это нужно уже сегодня, сейчас — завтра может оказаться поздно. Причем дело тут не только и не столько в так называемом организованном безумстве — попытках решения политических конфликтов силой оружия, в том числе и ядерного. Тут уже ученые — Н. Моисеев у нас, К. Саган у них — сказали свое веское слово: математические модели ядерного конфликта показывают однозначно — победителей при этом не будет, «ядерная зима» не оставляет надежды на выживание никому. Человечество ныне так же стоит на пороге экологической катастрофы. Загрязнение среды идет такое, что существование в земном и околоземном пространстве живого вещества может, в скором времени стать вообще невозможным.

И речь тут идет не только об отравлении рек и морей, эрозии земель, кислотных дождях и прочих аномалиях в атмосфере. Вернадский в свое время говорил об организованности биосферы. Так вот эту организованность нужно видеть не только в потоках сильных экологических взаимодействий; это и сложнейший, тончайший механизм слабых экологических организаций, всякого рода полей и излучений. Их нарушения на первый взгляд и не столь очевидны, как экологические, но последствия могут оказаться столь же пагубны…

Выход в создавшейся ситуации один — мы должны сохранить нашу планету, живое вещество на ней и вокруг нее. А для этого нужно восстанавливать в. обществе вес научного суждения, массу самого общественного мнения. Учиться надо, образовываться! Образованный человек не будет отворачивать гайки на пути, по которому движется локомотив цивилизации. А для этого надо не отмахиваться, а старательно разбираться в сути явлении, пусть на первый взгляд и даже на второй они того не заслуживают, производят впечатления странных и сомнительных. И тогда начнут выявляться результаты, в том числе и результаты неожиданные.