Андрей Буровский - Разные человечества Страница 14

Именно Мэри, верная помощница Луиса Лики, в 1959 году обнаружила в Олдувайском ущелье останки существа, которого сперва назвали зинджантропом, а потом «австралопитеком Бойси». С этой находки начался новый виток пересмотра сроков жизни человечества: впервые примененный к останкам гоминида калий-аргоновый метод датировки дал возраст в 1,75 млн. лет. Эта дата в корне изменила сложившиеся к тому времени представления (не меньше, чем находки питекантропов и пильтдаунского черепа).

В 1976–1978 Мэри нашла в Летоли, в 40 км к юго-западу от ущелья Олдувай, затвердевшие отпечатки ступней трех гоминид, которые оставили следы в мягком вулканическом пепле более 3,65 млн. лет назад. Новая сенсация и новый виток удревнения предков человека.

У этой пары трое детей, и все заняты семейным делом в Олдувайском ущелье. Но больше всех сделал Ричард Эрскин Фрир Лики (родился в 1944).

Это решительный юноша решил не учиться в университете, а сразу сделался фотографом и гидом, снимал фильмы и сопровождал туристов в места отдаленные и опасные. Все это Ричард считал и считает средствами для спасения дикой природы Кении.

Он и в поиски останков предков человека втянулся через организацию археологических экспедиций в труднодоступные регионы Африки. Как полевой исследователь Ричард выше всяких похвал. Он нашел множество ископаемых гоминид, в том числе там, где их никто особо не ожидал обнаружить.

Но Ричард Лики известен не как ученый. Его открытия – побочное следствие экспедиций. А вот спасением природы Кении он занимался очень серьезно и сделал хорошую карьеру.

На постах руководителя Национального музея Кении, департамента Археологии, Службы живой природы Ричард Лики вел активнейшую борьбу с браконьерством, деградацией дикой природы и коррупцией госаппарата.

В 1988 Ричард прямо обвинил чиновников кенийского правительства в сделках с браконьерами и получении прибыли от уничтожения живой природы. Он ушел было с постов директора Национального музея Кении и археологического департамента… на неделю. Через неделю президент Кении восстановил его в прежних должностях и обещал поддержку.

В 1993 Ричард Лики попал в авиакатастрофу и потерял обе ноги. Но и после этого он занимается больше общественной работой и деятельностью своего фонда, чем наукой.

Экспедиции организует его жена Мив Лики (родилась в 1942) – особенно после катастрофы 1993 года. Зоолог, она изучала обезьян по приглашению Луиса Лики и в конце концов возглавила отдел палеонтологии в Национальном музее Кении. Ее открытия отодвинули историю прямохождения до 4 млн. лет назад.

Удивительные находки Лики

В 1959–1963 годах совершены основные находки: первого представителя Homo habilis (человека умелого). Палеонтологические определения этого создания, Homo habilis'а, до сих пор очень разные. Некоторые ученые считают его не человеком, а австралопитеком (подчеркиваю – «считают» с точки зрения биологической систематики; вопрос о «разумности» и о владении культурой пока не обсуждается).[37] Другие – признают человеком.[38] Третьи склонны считать «промежуточным», совсем особым существом.[39]

Зинджантроп, он же австралопитек Бойси. Какой симпатичный!

Было ли это существо из рода хомо – неясно. А культура у него уже есть.

Потом Лики нашли целую цепочку австралопитеков, которых можно считать переходными формами к хабилису. И переходными формами от хабилиса – к эректусу (если так хочется – к питекантропу). В результате находок Лики грань между человеком и остальными животными сделалась еще менее однозначна, чем это представляли себе раньше.

Палеонтология и археология поневоле дают очень противоречивые сведения об одних и тех же эпохах.

С точки зрения биологической систематики все выглядит сравнительно логично, последовательно, убедительно. Существует род Australopithecus. Его происхождение и история сравнительно хорошо изучены. Австралопитеки – высокоорганизованные животные, наиболее вероятные предки рода Homo. В этом роду появляются такие «прогрессивные» существа, как «Люси»[40] и другие, менее разрекламированные создания.

Судя по многим находкам, австралопитековые дробят камни, изготавливают орудия труда уже 3,5–4 млн. лет назад. Это очень примитивные орудия труда – но ведь и шимпанзе, как выяснилось, изготовляют каменные орудия.

Между стадами современных шимпанзе вполне определенно существуют различия на этнографическом, а не биологическом уровне. Шимпанзе путем обучения передают определенные способы пользоваться веточками для извлечения термитов из термитника. В одних стадах эти веточки длиной в 70 см, в других – около 50. В одних группах шимпанзе термитов, прилипших к очищенной веточке, снимают рукой и отправляют в рот. В других пропускают через губы саму палочку. Причем детенышей именно учат такого рода действиям, они не наследуются, как сложные инстинктивные программы.

Где-то проходит неуловимая грань, после преодоления которой негенетические способы передачи информации становятся настолько важны, что инстинктивные отступают на второй план. Это грань рождения культуры. И если так, то шимпанзе (возможно, и другие человекообразные обезьяны) уже находятся ЗА этой гранью.[41]

Обучение шимпанзе азбуке глухонемых доказало, что эти животные (или не совсем животные?) придают символам значение, сравнимое с тем, которое придает им человек. Они способны шутить, компоновать символы, вполне рассудочно оперировать понятиями. И сложнейшая коммуникация – вплоть до способности шимпанзе освоить азбуку глухонемых и говорить между собой, придумывая новые знаки. Сегодня в США живет популяция шимпанзе, знающая до 800 слов-знаков.[42]

Шимпанзе в дикой природе изготовляют каменные орудия. Причем шимпанзе охотятся, действуя коллективом, а добытое мясо делят. Найденная растительная пища остается тому, кто нашел, а вот тот, кто добыл мясо, – делится с другими членами коллектива. Ну, и каменные орудия… Делают они их редко, но интенсивность орудийной деятельности у шимпанзе сравнима с деятельностью австралопитеков. Австралопитеки имели преимущество: ходили вертикально, используя руки для трудовой деятельности.

Другой вопрос, что среди видов австралопитеков были очень разные и по морфологии, и по экологии.

Если видеть то, что есть, австралопитеки заставляют задавать жесткий вопрос: так о ком же все-таки речь?! О людях или о животных?! Или наши представления о людях и животных тут вообще ни при чем?

Продолжая эту непонятицу, среди австралопитеков появляется и носитель черепа № 3733: Homo habilis, представитель древнейшей олдувайской культуры каменного века.

Эти существа систематически изготовляли каменные орудия, охотились на довольно крупных животных. Habilis вскоре овладевает огнем, примерно 1,8 млн. лет назад начинает строить ветровые заслоны, а 1,4 млн. лет назад – и жилища, начинает активные охоты.[43] Вроде бы «очевидно», – на Земле появляется мыслящее существо, активный охотник, преобразователь окружающего…

Но человеком с точки зрения биологии австралопитек не является! Человека еще нет, а материальная культура уже есть. Не говоря о том, что многим находкам «олдувайской культуры» «дают» по 3 и по 4 миллиона лет. Человека, строго говоря, тем более нет.

А ведь открытия в Олдувае в 1959–63 – только начало. До самого конца XX века Африка преподносит все новые сюрпризы. Например, многочисленные серии, десятки черепов питекантропов-эректусов. По ним видно, как возникает гейдельбергский человек. В Африке же известны первые, самые древние сапиенсы, и тоже известны переходные формы от эректусов к сапиенсам.

Все это – плод активных работ на протяжении десятилетий. Рек был случайным залетным одиночкой. Семья Лики – уже все же несколько человек. А кроме них, с 1960-х в Африке работают буквально десятки экспедиций.

Принципиальное изменение масштабов

Можно и нужно говорить о несостоятельности выдумок первых эволюционистов. Можно и должно говорить о вреде идеологических выдумок, прямо ведущих к фальсификациям и подтасовкам типа «питекантропа» или «пильтдаунского черепа». Но именно эти идейные споры вызывали к жизни саму науку антропологию. Точнее – тот ее раздел, который называется «антропогенезом» – наукой о происхождении человека.

Когда Гексли и Геккель пропагандировали эволюционизм, никто систематически предков человека не изучал.

К XIX веку число палеоантропологов насчитывает уже десятки тысяч человек. Каждый год «в поле» выходят десятки экспедиций. Число находок древнейших людей давно превысило 10 тысяч, не говоря о сотнях тысяч находок каменных орудий и расщепленных костей. Это создает совершенно новую базу для исследований и совершенно новую обстановку для обсуждения любых теорий.