Анна Левченко - Дети онлайн: опасности в Сети Страница 14

Сложностей становилось все больше, хотя я заставила СМИ обратить внимание на эту проблему. И вот уже на государственном уровне пошли разговоры о том, что с преступностью в Интернете нужно что-то делать.

У меня появилась простая идея – создать мониторинговый центр, специалисты которого занимались бы выявлением педофилов, нелегального и опасного контента, фиксировали информацию, юридически грамотно оформляли документы и передавали в правоохранительные органы уже в том виде, в каком простой следователь из любого уголка страны сможет ее воспринять.

Я написала об этом в блоге. Мне очень хотелось, чтобы на уровне государства началось построение работающей системы взаимодействия интернет-индустрии, общества и правоохранительных органов в области защиты прав несовершеннолетних и борьбы с преступностью в Интернете.

Тем временем мой блог посещало уже более миллиона человек. Почти каждая публикация становилась информационным поводом, и ее подхватывали СМИ. Однажды вечером мне позвонили и предложили встретиться с тогдашним президентом Дмитрием Анатольевичем Медведевым. Сначала я не поверила. Начала задавать вопросы один за другим. Но мой словесный поток быстро остановили: «У тебя есть вопросы к президенту? Да? В таком случае мы можем считать, что договорились».

Всю следующую неделю я прожила в ожидании встречи с первым лицом страны. Меня два раза вызывали в администрацию президента и подробно расспрашивали, о чем я хочу поговорить с Медведевым. Я достаточно жестко сформулировала свой вопрос, так что меня неоднократно просили смягчить критику в адрес МВД, однако я стояла на своем. Довольно, к слову, опрометчивая позиция – ведь встреча могла и не состояться просто потому, что мой вопрос не нравился кремлевским чиновникам. Но, к моему удивлению, ничего страшного не произошло.

Итак, 7 июля 2011 года я вместе с другими участниками встречи поехала в резиденцию президента в Горки-9. Выяснилось, что пару часов придется подождать. Нас угостили чаем, печеньем и прочим традиционным кремлевским фастфудом. Ожидание было мучительным. Но когда нас пригласили в зал и мы расселись по местам, волнение пропало совершенно. Возникла решимость.

Вошел президент. Он был в прекрасном расположении духа, много шутил, и сама собой завязалась неформальная беседа. Кто-то спрашивал его про Твиттер, кто-то про международные отношения. Дошла очередь и до меня. И вот какой разговор у нас состоялся.

«А. Левченко: Я три года занимаюсь проблемой педофилии. В нашем государстве эта проблема очень серьезная и большая, вы об этом знаете. Спасибо вам большое, что вы предпринимаете все усилия для того, чтобы побороть эту чуму нашего современного общества. Хотела бы рассказать о том, что делаю я и какие у нас есть проблемы.

На протяжении последнего полугода я выявила больше тридцати сайтов, где общаются педофилы и распространяется детская порнография. Мне удалось закрыть крупнейший чат в Интернете в одной из социальных сетей, где торговали детьми и продавали детей для сексуальной эксплуатации за сорок тысяч рублей, то есть можно было спокойно зайти любому человеку и купить ребенка.

Мы занимаемся также выявлением сайтов, пропагандирующих педофилию, и также выявлением самих педофилов, то есть мы разработали методику, с помощью которой в Интернете мы выявляем этих людей, устанавливаем их личности и передаем в правоохранительные органы уже для дальнейшего расследования.

С какими проблемами мы сталкиваемся? У нас за последние полгода возросло количество людей, которые нам помогают. Это люди из государственных органов, из Следственного комитета, а также просто люди, которым это небезразлично. Нам удалось добиться многого, но на данный момент, знаете, это похоже на такую партизанскую войну, то есть мы боремся с педофилами, а у нас нет какой-то единой структуры, которая бы могла на государственном уровне решать эти проблемы.

То есть я считаю, что нам необходимо создать мониторинговый центр в стране, в котором будут работать люди, которые будут на системном уровне выявлять все эти вещи, то есть отслеживать детскую порнографию, выявлять конкретных преступников, заниматься выявлением экстремистских материалов. Есть у нас, конечно, в МВД специальное подразделение, которое этим занимается. Но они не справляются. И мы хотели бы им в этом помочь. Для этого мониторингового центра у нас есть все ресурсы. Нужна только ваша помощь в его создании, для того чтобы это было государственное решение.

Также большая проблема в том, что у нас социальные сети не отвечают за свой контент. Приходится и силовикам, и нам очень долго и упорно договариваться с этими людьми, чтобы они убирали ту же детскую порнографию, но они этого не делают, поскольку сейчас у нас по закону отвечают пользователи. Я предлагаю ввести хотя бы штрафы для компаний за бездействие в случае нахождения нелегального контента на их серверах.

Хотела бы также узнать ваше мнение, стоит ли в нашей стране создавать сайты по американскому образцу с базами педофилов? У нас есть для этого все ресурсы, и хотелось бы узнать ваше мнение – нужно ли это в нашей стране?

Д. Медведев: Это на самом деле очень тяжелая проблема. Она не российская, конечно, она международная, мировая. Хотя надо признаться, что за последние годы произошел всплеск такой активности. И связано это с разными причинами, но надо признаться откровенно, в том числе и с новыми технологиями, – это тоже понятно. Потому что та же самая интернет-среда, различного рода социальные сети создают для этого больше возможностей, чем реальная жизнь. Потому что раньше таких людей проще было, может быть, даже на улице поймать или еще как-то, чем в сети.

Собственно, я говорю, что это та цена, которую приходится платить за открытость пространства. И здесь самое сложное – как постараться решить, минимизировать эту проблему и в то же время не разрушить устои современного глобального информационного мира. Потому что, я думаю, ни вы, ни здесь присутствующие не хотите сделать так, чтобы мы это все «завинтили», закрыли и в результате этого сказали: «Ну вот, все нормально, мы повесили замок! Такого рода контакты в сети невозможны, потому что сети не существует».

Но надо как-то действовать. Как действовать? Что я делал и, естественно, буду делать? Мы все-таки некоторым образом улучшили законодательство об ответственности за такого рода преступления, очень тяжелые преступления перед детьми, имея в виду целый ряд изменений в уголовный закон.

Есть и другие предложения – вы знаете о них, потому что следите за этой темой, – которые должны пройти, хотя существуют всегда очень разные мнения – поможет, не поможет. В частности, предложения по химическим средствам воздействия на тех, кто занимается такого рода сексуальными домогательствами. Потому что не во всех странах это поддерживается, но в целом все-таки это лучше, чем ничего не делать.

Теперь в отношении того, как поступить. Думаю, что идея мониторингового центра, в принципе, вполне разумная. И вот где я предложил бы его все-таки создать. МВД – нормальная организация, но, с другой стороны, все-таки следственный аппарат в основном сконцентрирован у нас в Следственном комитете. Более того, у председателя Следственного комитета довольно активная позиция по этому поводу. Он неравнодушен к этой проблеме, действует очень последовательно и неоднократно обращался на мое имя с предложениями ввести некоторые новации в законодательство.

Может быть, подумать и создать этот мониторинговый центр где-то рядом со Следственным комитетом – не внутри, конечно, потому что это не должен быть государственный орган, а где-то рядом с ним. Тогда вы получили бы и какой-то информационный ресурс, и в то же время получили бы некоторые возможности следственных структур, которые могли бы на какие-то вещи реагировать прямо и быстро. Думаю, что это было бы небесполезно. Так что если вам эта идея кажется правильной, тогда я переговорю с руководством Следственного комитета.

А. Левченко: Спасибо большое. Мы, конечно, готовы работать. Очень хорошая идея, в Следственном комитете работают профессионалы, действительно.

Д. Медведев: Да. Договорились».

Во время нашей беседы с Дмитрием Анатольевичем я поймала на себе пронзительный взгляд Суркова. Слава богу, что Владислава Юрьевича я видела не впервые, иначе меня бы точно бросило в холодный пот. И вот встреча закончилась. Сделали несколько протокольных фото. Я перемещалась по территории резиденции, как говорится, на автомате и сама не заметила, как оказалась в автобусе, который уже вез нас обратно в Москву. У меня постоянно звонил телефон. Я давала комментарии всевозможным СМИ – тоже машинально. Голова моя была занята совершенно другим: я раз за разом прокручивала в памяти наш трехминутный разговор и пыталась понять – что же все-таки имел в виду президент? Что все это значит? И гнала от себя мысли о том, что это был очень политкорректный, но абсолютно ничего не значащий набор слов. Я старалась думать о хорошем: идею мониторингового центра он одобрил, за борьбу с педофилией похвалил… ну а дальше-то что? Он не дал никакого поручения, ничего. Просто мысли на этот счет… И? Будет ли реально что-то сделано? Вопрос открытый.