Эдвард Эрлих - Месторождения и история Страница 14

В центральной части рудного тела преобладает халькопирит с подчиненным количеством пирита; по периферии пирит концентрируется в кварцевых жилах. Общие запасы меди на месторождении при содержании 1 %. Добыча руды производится здесь на глубине 400–800 метров. Рудник был национализирован в 1971 году правительством С. Альенде.

В США к этому типу месторождений принадлежат медные месторождения Аризоны. К нему же принадлежат крупнейшие проекты развития медедобывающей промышленности Урала, такие как Михеевское месторождение меднопорфировых руд (эксплуатационные запасы руды – 400 млн. тонн), Томинское месторождение меднопорфировых руд (эксплуатационные запасы руды 300 млн. тонн (Что для Чили хорошо, то для Урала…).

К тому же типу принадлежит и существенная часть месторождения Коунрад в Казахстане.

Коунрад

Надо подчеркнуть, что в Прибалхашье, как и в другом меденосном месторождении Джезказгане, геологи не начинали с нуля. Здесь также издавна были известны остатки древних горных работ, относимые к так называемой андроновской культуре, датируемой второй половиной второго тысячелетия до нашей эры. Были и находки изделий из меди, относимые к четвертому тысячелетию до нашей эры. В двадцатых годах историю горно-металлургического промысла в Казахстане описал профессор Томского политехнического института В. А. Пазухин в книге «Металлургия в Киргизской степи», вышедшей в 1926 году. А уже в 1928 году М. П. Русаков по сведениям, полученным от краеведа Г. П. Амосова, жившего на территории нынешнего города Балхаш, выявил и оценил развитую здесь минерализацию как огромное месторождение меднопорфирового типа Конырат, сравнив его по размерам с крупнейшим меднопорфировым месторождением США Санта Рита. Он назвал его русским Коунрадом.

Коунрадское месторождение вкрапленных медных руд расположено среди огромного гранитного поля. Только к северо-западу от месторождения на сравнительно большой площади залегают нижнепалеозойские аркозовые песчанико-сланцы – наиболее древние породы района. Более молодыми породами являются излившиеся на поверхность песчанико-сланцев диабазы, диабазовые порфириты их туфы и туфо-брекчии, кварцевые альбитофиры, их туфы и туфо-брекчии. Первичными сульфидными минералами были: молибденит, пирит, халькопирит и борнит. В зоне окисного обогащения шло разрушение первичных сульфидов меди и образование малахита, азурита, брошантита, хризоколлы, цианотрихита и очень редко окислов меди. Ниже уровня подземных вод происходило формирование зоны вторичного сулфидного обогащения и превращение халькопирита и частично пирита в халькозин, реже в ковеллин. Переход между зоной вторичного сульфидного обогащения и зоной первичных руд постепенный (Коунрадское месторождение).

Открытие группы месторождений в Прибалхашье связано с именем замечательного геолога М. П. Русакова. Это он на основании отрывочных данных правильно оценил огромные масштабы развитой здесь минерализации и определил его генетическую модель.

Партия Русакова начала работы в 1928 году, и уже в 1929 году работы близ озера Балхаш стали самым крупным геологоразведочным проектом Геолкома. Заместитель Русакова Н. И. Наковник в своем очерке «Рождение Коунрада» вспоминает слова М. П. Русакова в 1929 году об этом открытии: «Можно сказать с уверенностью, что открытые в Прибалхашье медно-порфировые месторождения имеют масштаб до сего времени невиданный, приближающийся к американскому масштабу этого типа месторождений. Что против них колчеданные месторождения Урала, хранящие главные запасы меди нашего отечества! Представляете себе, что станет с пустыней Прибалхашья, если Конур-Ат окажется вторым Санта Рита?» (Экспедиция М. П. Русакова 1929 года). Помимо правильного казахского написания названия месторождения, в этом монологе нам открывается процесс открытия – создание в первый же год модели месторождения.

Осознав масштабы открытия, Русаков немедленно приступает к действиям. По завершении полевых работ 1929 года он телеграфирует в геологический комитет в Ленинград: «Открыто мощное медно-порфировое месторождение Коунрад близ озера Балхаш». Значение этого открытия было сразу же оценено. В 1930 году в район была направлена экспедиция под руководством Н. И. Наковника. Председатель ВСНХ В. В. Куйбышев сообщил об этом открытии XVI съезду ВКП(б). И вскоре приступили к освоению Коунрада. В октябре 1931 года было создано управление Прибалхашстрой, главной задачей которого было строительство медеплавильного комбината. 29 июня 1932 года было принято решение коллегии Наркомтяжпрома СССР «О строительстве Прибалхашского медеплавильного комбината». Местом сооружения основных производственных сооружений и города был утвержден берег бухты Бертыс. Начальником стройки был Василий Васильевич Иванов. В 1938 году он был арестован и расстрелян, как «враг народа». Во время Второй мировой войны Прибалхашский комбинат было одним из основных поставщиков молибдена, без которого невозможно было производство орудий. Нужда в меди в СССР в конце 20-х годов была так велика, что параллельно с работами на известном уже Джезказгане развернулись исследования в пустыне юго-восточного Казахстана близ озера Балхаш. Руководил ими замечательный геолог М. П. Русаков (1892–1954). Он окончил Ленинградский Горный в 1921 году. В 1930 – 31 годах находился в командировке в США для изучения рудных месторождений и постановки геологоразведочного дела. В 1934 году выпустил подробнейший отчет об этой поездке, в котором знакомил коллег с американским опытом (Русаков Михаил Петрович. Доктор геолого-минералогических наук, академик АН Казахской ССР). Был арестован по «Красноярскому делу» в 1949 году. По его рассказам «на первом же допросе признался, что я матерый шпион, и меня не били». Около года просидел в камере-одиночке. В заключении работал в геологическом отделе ОТБ-1 (город Красноярск). Реабилитирован в 1954 году. Он был серьезно болен и умер примерно в 1954 году еще в заключении или вскоре после освобождения. О том, что ему пришлось испытать, рассказывает он сам:

«Психическое потрясение от этого сверхстрогого режима, от унизительных процедур, от хронической бессонницы и кошмаров короткого полусна, от допросов с применением пыток, от бесконечной площадной ругани, от катастрофического истощения, от сердечных припадков и т. д., а также упадок сил достигли такой степени, что, во-первых, все показания я стал писать под диктовку следователей со стереотипной фразы: «я, нижеподписавшийся, признаю себя виновным в том, что вредительски … или из-за ненависти к Советской власти» и т. д. А после вызова некоего «специалиста по физкультуре» я согласился подписывать любые протоколы и подписывал их, не читая, наперед зная, что в них искажено все от начала до конца… Все обвинения велись с невероятными клеветническими измышлениями, смешанными с невесть откуда добытыми «агентурными» данными и с полным игнорированием фактов, без вызова свидетелей. Все эти сведения выстраивались в заранее составленную следователем схему. И сопровождались так называемыми «очными ставками».

В 1963 году в поселке Балхаш имя М. П. Русакова присвоено школе. В 1964 году установлена мемориальная доска на здании Института геологических наук в Алма-Ате, а в 1982 году – на доме, в котором он жил в Ленинграде. К столетнему юбилею ученого в Балхаше установлен памятник, отлитый из коунрадской меди. Его именем названы слои в толщах нижнего карбона Казахстана и минерал – русаковит.

Рис. 1.3.2. М. П. Русаков – первооткрыватель Коунрада, Алмалыка и оловянных месторождений Приморья.

Рис. 1.3.3. Карта, показывающая положение крупнейших медных месторождений Казахстана (Джезказгана – 1 и Коунрада – 2).

Условия работы на Балхаше были совершенно экстремальными. Это была настоящая пустыня. Бревна приходилось таскать волоком на верблюдах за 150 км. Вода была «дурная», то есть горько-соленая. На подходе к участку работ кочевники установили щит, на котором написали предупреждение для тех, кто шел следом, что дальше идти нельзя. Откуда брали рабочих, работавших на разведке и на стройке, источники умалчивают, но замечают, что казахи идти на стройку не хотели. Не иначе везли тех же раскулаченных из России.

Об условиях жизни рабочих на разведке лучше всего пишет сам М. П. Русаков: «Это были первые кошмарные страницы будущей истории Прибалхашского медеплавильного комбината». В убогих холодных, плохо отапливаемых бараках и землянках оставшиеся труженики перенесли и многодневные бураны и лютые морозы с ветрами. Надо ли говорить о том, что есть было практически нечего, а вода была «дурной» (Разведка Коунрадского штокверкового месторождения).

Разведка велась в основном шурфами глубиной до 3 метров по сети 20×20 м. всего в каменистой земле пустыни было пробито 1100 шурфов, позволивших составить металлометрическую карту масштаба 1:25 000 и выделить на ней площади с повышенным содержанием меди. Для подтверждения и увеличения запасов позднее пробурили девять колонковых скважин глубиной 100–150 метров, шесть из которых подтвердили распространение промышленного оруденения на глубину (Разведка Коунрадского штокверкового месторождения).