Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №05 за 1995 год Страница 14

Стоянка «Арануи» затягивалась, и я решил порыбачить. Рыбная ловля у кораллового рифа всегда обещает много неожиданностей: никогда не знаешь, какая рыбина попадется на крючок. Сижу я себе и рыбачу, довольный уловом, — только и успеваю забрасывать удочку. Гляжу, подходят ко мне мальчишки-туземцы и, критически взглянув на пойманную рыбу, начинают тихонько перешептываться. Когда я спросил, как им мой уловчик, они брезгливо фыркнули и сразили наповал, сказав, что большая часть «уловчика» просто несъедобна. Если б вы знали, с какой тяжестью на сердце расстался я с доброй половиной добычи! «Правда, — утешал я себя, — и того, что осталось, должно хватить на уху». Каково же было мое разочарование, когда корабельный кок, осмотрев каждую рыбку, покачал головой и сказал, что на уху годятся только две, а насчет остальных он не дает никакой гарантии.

— Впрочем, — посоветовал кок, — есть способ проверить, ядовита рыба или нет. Ступайте на берег и засуньте все в муравейник. Если муравьи не разбегутся — смело несите мне.

Однако настроения экспериментировать ни с рыбой, ни с муравьями, у меня не было. Я сложил рыбу в ведерко и с досадой выбросил в море — так оно вернее...

Следующую остановку «Арануи» сделал на атолле Ахе, где выгрузил провизию для местного населения, а также сборные фермы для выращивания искусственного жемчуга. На Туамоту его выращивают по японской технологии. И несколько специалистов-японцев продемонстрировали нам, как это происходит. Один из них взял пустую устричную раковину и очень бережно вложил внутрь крохотный кусочек пластика сердцевину будущей жемчужины. Затем «укомплектованные» таким образом раковины погружают в специальные садки, или фермы, заполненные водой, на два-три года; за это время кусочки пластика мало-помалу обволакиваются черным перламутром. Только в здешних местах условия позволяют выращивать черный жемчуг — самый редкий и, стало быть, самый дорогой в мире...

Потом мы снова вышли в море. Между Туамоту и Маркизами лежит пустынный океан — и единственным развлечением для нас на этом переходе были разговоры.

— А знаете, — обратилась ко мне одна француженка, я не уверена, но думаю, что и раньше видела русских на Туамоту. Но почему вы не уверены? удивился я.

И тогда француженка рассказала мне вот какую историю:

«Когда мы с мужем только поженились, решили перебраться на какой-нибудь необитаемый остров — подальше от цивилизации. Туамоту — самое подходящее место для этого... Друзья доставили нас на яхте на атолл Ахунуи. Так мы с мужем стали Робинзонами. Питались рыбой — ловили в лагуне, собирали кокосовые орехи и птичьи яйца. Даже огород развели.

Так прошло полгода. И вот однажды на Туамоту налетел страшный ураган. Океанские волны, огромные, как горы, ворвались в лагуну, захлестнули и берег. Мы с мужем привязали себя к пальмам, чтобы нас не смыло в бушующий океан. Чудовищной силы ветер снес наше жилье, как спичечный коробок. Все припасы унесло в море. Потом ураган стих — так же внезапно, как и начался, — оставив нас ни с чем. Единственным утешением была надежда, что через три недели к нам приплывут друзья. Да, но до этого еще нужно было дожить. И нам ничего не оставалось, как просто ждать.

Через несколько дней мы заметили в океане небольшое судно — оно шло прямиком к Ахунуи. Выбежали на берег, принялись кричать и размахивать руками. Но судно остановилось метрах в двухстах от берега и дальше ни с места. Это был десантный катер с откидным носом. На борту мы разглядели несколько человек — то ли моряков, то ли морских пехотинцев. Они наблюдали за нами в бинокли — смотрели минут двадцать. У нас с собой тоже был бинокль, и мы тоже стали рассматривать странный катер. А он и впрямь был странный: никаких опознавательных знаков — ни флага, ни букв, ни цифр, словом — ничего. Затем катер развернулся и пошел вдоль берега — и все это время десантники следили за нами в бинокли. А потом вдруг повернул в сторону океана и вскоре исчез из вида.

После мы с мужем сообразили: ведь Ахунуи находится всего лишь в трехстах километрах от французской атомной базы на атолле Муруроа. И уже давно ходили слухи, будто иностранные корабли шпионят в здешних водах. И наш случай был тому подтверждением. Судя по всему, моряки на неизвестном катере не ожидали увидеть на необитаемом острове людей — нежелательных свидетелей. Но что мешало им высадиться на берег и, на худой конец, прикончить нас обоих?.. Как бы то ни было, мы решили дождаться друзей и убраться с Ахунуи подобру-поздорову. Конечно, я не знаю наверняка, чей это был катер, но думаю — русский».

Что ж, я не стал разуверять мою собеседницу. Кто знает, может, она была права. Хотя неожиданными гостями могли оказаться и американцы... Что же касается страшного урагана, то здесь она нисколько не преувеличивала: однажды, в восьмидесятых, через всю Французскую Полинезию действительно пронесся сильнейший ураган, который снес на своем пути буквально все. О тех печальных событиях остались лишь воспоминания, а еще — развалины да бетонные бункеры — убежища от стихии...

Горы Маркизских островов мы увидели еще издали. По сравнению с другими тихоокеанскими островами Маркизы, с геологической точки зрения, очень молоды. Они не имеют ни барьерных рифов, ни низменной прибрежной полосы берега здесь круто вздымаются ввысь прямо из океана. Так что причалить можно только у берегов двух островов. Часто суда бросают якорь вблизи от островов и погрузка-разгрузка идет с помощью местных баркасов.

Подойдя к острову Хива-Оа, пароход бросил якорь неподалеку от селения Атуона, где великий Гоген провел два последних года своей жизни. Там же, в Атуона, стоит и жилище художника — знаменитый «Дом наслаждений», а рядом находится его могила, усыпанная яркими благоухающими цветами. И «Дом наслаждений», и могила Гогена — главные достопримечательности острова, куда ежегодно приезжают тысячи туристов.

Здесь, на Хива-Оа, я впервые увидел воочию легендарных полинезийских идолов, так называемых «тики». Хотя по своим размерам — больше человеческого роста — они значительно уступают каменным колоссам на острове Пасхи, тем не менее зрелище являют собой впечатляющее.

Здесь же, на Маркизах, выдающийся норвежец Тур Хейердал впервые заинтересовался происхождением «тики», и можно считать, что именно это первое путешествие на Маркизы, куда он прибыл вместе с женой в 1936 году, определило его дальнейшую судьбу.

Тур Хейердал прожил с женой около года на острове Фату-Хива. Туда и лежал наш путь. Подойдя к острову как можно ближе, «Арануи» стал на якорь, и местный баркас доставил нас на берег у деревушки Омоа — той самой, где когда-то высадился Хейердал. Это не было случайным совпадением. Фату-Хива гористый остров, отвесные кряжи пересекают его с севера на юг, обрываясь отвесно в море. Так что здесь населен только западный берег, где, кроме Омоа, есть только еще одна деревушка.

Со временем приставучие островитяне начали сильно докучать Хейердалу, и он, вместе с женой, был вынужден покинуть Омоа. Норвежцы нашли пристанище на восточном берегу острова, где жили только два туземца — старик каннибал правда, бывший, и его приемная дочь. Старик оказался на редкость радушным хозяином. Он кормил гостей на убой, и жене Хейердала это показалось странным: уж не задумал ли он их откормить, чтобы потом убить и съесть? Но опасения оказались напрасными — старый туземец угощал от чистого сердца. Однако вскоре идиллия была нарушена: на восточный берег нагрянули наглые жители Омоа и все испортили...

Теперь мы сидели на берегу у этой самой деревушки — Омоа и ждали, когда на «Арануи» завершатся погрузо-разгрузочные работы. На тропинках крутых горных склонов я видел одичавших коз и лошадей — потомков домашних животных, хозяева которых умерли от болезней, завезенных европейцами. Вокруг нас расположились местные жители — они спокойно и безразлично созерцали морскую даль. Чем они занимаются? Как добывают пропитание? Решив это разузнать, я попытался заговорить с туземцами, но все без толку... В общем, тоска и скука висели в воздухе.

И вдруг мне резанул ухо пронзительный собачий визг. Толпа местных мальчишек, видимо, совсем одуревших от скуки, нашла-таки себе развлечение. Какой-то парень, здоровенный детина, схватил несчастную собачонку за заднюю лапу и, раскрутив над головой, швырнул в океан. Столь дикое зрелище вызвало у туземцев — взрослых и детей — общее оживление и смех. И тут мне вспомнилось все, что Хейердал писал о жестоких нравах жителей Омоа. Однако не нужно думать, будто подобное поведение характерно для всех обитателей Маркизских островов. Да и вообще уровень духовного развития, равно как и жизни, полинезийцев достаточно высок, я бы даже сказал — заметно выше, чем в независимых островных государствах, таких, как Фиджи или Тонга. А мрачное впечатление безысходности и отсталости, вынесенное мною с Фату-Хива, объяснялось, скорее всего, тем, что остров этот по-своему изолирован и труднодоступен туристов здесь практически не бывает.