Уильям Лобделл - Теряя веру Как я утратил веру, делая репортажи о религиозной жизни Страница 15

К христианству Рика Уоррена, пастора мегацеркви и автора бестселлеров, я поначалу отнесся скептически. В Лейк-Форест, Калифорния, Уоррен построил церковь Сэдлбэк, постепенно собравшую вокруг себя один из крупнейших приходов в мире. На воскресные службы сюда приходит около 20 ООО прихожан. Десятиакровый церковный парк чем-то напоминает Диснейленд (и это не случайное сходство — в его проектировании участвовали инженеры компании «Дисней»): веселые современные здания и роскошные ландшафты, в том числе ручей, разделяющийся надвое, как Красное море, и огромный камень, который откатывается и открывает зрителям пустую «гробницу».

Пока я не встретился с Уорреном лицом к лицу, мне казалось, что его служение направляется скорее расчетливым маркетингом, чем словом Божьим.

Но вскоре после публикации его книги «Целенаправленная жизнь», вышедшей на первые места в списках продаж, я познакомился с самим Уорреном, с его командой, с другими пасторами, которых он наставлял, и понял, что ошибался. Во-первых, ничего «расчетливого» в нем и в помине нет. Говорит он всегда просто, прямо и по существу. Ходит в гавайских рубашках и штанах цвета хаки, в таком же костюме и служит. Рукопожатиям предпочитает медвежьи объятия. В его манерах и повадках чувствуется деревенский парень с севера Калифорнии, всегда готовый поболтать с любым, кто ему встретится. Он куда больше похож на «классного мужика», с которым вы вместе играете в боулинг, чем на пастора-суперзвезду!

«Рик — самый обычный парень, — сказал мне пастор из одной маленькой церквушки. — Смотришь на него и думаешь: да ведь и я так могу!»

Тысячи пасторов по всему миру, используя уорреновскую идею «целенаправленности», создали процветающие церкви. Главная задача — привлекать ищущих в церковь и затем постепенно, шаг за шагом, вовлекать их в служение. Многие «целенаправленные» пасторы говорили мне, что Уоррен совершает в христианстве вторую Реформацию. И сам Уоррен, хоть он и не склонен к самовосхвалению, описывает свою деятельность теми же словами: «Первая Реформация прояснила, во что верит Церковь -- нашу доктрину, наше учение. Нынешняя Реформация поможет понять, что Церковь делает — каковы наши задачи и наша деятельность на земле».

В то же время Уоррен, по-видимому, искренне изумлен своим успехом. Он часто упоминает о том, сколько миллионов его книг распродано, с таким видом, словно сам не может в это поверить. Одним и тем же тоном он рассказывает о восторженном письме президента Джорджа У. Буша и о том, что шоферы из Национальной ассоциации гонок серийных автомобилей NASCAR при изучении Библии используют его книгу.

Широкая известность и взятая на себя грандиозная задача заставляют Уоррена тщательно следить за своей репутацией. Он отклонил многочисленные предложения вести регулярные телепрограммы — не хочет, чтобы его ассоциировали с телепроповедниками, и вообще сторонится прессы, предпочитая вести свою работу через пасторов и церкви. Ездит он на трехлетнем «форде», а из доходов от продаж своей книги вернул церкви свою зарплату за все 23 года служения в Сэдлбэк. Теперь он платит «обратную десятину» — 90% доходов от его книг идет на служение.

Чтобы избежать искушений и не давать повода для сплетен, Уоррен дал обет никогда не оставаться наедине ни с одной женщиной, кроме своей жены Кей. Даже если перед ним открываются двери лифта и он видит там женщину, Уоррен ждет следующего лифта или идет пешком.

Находиться рядом с Уорреном в течение нескольких дней крайне утомительно. Он страдает синдромом дефицита внимания, но эту слабость превратил в свою сильную сторону: он ни минуты не сидит на месте и буквально фонтанирует идеями (а вот собраний терпеть не может, что и неудивительно). Глядя на него, нетрудно представить его в школе, где Уоррен — в то время тощий длинноволосый подросток с гитарой и в круглых ленноновских очках — создал в кампусе христианский клуб, после школы организовывал рок-концерты, раздавал Библии, ставил христианские мюзиклы и выпускал самодельную христианскую газету. И сегодня Уоррен спешит завоевывать души новообращенных.

— Бог хочет, чтобы его потерянные дети нашлись, — говорил мне Уоррен. — Много лет назад я решил, что не стану тратить жизнь попусту. Жизнь коротка, а вечность — слишком долгий срок.

После того как вышла моя заметка о нем, Уоррен прислал мне свой личный мейл и мобильный номер, сказав, чтобы я писал или звонил, если вдруг захочу поговорить. Подозреваю, такое предложение он делает всем, с кем общается дольше пяти минут.

Приятно было смотреть на то, как человек Божий, прославленный и обладающий огромными возможностями, остается доступным и смотрит на других, как на равных себе. Позже, когда я делал другой репортаж, мне пришлось увидеть, как выходил из лимузина католический кардинал: прихожанка спросила, можно ли ей поцеловать епископский перстень «его преосвященства» — и кардинал царственно протянул ей руку. Собирая материалы об известных пасторах, я не раз обнаруживал, что у них по несколько особняков, роскошные дорогие машины, сшитые на заказ костюмы, яхты и самолеты. Случалось мне видеть и христианских лидеров как из больших, так и из маленьких приходов, которые, спокойно оставаясь наедине с женщинами, в результате влипали в сексуальные скандалы. Рик Уоррен сильно отличался от большинства.

Чтобы стать святым, необязательно занимать важное положение. Джен Хаббард ради веры рискнула своей работой и отважилась бросить вызов одному из известнейших людей в евангелическом сообществе. В 27 лет, окончив колледж, молодая евангелическая христианка получила работу, о которой могла только мечтать, — ее взял к себе Хэнк Ханеграаф, известный христианский писатель и богослов, автор нескольких бестселлеров, ведущий радиошоу «Вопросы о Библии? Спросите Хэнка!» Джен устроилась на работу в его некоммерческую организацию, Институт Христианских Исследований, располагавшийся в то время в округе Оранж, Калифорния.

Джен обеспечивала связь с потенциальными жертвователями: призывала людей жертвовать средства на служение Ханеграафа и помогала им почувствовать, что их пожертвования идут на благое дело. В одном кабинете с ней сидели сотрудницы, которые следили за дальнейшей судьбой этих пожертвований и оплачивали чеки Института. Очень скоро Джен стала с тревогой замечать, что деньги благотворителей идут на личные расходы Ханеграафа и его семьи. Институт оплачивал, в числе прочего, его роскошную спортивную машину, членство в загородном клубе, а также платил высокую зарплату его жене, которая в офисе почти не появлялась. Джен и другие служащие поделились своими наблюдениями с непосредственным начальством: то посоветовало им молчать, поскольку «эта проблема — не в нашей сфере влияния».

Вечерами, когда ее коллеги расходились по домам, Джен начала снимать копии со всех «подозрительных» счетов, больших и малых: начиная со спортивного «лексуса» 2003 года и заканчивая ремонтом компьютера детей Ханеграафа, обедами в загородном клубе и цветами на день рождения его матери.

— Нельзя было тратить пожертвования таким образом! — говорила мне Джен. — Я работала с жертвователями: они всегда ждут, что их деньги будут тратиться разумно и осмотрительно, а не швыряться на ветер.

Когда начальство узнало, что Джен снимает копии со счетов, ее уволили. Однако ее действия заставили Евангелический Финансово-Бухгалтерский Совет провести аудит Института, и после проверки Хэнку Ханеграафу и его организации пришлось возместить средства, истраченные нецелевым образом.

— А «братья-христиане» передо мной даже не извинились! — рассказывала Джен. — Я поступила так, как подсказывала мне вера, а «сильные мира сего» в нашей общине просто вышвырнули меня за дверь!

Джен защищала деньги жертвователей, потому что видела в этом свою ответственность перед Богом. В результате она осталась без работы, а ее босс продолжает свое служение. Как такое может быть? Я часто вспоминал Джен, видя христиан, не решавшихся принести жертву ради веры (среди таких христиан, разумеется, часто оказывался и я сам). Если эта молодая девушка решилась бросить вызов одному из известнейших в стране евангелических лидеров — что же останавливает всех нас?

Разумеется, истинно верующие есть не только в христианстве. Занимаясь своим делом, я свел знакомство с раввином Давидом Элиэзри, основателем шабад-любавичской синагоги в Йорба-Линда, Калифорния. Шабад-любавичское движение широкая публика знает по бородатым раввинам в черных костюмах и котелках. Любавичеры — немногочисленное, но быстро растущее направление иудаизма — заинтересовали меня своим резким отличием от остальных иудеев. Страстная убежденность в своей правоте и постоянный поиск новых путей дают им возможность порвать со многими культурными традициями, окружающими их веру, и достучаться до нерелигиозных евреев. Любавичеры не отгораживаются от мира, как ортодоксальные иудеи, а приемлют мир. Например, они — одна из первых религиозных групп, освоивших Интернет: благодаря Интернету они поддерживают связь между общинами по всему миру, привлекают новых сторонников, а также создают справочные сайты и электронные библиотеки, полезные для любого еврея.