Вячеслав Соснин - Психология терроризма и противодействие ему в современном мире Страница 17

Новичок организации начинает свое вхождение в организацию с относительно простых заданий: доставить фугас в определенное место, предоставить жилище одному из членов организации, расклеить листовки, привлечь в организацию кого-то из своих знакомых или родственников.

При этом младшие члены организации находятся в тесном контакте с более опытными, получают от своих «наставников» эмоциональную поддержку (Clark, 1983). Так, например, в итальянских «Красных бригадах» было принято брать на «дело» одного или двух новичков для того, чтобы проверить их на устойчивость и надежность. Постепенно задачи усложняются: от участия в теракте с оружием в руках до руководства отдельной операцией (Horgan, 2005). Особое место в лестнице престижа занимают смертники. Руководители террористических групп специально поддерживают в среде своих последователей убеждение, согласно которому, стать мучеником – особое призвание, великая честь, которую не каждый может заслужить.

Существует два основных типа террористических групп и, соответственно, два типа социализации их членов. В анархоидеологических группах вторичная социализация новичков является своего рода продолжением их изоляции от общества, она связана с увеличивающимся разрывом между ними и друзьями, членами семьи, коллегами. В таких группах ролевая структура и «лестница престижа» носят аморфный характер. Возможно, это объясняется тем, что отчетливая структура и традиции просто не успевают сложиться. По некоторым оценкам, 90 % террористических организаций живут не дольше одного года, а из тех, которые продержались дольше этого срока, лишь половина преодолевает порог в 10 лет (Хоффман, 2003, с. 208). Напротив, в национально-сепаратистских группах, которые поддерживаются местным населением, социализация новых членов не предполагает разрыва с семьей. Более того, часто, становясь членом организации, новобранец идет по стопам своих родственников, а сам факт его участия в организации в семье получает поддержку отца, дядей, двоюродных братьев и т. д. Такие организации могут существовать десятки лет, на протяжении поколений «врастая» своими корнями в религиозно-этническое сообщество, от имени которого действуют.

Члены анархоидеологических групп находятся в конфликте с родителями, лояльными к существующему режиму. Напротив, национально-сепаратистские группы лояльны к родителям и вместе с родителями выступают в оппозиции к существующему режиму. Поэтому, по мнению Джерольда Поста, в анархоидеологических группах непроницаемость границ делает вступление в них необратимым: новички вынуждены полностью оборвать свои связи с родными и близкими. Напротив, в национально-сепаратистских группах возможно движение в обе стороны (Post, 1986, 1990).

Важнейший фактор, ускоряющий принятие групповых ценностей и норм новичком, – это новая идентичность. Она позволяет ощущать себя защищенным, а свою жизнь считать осмысленной, необходимой. Как говорит об этом один из чеченских террористов: «Люди не защищены ни кровно-родственной системой, ни государством. Все одинокие. И вот приходит ваххабит и объясняет самые простые вещи: здесь единобожие, здесь подчиняться надо, здесь враг, здесь убить надо… и все» (Хлебников, 2003).

Обычно в террористическую организацию приходят добровольно, постепенно доходя до «точки невозврата», когда совершенные действия делают невозможным выход из организации без угрозы для жизни со стороны своей же группы или спецслужб. Кроме того, новобранцы могут рекрутироваться насильственно, хотя это нетипично в подавляющем большинстве. Известно, что одной из форм вербовки женщин-смертниц является физическое насилие над девушкой, когда ее на протяжении длительного времени удерживают в заточении, стараясь сломить ее волю и подвергая «социальной смерти». Будучи уверенной, что ее никогда уже не возьмут замуж, а родственники отвернутся от нее, девушка может принять выход, предлагаемый рекрутером, – стать шахидкой, очистить себя через священное самопожертвование (Юзик, 2003; Bowers et al., 2004).

Необходимость все большей конспирации и усиливающаяся изоляция группы приводят к тому, что внешние личные связи членов ослабевают и обрываются (Klandermans, 1984). Вместе с тем боевые операции и совершение терактов с использованием смертников сокращают численность группы и ослабляют ее потенциал. Неся потери и находясь в кризисе, террористические группы могут идти на крайние меры, совершая грабежи, набеги на ранее сочувствовавшие им населенные пункты, насильственно уводя с собой молодежь. Это подрывает доверие и симпатии к группе со стороны местных жителей, что еще больше сокращает внешние связи и возможности для рекрутирования новых членов. Таким образом, порочный круг замыкается и провоцирует группу на еще более радикальные и губительные для нее действия.

Изолированность террористической группы, ограниченность ее контактов с внешним миром неизбежно приводят к искаженному образу мира, усиливают защитную функцию механизмов социального познания. Многообразие окружающей социальной действительности сменяется черно-белым видением, все происходящее предстает как борьба между «Мы» и «Они», между священным и профанным, между абсолютным добром и абсолютным злом. Чувство реальности исчезает, конструируется вымышленный мир, одинаково далекий и от доминирующей культуры врага, и от субкультуры, из которой вышли сами террористы (McCormick, 2003).

Закрытость группы запускает и механизмы рационализации, оправдания насилия: действия, которые поначалу казались неприемлемыми, постепенно становятся вполне допустимыми и даже необходимыми. Примером такой метаморфозы может служить деятельность движения «Прямое действие» (Action Directe) во Франции. В него вошли левые группировки, боровшиеся с режимом Франко. В 1979 г. они начали с символических покушений, не планируя каких-либо кровавых расправ. Через год их арестовывают, но затем отпускают. Выйдя на свободу и находясь вплоть до нового ареста в 1986 г. в полной изоляции, без поддержки со стороны других левых, они начинают убивать, многие из них становятся убежденными антисемитами.

Изоляция малочисленной группы делает возможной вольную интерпретацию и нарушение политических и религиозных принципов большинства населения, от имени которого ведется террористическая деятельность. В террористической группе можно обнаружить те же процессы, которые хорошо изучены на примере религиозных сект, возглавляемых харизматическими лидерами. Чем больше новички до вступления в группу были социально изолированы, оторваны от семьи и друзей, лишены социальной поддержки, тем больше они идентифицируют себя с сектой, тем с большим рвением они следуют всем приказам лидера. Оказалось также, что чем больше было чувство психологического облегчения и поддержки со стороны секты, тем больше ее члены были готовы нарушать нравственные нормы и культурные традиции, сформированные во время первичной социализации в семье, в детском саду, в детдоме, в школе и т. д. (Galanter, 1983; Post, 1990; Олейник, Соснин, 2006).

Террористы, как они считают, защищают интересы сообщества, находясь за его пределами, поэтому нормы сообщества, от имени которого они выступают, более не являются для них ориентиром и могут вольно интерпретироваться или прямо нарушаться. Наиболее характерным примером является объединение политического терроризма и криминала: похищение людей, торговля наркотиками, грабежи. Другим примером является исламистский терроризм, по-своему истолковывающий основные положения Корана и Сунны.

Наличие «врага», социальной группы, которой можно приписать ответственность за происходящее, приводит к утверждению собственной идентичности за счет отрицания ценностей и норм чужой группы (Nail et al., 2000). Именно чужая группа, а не своя культурная общность становится значимой для террористов. Вслед за Л. Козером и Т. Ньюкомом в этом случае можно говорить о негативной референтной группе (Козер, 2000, с. 114). Это убеждение усиливается культурной относительностью моральных норм, которые часто оказываются несовместимыми. Например, то, что в одной культуре интерпретируется как ущемление прав, в другой определяется как благочестие (Harre, 2004), в зависимости от культуры различаются даже взгляды на убийство (Цыцарев, 2004). Неготовность признать этот факт этноцентристски ориентированными правительствами приводит к действиям, подчеркивающим межгрупповые различия и усиливающим ценностный конфликт или «психологическую несовместимость» мировоззрений (Юрьев, 2004).

Готовность нарушать нормы своей культурной группы подкрепляется недоверием к политическим и общественным институтам, убеждением террористов в отсутствии или дискредитированности легальных путей изменения политической, экономической и культурной ситуации (Fawaz, 2007). Наконец, важное следствие изоляции групп террористов от представляемого ими культурного сообщества – нелегитимность и обесценивание «века сего», т. е. общества и живущих в этом обществе людей.