Борис Соколов - Фронт за линией фронта. Партизанская война 1939–1945 гг. Страница 17

Что ж, бюрократизация руководства советским партизанским движением, несомненно, снижала эффективность действий партизан. Но, как представляется, Старинов смотрит на проблему несколько узко, с точки зрения профессионала-проводника. Далеко не все партизанские отряды на практике имели возможности совершать крупные диверсии. К тому же партизанам часто важны были не столько руководящие указания из центра, которые все равно не могли учитывать реальной обстановки в партизанских районах, сколько снабжение боеприпасами и вооружением, а оно в период выработки планов все-таки не прекращалось. На практике партизанские командиры чаще всего действовали самостоятельно, лишь докладывая в ЦШПД о результатах своей боевой деятельности. Разумеется, эти отчеты представляли ее в наилучшем свете и порой грешили преувеличениями насчет нанесенного неприятелю урона. Но в этом отношении они ничем принципиально не отличались от донесений командиров Красной армии, а вот насчет самостоятельности действий партизанские командиры находились в более благоприятном положении по сравнению со своими армейскими коллегами. Хотя у партизанских командиров вплоть до самого конца были рядом контролеры в лице комиссаров, сохранившихся в партизанских соединениях, в отличие от армии, до конца войны, а также начальников особых отделов, в реальных условиях партизанской войны между всеми ними обычно налаживалось взаимодействие, и они вместе осуществляли операции, порой независимо от Центра.

Окончательно Центральный штаб партизанского движения был упразднен 13 января 1944 года. Руководство партизанами передали республиканским штабам. Пономаренко возглавил самый крупный из них – Белорусский штаб партизанского движения. Теперь уже освобождение советской территории продолжалось безостановочно, и местным штабам было сподручнее координировать взаимодействие партизан и частей Красной армии, а также снабжать партизанские отряды всем необходимым. Это, однако, не предотвратило крупные, особо трагичные поражения партизанских отрядов Белоруссии в последующие месяцы, перед самым освобождением республики советскими войсками, когда против них были задействованы значительные силы немецких полевых войск, переброшенных с фронта.

Как отмечал И.Г. Старинов, с упразднением ЦШПД «кончились остатки централизации действий партизанских сил на еще оккупированной фашистской Германией территории СССР… Ставка Верховного Главнокомандующего, вопреки утверждениям маршала Г.К. Жукова, только получала разведывательные и оперативные сводки штабов партизанского движения, но на них фактически не реагировала».

Столь категоричное утверждение, вероятно, не совсем соответствует истине. Трудно предположить, чтобы Ставка совсем уж не использовала разведданные, которые поступали от партизан, в особенности от отрядов, действовавших непосредственно в прифронтовой полосе. Хотя, конечно, информация от отрядов, действовавших в глубоком тылу противника, нередко поступала с опозданием, особенно если в отряде не было рации.

Вопреки распространенному мнению, отнюдь не на всех советских территориях, оккупированных немцами, возникло массовое партизанское движение. В Прибалтике и Бессарабии массового просоветского партизанского движения не возникло даже в 1944 году, когда поражение Германии стало очевидно, и многие жители оккупированных территорий спешили поучаствовать в партизанской борьбе, чтобы заслужить благосклонность советской власти. Объяснялось это тем, что Литва, Латвия и Эстония всего год находились под советской оккупацией, которую большинство местного населения встретило враждебно. Сколько-нибудь многочисленной просоветской прослойки в этих странах так и не возникло. Литовцы, латыши и эстонцы рассматривали Германию как союзника, пусть и не самого желанного, в борьбе за возрождение независимости. Многие из них предпочитали закрывать глаза на то, что нацисты совсем не собираются восстанавливать независимость стран Балтии и никаких обещаний на сей счет местным политикам никогда не давали. На Украине же с освобождением Левобережья Днепра собственно партизанское движение просоветской направленности фактически прекратилось. Действия советских партизан здесь свелись к рейдам крупных соединений Ковпака, Наумова, Сабурова и других в западноукраинские Карпаты. Фактически эти соединения правильнее было бы называть войсками специального назначения типа немецкой дивизии «Бранденбург». Они занимались диверсионной и, в меньшей мере, разведывательной деятельностью, атаковали неприятельские гарнизоны, захватывали склады, разрушали железные дороги и мосты, пополняясь сторонниками коммунистов из числа местных жителей. Однако действовать им приходилось среди по преимуществу враждебного западноукраинского населения и вести бои не только с немцами и коллаборационистскими формированиями, но и с отрядами Украинской Повстанческой Армии и польской Армии Крайовой.

Степень развития партизанского движения во многом также определялась степенью жестокости германской оккупационной политики в СССР. Она была значительно мягче в Прибалтике, особенно в Латвии и Эстонии, поскольку латыши и эстонцы считались арийскими народами. В Литве в 1943 году возникла Литовская освободительная армия, но боевых действий против немцев не вела, ограничиваясь мелкими стычками с отрядами Армии Крайовой в Южной Литве. В Эстонии и Латвии в 1944 году также появились небольшие отряды «зеленых» – дезертиров из национальных легионов СС и лиц, уклонявшихся от трудовой повинности, но в бои с немцами они не вступали. В Бессарабии, занятой румынами, молдавское население, считавшее себя румынами, не горело желанием сражаться с оккупантами. Согласно итоговому отчету Центрального штаба партизанского движения, в Молдавии в партизанских отрядах сражалось всего семь лиц молдавской национальности! Украинцы также не считались арийцами, а после разгона украинского правительства во Львове их симпатии к немцам значительно уменьшились. Но на Западной Украине, прежде входившей в состав Польши, существовало мощное национальное движение, столь же антисоветское, как и антипольское. Здесь с конца 1942 года существовало мощное партизанское движение УПА, не подконтрольное Москве. Степные же районы Восточной и Южной Украины мало подходили для партизанских действий. Поэтому основным центром советского партизанского движения стала Белоруссия, а также Смоленская, Брянская и некоторые другие области РСФСР.

Сталин и Пономаренко довольно долго находились в плену прекраснодушных мечтаний, что партизанские отряды способны воевать с врагом главным образом за счет оружия и боеприпасов, захваченных у врага. 18 августа 1942 года Пантелеймон Кондратьевич направил специальную директиву фронтовым штабам партизанского движения: «Фронтовые штабы неправильно ориентируют… отряды и упускают из виду, что стремление обеспечить все снабжение партизанских отрядов в централизованном порядке является неправильным.

Во-первых, партизанские отряды должны, и имеют к этому все возможности, обеспечить себя за счет противника. Партизаны, если у них нет в достаточном количестве оружия, боеприпасов и другого снаряжения, должны добыть все это в бою. Лишь бездействующие отряды будут испытывать нужду, но вряд ли целесообразно заниматься в централизованном порядке снабжением таких отрядов. Нельзя приучать отряды требовать и полагаться на снабжение только из центра и поощрять этим беззаботность в отрядах.

Во-вторых, фронтовые штабы, представляя заявки в Центральный штаб, упускают из вида, что все вооружение, боеприпасы, снаряжение и др. отпускаются для действующих фронтов и армий и что в тех случаях, когда в силу действительной нуждаемости отрядов их необходимо снабжать теми или иными предметами – это должно учитываться фронтами и армиями и снабжение должно идти через них, а они, в свою очередь, вправе и должны предъявлять соответствующие заявки по довольствующим Управлениям НКО для нужд партизанского движения. Доставка в отряды грузов самолетами также может во многом быть разрешена силами фронтов.

Само собой разумеется, что в снабжении специальным вооружением, например, рациями, подрывными минами и т. д., Центральный штаб партизанского движения будет оказывать помощь». На практике же за счет местных ресурсов партизаны могли снабжать себя только продовольствием и фуражом, иногда – теплой одеждой, но никак не вооружением и боеприпасами. Об этом уже после войны, 28 декабря 1965 года, вполне откровенно писал Пономаренко бывший командир партизанского отряда А. Андреев, впоследствии ставший одним из руководителей белорусских профсоюзов. Он критиковал утверждение, содержавшееся в статье Пономаренко, опубликованной в юбилейном сборнике к 20-летию победы «Борьба советского народа в тылу врага», будто «немецкие склады, базы снабжения и эшелоны являлись главным снабжением партизанских отрядов и соединений». Андреев на основании собственного опыта вполне резонно возражал: «На самом деле указанный в статье источник являлся не главным, а подсобным в боевом снабжении советских партизанских отрядов и соединений.