Алим Войцеховский - Знак вопроса 1993 № 1-2 Страница 18

А вскоре в жизни Аполлония произошло одно событие, изменившее всю его судьбу. Жрец Аполлона из храма Дафны принес ему несколько металлических пластин, покрытых непонятными знаками. Аполлоний расшифровал их и понял, что перед ним схема путешествий Пифагора через пустыни, реки и горы в Индию. Философ тут же решил проследовать тем же маршрутом. Почему? Не было ли на пластинках указаний, которые Аполлоний предпочел утаить от любопытных?

Так или иначе экспедиция была организована, и философ отправился в путь. Когда он прибыл в Вавилон, его умение предсказывать будущее настолько понравилось местному властелину, что он позволил Аполлонию оставаться в стране ровно столько, сколько он пожелает. Однако философ не воспользовался лестным предложением и продолжил свой путь. В Ниневии он повстречал ассирийца Дамиса, который затем стал его гидом, товарищем и учеником. Дамису, ведшему путевые заметки, мы в известной мере и обязаны сведениями о дальнейшем пути. Добравшись до Индии, экспедиция проследовала по течению Ганга, повернула на север, в Гималаи, а затем в течение 18 дней поднималась в горы. Похоже, Аполлоний точно знал, благодаря своей схеме, что этот путь приведет их в Тибет, к Обители мудрецов.

Однако в горах путешественников ждали новые испытания: дорога, по которой они следовали, тотчас исчезала за ними. Они находились как бы в заколдованном месте, где пейзаж прозрачен и изменчив, не оставляет места для надежных меток, по которым затем можно было бы найти обратную дорогу.

И все-таки путешественники двигались вперед, пока перед ними не появился смуглый юноша. Он обратился к философу по-гречески с таким видом, как будто его давно ждали:

— Ваша свита останется здесь. Вы же тотчас должны следовать за мной, потому что сами Учителя дали такой приказ…

Философ повиновался, оставил слуг и багаж и двинулся вслед за провожатым в сопровождении лишь верного Дамиса. Когда Аподлоний был представлен правителю мудрецов Хиаршасу, то был немало удивлен, что содержание письма, которое он намеревался передать (интересно, от кого было это письмо?), оказалось известно учителю. Знал он и о всех происшествиях, случившихся в пути.

Аполлоний и его друг были оставлены в обители мудрецов и прошли многомесячный курс обучения. При этом они видели такие невероятные вещи, как источники, излучавшие голубоватый свет (чем вам не современные лампы так называемого дневного света?). Кроме того, согласно описанию Дамиса, местные мудрецы могли подниматься в воздух на высоту трех ступеней, использовали солнечную энергию для освещения и обогрева помещений. Дамис также отмечает, что их гималайские хозяева «живут одновременно на Земле и вне ее», то есть получается, жители Шамбалы обладали свойством мгновенного перемещения в пространстве.

Закончив курс обучения, Аполлоний сказал своим учителям:

— Я пришел к вам дорогой земли, и вы открыли мне не только дорогу моря, но благодаря вашей мудрости — дорогу небес. Я передам грекам то, чему вы меня научили, и если я не напрасно пил чашу Тантала, я останусь в связи с вами, так как если бы вы присутствовали рядом…

Кто знает, не содержится ли в этих словах намек на то, что учителя Гималаев обладали навыками телепатической связи?

Аполлонию доверили особую миссию. Ему дали с собой некие талисманы, которые он должен был надежно спрятать в тех местах, где в последующие эпохи должны были развернуться важнейшие события истории. Вполне возможно, что такими талисманами были осколки главного магического камня Шамбалы. Таковы были далекие цели обитателей таинственной страны. В ближнем же будущем Аполлоний должен был повлиять на нравы римской тирании и гуманизировать режим, основанный на рабстве.

Получив такое задание, оба путешественника спустились на равнины Индии и отправились в обратный путь. Наконец они прибыли в Смирну, где Аполлоний должен был обнаружить статую, которая воплощала самого правителя страны мудрецов под обликом Паламеда. Дамис утверждает, что, руководствуясь данными ему указаниями, философ нашел эту статую без труда. Возможно, таким образом учителя из Шамбалы хотели внушить Аполлонию уверенность в надежности своей защиты и побудить его к достаточно решительным действиям. Ведь миссию, порученную ему, не назовешь особо легкой и приятной.

Действительно, неприятности настали довольно скоро. Римские правители, конечно, не упустили случая расспросить путешественника, побывавшего в дальних краях. Однако отвечая, философ не проявил особой учтивости. Более того, он не преминул заметить, что Нерону, мнившему себя великим поэтом и певцом, лучше было бы помолчать. Конечно, нечего удивляться, что после такого совета философ предстал перед римским Трибуналом.

Однако, говорят, когда прокурор хотел зачитать обвинения, выдвинутые против Аполлония, буквы и слова перед его глазами стали мешаться, и вместо обвинительного текста на манускрипте вскоре оказалось предписание об освобождении философа.

Так это было или нет, ныне судить трудно. Однако известно, что довольно скоро Аполлоний стал занимать довольно высокие посты в государстве. Так при Титусе, сыне Веспасиана, философ стал советником императора, и этот период в истории Римской империи отмечен умеренностью и демократизмом. Однако император Титус продержался на троне только два года. Его сменил жестокий Домициан, не пожелавший следовать советам Аполлония. Восточная внешность бывшего советника — длинные волосы и борода — возмутила новоявленного императора; он обвинил философа в святотатстве и конспирации, то есть в антиримской деятельности. И вот философ предстал перед двором и самим Домицианом, которого знал еще ребенком. Помня о странном происшествии на трибунале Нерона, нынешние обвинители постарались смягчить процесс, отвели некоторые из обвинений с тем условием, что Аполлоний сам признает себя виновным и покинет столицу. Стоя перед императором и его патрициями, философ с достоинством отвечал:

— Ты можешь заключить в тюрьму мое тело, но не душу. Впрочем, я добавлю, что и тело ты заключить не сможешь…

С этими словами он исчез при ослепительной вспышке, подобной молнии.

После этого римское правительство осторожно решило игнорировать существование философа, даже если он и появится в пределах Римской империи. И он действительно объявился в Эфосе, в 96 году, где произнес при стечении народа странное пророчество.

— Бейте, тирана, бейте! — сказал он, сделав три шага вперед. И добавил: — Афина! Это справедливо, что тиран сегодня убит…

Ушло немало дней, пока новости из Рима достигли Эфоса. Когда курьер все-таки прибыл, оказалось, что Домициан был убит точно в тот момент, когда Аполлоний, в то время уже столетний старец, произносил свою странную речь.

Таково последнее достоверное свидетельство о публичном появлении философа. Когда он умер и где похоронен, история умалчивает. Быть может, потому, что он вернулся в Обитель мудрецов, выполнив свою миссию? Ведь после Домициана наступила эра правления пятерых добрых императоров, которые в значительной степени смягчили нравы того времени…

Таким образом, как мы видим, мудрецы Шамбалы вовсе не взирали безучастно на события нашего мира, но пытались на них воздействовать доступными им, ненасильственными методами. И случай Аполлония — не единственное тому доказательство.

Есть еще несколько свидетелей о появлении в разное время и в разных странах посланцев Шамбалы, стремящихся направить историю в верном, по их мнению, направлении.

В 1775 году, когда отцы рождающейся республики — будущих Соединенных Штатов Америки — изучали эскизы знамени и готовили Декларацию о независимости, в окружении Франклина и Вашингтона появился довольно странный человек, который быстро снискал всеобщее уважение. Никто не знал его имени, и историки зовут его просто Профессором. На вид казалось, что этому человеку около 70 лет. Однако держался он прямо, двигался и говорил с завидной энергией. Рацион питания его был довольно необычен: хлеб, орехи, фрукты и мед. Поддержав один из проектов знамени, который затем был принят за основу, он сказал фразу, запомнившуюся многим присутствующим: «Мы будем нацией, которая сама объявит о своей независимости». Действительно, так и произошло спустя некоторое время. Причем, когда 4 июля 1776 года в старом Государственном доме Филадельфии возникли дебаты по поводу того, окончательно ли порывать связи с Англией или поддерживать их на каких-то условиях. Профессор произнес зажигательную речь, смысл которой сводился к заключительной фразе: «Пусть Бог даст Америке свободу!» Декларация независимости была подписана. И с той поры больше никто не видел Профессора. Он выполнил свою миссию и бесследно исчез.

Но вернемся к уже упомянутому нами Н. К. Рериху. В 1926 году благодаря посредничеству советского консула в Монголии Рериху удалось получить советскую визу эмигранта. И вот 26 мая 1926 года Н. К. Рерих вместе с женой и сыном пересек границу и отправился в Москву. Они прибыли в столицу 13 июня и были приняты наркомом иностранных дел Г. В. Чичериным и наркомом образования А. В. Луначарским. Советская республика тогда находилась в критическом положении. Два года назад умер В. И. Ленин. В правительстве разгоралась борьба между Троцким и Сталиным. И вот именно в этот момент появляется посланец Шамбалы, который, как оказалось, привез в дар молодой республике не только картину, шкатулку с горстью тибетской земли и надписью: «Для могилы нашего брата, Махатмы Ленина», но и послание к руководителям Советской республики. Вот его содержание: