Иван Подласый - Педагогика. Книга 1: Общие основы: Учебник для вузов Страница 19

Свобода поведения в норме всегда адекватна ситуации. Подрался ребенок, защищая свое достоинство, – это норма. Так сложилась ситуация. Но если ситуация не требовала тех или иных его действий, изменения формы поведения – это уже отклонение. Поэтому главное, что необходимо внушать детям, – вести себя сообразно условиям. Кричать, когда нужно кричать, бегать и прыгать, когда есть для этого причина, нагрубить насильнику – тоже норма. Вчитайтесь, что пишет Я. Корчак: «Теоретизируя, мы забываем, что обязаны учить ребенка не только ценить правду, но и распознавать ложь, не только любить, но и ненавидеть, не только уважать, но и презирать, не только соглашаться, но и возмущаться, не только подчиняться, но и бунтовать».

Не менее важно знать, к чему привязывается норма, – возраст ребенка. Здесь все совершенно очевидно – что позволено пятилетнему, осуждается в поступке девятилетнего, что может первоклассник, запрещено выпускнику. Возрастная норма – наш спасательный круг. Сущее бедствие – завышение норм. Представьте себе ученика, сотканного из одних достоинств или одних недостатков. Все в меру, все в сочетании, все в гармонии – это и есть норма.

В психологии и педагогике опробован статистический метод установления нормы, основанный на обработке значительного количества наблюдений. Математики доказали, что для определения нормы и ее описания достаточно знать два показателя — среднюю арифметическую (X) и так называемое стандартное отклонение (б). Значение последнего не зависит ни от единиц измерения, ни от общего числа случаев. Закон нормального распределения показывает, что существующие отклонения от некоторой средней величины, как в сторону увеличения, так и в сторону уменьшения, будут равноудалены (рис. 3).

Путем многократных проверок установлено, что в пределах (+б) и (-б) находится 68 % всех случаев, или по 34 % с каждой стороны. За этими пределами, т. е. в интервале (+2б) и (-2б), находится еще 32 % случаев, или по 16 % с каждой стороны.

Рис. 3. Нормальное распределение

Такое понимание нормы широко используется при определениях, например, умственной одаренности и отсталости. Американская ассоциация по изучению умственной неполноценности признает четыре уровня умственной отсталости, которые устанавливаются по стандартному отклонению. Если его значение находится в пределах -2б, это классифицируется как легкая степень умственной отсталости, – 3б дает уже средний уровень неполноценности, – 4б – тяжелую и 5б – глубокую умственную неполноценность.

Этим методом могли бы воспользоваться и мы, если бы удалось выделить и описать параметры нормального поведения. Но учителю-практику он не поможет. Ведь нужно знать Х – средний показатель нормы, вычислить его как среднюю арифметическую величину из составляющих. Никто пока в точности не знает, из каких компонентов складывается нормальное поведение школьников. Нет даже однозначных названий для его качеств, не говоря уже о единицах измерения. Поэтому отложим применение этого метода до лучших времен, а пока возьмем его хотя бы для того, чтобы утверждать, что параметрам, которые мы установим для нормального поведения, будет соответствовать в общем и целом 68 % учеников, остальные – статистическая норма отклонений разной тяжести.

Обратимся к педагогическому пониманию нормы поведения. В центре поставим свободу ребенка. Он по праву рождения свободен в своих действиях и поступках. Ему никто и ничего не может запретить. На собственном опыте ему предоставляется возможность учиться, как нужно поступать, выяснять для себя, какое поведение будет наиболее выгодным для него. Он должен выбирать сам. Норма – обоснованность выбора.

Японцы никогда ничего не запрещают детям, а только предостерегают – это может быть опасно, это очень опасно. Дальше действуй, как хочешь. Набравшись синяков и шишек, ребенок очень скоро начинает понимать, что предостережения не были напрасными. К 10 годам он уже не просто понимает своих родителей, а чтит их за то, что подсказывают ему, как правильно жить. Так же воспитывают и в школе.

Равного свободе выбора по силе воздействия метода нет. Особенно тогда, когда он поддерживается всеми другими методами воспитания. В западном мире на помощь призывают закон. Права человека (ребенка в частности) гарантируют ему очень широкий диапазон личного поведения. Ученик может приходить в класс, уходить, когда захочется, может отвечать, а может отказаться, может пить, курить, глотать наркотики. Никто не вправе ограничивать его права. И он это знает.

Но поступать, как ему вздумается, он может только теоретически. Практически он зажат общественными нормами, законом. Американцы говорят: «Ваше право курить заканчивается там, где начинается мой нос». «Ваше право опаздывать, – говорит американский учитель, – заканчивается перед дверью нашего класса. Опаздывайте, если хотите, но мы не намерены из-за вас нарушать работу». Такой подход, когда нормы поведения не навязываются, а поддерживаются обществом, достаточно эффективен. Смогли же американцы существенно снизить количество курильщиков, сообща навалившись на проблему и призвав на помощь закон.

В таком подходе – уважении прав и свобод ребенка, с одной стороны, и необходимости согласовывать свое поведение с другими, у которых тоже есть права, – с другой, и заключается смысл нормального поведения. На этом стоит гуманистическая коррекционная педагогика. Не запрещать, не наказывать как бы по личной прихоти будет учитель-гуманист, а выражать в своих требованиях к ребенку общественную необходимость вести себя так, чтобы не мешать другим людям, не ограничивать их прав и свобод. Если один громко кричит, он своим криком нарушает права других детей на тишину во время занятий. Поразмыслив, мы признаем необходимость перестройки в этом направлении и нашей воспитательной системы.

«Не кричи!» – требует учитель. Почему не кричать, недоумевает ученик. Ему хочется кричать. Он имеет право кричать. Требование учителя он воспринимает как его личную претензию, как необоснованную придирку. Но если учитель скажет: «Своим криком ты нарушаешь мои права, права других детей», ребенок вынужден будет притормозить, он интуитивно почувствует, что права собственности, права многих людей нарушать нельзя. Наш ученик традиционно воспринимает замечания учителя как его личные претензии. Перестановка акцентов с личного на общественное меняет это отношение.

ИБ Отход от «чистого листа»

Понимая, что новое рождается из старого, никогда не отрицая его полностью и продолжая нормативы научного поиска, попытаемся осторожно соединить давно усвоенное с новым, ибо известно, что все революционные попытки внедрить кавалерийским наскоком новое всегда заканчиваются провалом. Идеи должны созреть и овладеть массами.

Посмотрим на сердцевину человеческого воспитания, его основу, господствующую в мире главную парадигму.

В свое время, руководствуясь гуманными соображениями, Ж.Ж. Руссо и его последователи придерживались гипотезы, что новорожденный ребенок есть «tabula rasa – чистый лист», на который в дальнейшем жизнь наносит свои письмена. Эта гипотеза была положена в основу воспитательных систем большинства стран, в том числе и у нас. А если подумать, то так ли это на самом деле? Верим, что ребенок чист и непорочен, его воспитание нужно начинать с самого начала. Создаем для этого школы и действуем. Задачи педагогики выглядят понятными и простыми – внедрить в сознание подрастающих поколений необходимую (и чего греха таить – желательную для старших) информацию относительно этики, эстетики, морали, правил поведения, системы ценностей, личных реакций, программ и алгоритмов действия в определенных ситуациях.

А если предположить, что новорожденный не «чистый лист», то что же получится? То, что все не совсем так, точнее совсем не так. Авторитет Ж.Ж. Руссо, конечно, высок, только концы с концами не сходятся. Если бы его гипотеза была правильной, то применение в воспитании всех детей одинаковых слов, книг, средств и методов завершалось бы формированием тождественных, одинаковых как гвозди, взрослых. Но взрослые почему-то все очень даже разные. Воспитанные одинаковым «конвейерным» способом они, хотя и имеют определенное сходство в знаниях и способах выражения, обнаруживают поразительное несходство во всех куда более важных для вхождения в социум качествах. Организаторы воспитательных систем, желающие создавать одинаковых (чаще всего в покорности режимам и правительствам) граждан, недоумевают: проектировали «гвозди», а получили «цветы», среди которых нет и двух одинаковых. Но от Руссо не отступают, продолжая насаждать тоталитарное воспитание.