Питер Уайброу - Мозг: Тонкая настройка. Наша жизнь с точки зрения нейронауки Страница 19

Это сборище ярчайших личностей интересовало меня уже давно. Впервые я узнал об их изысканиях из вышедшей в 1963 г. книги Роберта Скофилда «Лунное общество Бирмингема» (The Lunar Society of Birmingham), которую я прочел в свою бытность начинающим врачом в Лондоне. Скофилд пишет, что эта группа товарищей была «блестящим микрокосмом представителей тонкой прослойки провинциальных промышленников и мастеров, которые получили Англию аграрной страной с экономикой, полностью зависящей от сельского хозяйства, а оставили ее урбанистической индустриальной державой». После прочтения книги мы с друзьями тоже собрали свою группу по образу и подобию Лунного общества и стали регулярно встречаться в пабе для «дискуссий и выпивки». Хотя мы, конечно, не были такими блестящими умами, как те, кто послужил нам примером для подражания, все же у нас было некоторое количество безумных вечеров и мы действительно многое узнавали друг от друга.

Среди прочего я узнал, что Роберт Скофилд, автор книги, которая так меня захватила, был американским физиком и историком. Это вначале удивило меня как англичанина, но потом я понял, что на самом деле Лунное общество имело многочисленные связи с Америкой. Позже, особенно после того как в 1970-х гг. я сам уехал в Штаты, я еще более увлекся историей жизни членов Лунного общества из-за моего собственного интереса к Америке, которую я стал считать великим социальным экспериментом по применению принципов Просвещения. Бенджамин Франклин, который был в Англии в 1758 г. как представитель Пенсильванской ассамблеи, оказался связан с «лунатиками» благодаря их общему интересу к электричеству. А когда Уильям Смолл, который в начале 1760-х учил натурфилософии и математике Томаса Джефферсона в Уильямсбурге, вернулся в Бирмингем к своей врачебной практике, он быстро стал центральной фигурой интеллектуальной жизни Общества. Короче говоря, Лунное общество было удивительным товариществом умных и веселых людей, полных энергии, любопытства и любви к эксперименту, которые собирались, как скромно описал это Эразм Дарвин, чтобы «слегка философски посмеяться»{78} в неформальной обстановке.

Но Лунное общество было не просто забавным союзом. Как я поясню дальше, оно может служить символом перемены культурного видения, которое постепенно стало определяющим для сегодняшнего рыночного общества. Как и члены других клубов, они пили, шутили и спорили, но при этом были полны стремления реформировать культуру, в которой жили и работали. Страсть к материальным усовершенствованиям влекла их за пределы чистой философии – в сферу рынка. Вместе с выдающимися теоретиками экономики и социологии того времени – Смитом, Юмом и Локком – они верили в гибкость человеческого разума и мечтали о лучшем будущем, в котором блага общества должны проистекать из талантов его членов и сознательной работы над рациональным выбором. В этой главе мы поговорим о том, как развитие идей Просвещения привело к формированию системы человеческих взаимоотношений, которую мы теперь называем капитализмом, почему баланс этих отношений в современном мире изобилия оказался нарушен и как нейропсихология помогает нам разобраться в этом.

Во времена Лунного общества Британия уже была коммерчески процветающим государством, а Бирмингем – быстрорастущим индустриальным центром со сталелитейными, текстильными, керамическими и зарождающимися химическими предприятиями. Столетием ранее в результате революции и последовавших за ней политических пертурбаций в обществе повысилось влияние коммерсантов и богатых землевладельцев. Смерть Кромвеля, коронация Карла II и восстановление монархии в 1660 г. сыграли зарождающемуся торговому классу Великобритании только на руку. Карл многому научился за время своего изгнания в Нидерландах (голландцы были успешными торговцами, в предприимчивости соперничающими с англичанами), а кроме того, ему были нужны деньги{79} для выплаты долгов Кромвеля и восстановления своего королевского двора. Банкиры из разных стран Европы получали в Лондоне самый радушный прием, права собственности были упорядочены, а частные инвестиции приветствовались. Следующее десятилетие было неспокойным из-за повторяющихся попыток Карла утвердить свою власть над парламентом. Однако после смерти Карла и свержения его брата Якова II в 1688 г. союз с Нидерландами и Вильгельмом Оранским дал Британии политическую стабильность{80} и запустил революционные изменения в финансовом мире. К середине XVIII в. продуктивность британской экономики значительно выросла. Рост коммерческой мощи и расширение торговых связей давали возможность делать деньги.

В сфере философии и культуры также происходили огромные перемены: росла вера в разум и возможности человека. Особенно важное значение имели начинавшийся расцвет протестантизма и уменьшение влияния Римско-католической церкви, которая доминировала в европейской культуре на протяжении тысячи лет. В 1704 г. войска «короля-солнца», католика Людовика XIV, были разгромлены герцогом Мальборо в битве при Бленхейме.{81} Это была значительная победа, за которую Джон Черчилль был пожалован имением в Вудстоке (частью этого имения до сих пор остается мельница в деревне Ком); она ознаменовала окончательную победу идей протестантизма над католицизмом и имперскими амбициями Франции.

Рост торговли в протестантской Британии повлек за собой увеличение личных свобод и расцвет предпринимательства. В обществе царила религиозная толерантность, крестьяне стали пользоваться достижениями науки, общественные земли были огорожены, организовывались банки, строились дороги и каналы, резко увеличивалось городское население, в связи с чем местные органы управления получали все больше власти. В период с 1730 по 1780 г. Англия начала превращаться из аграрной державы в новое, «модернизированное» промышленное государство. С повышением благосостояния граждан неожиданно вырос спрос на предметы домашнего обихода, наличие которых сегодня мы воспринимаем как должное, – занавески, столовые приборы, ковры, часы. Для удовлетворения потребностей развивающейся экономики в грамотных людях были расширены возможности получить образование: по всей стране стали открываться средние школы и благотворительные учебные заведения для бедных. Появлялось все больше читающих людей – преимущественно представителей среднего класса с характерной для протестантов склонностью к бережливости и упорному труду; для них стали издаваться книги, газеты и брошюры. Члены Лунного общества, несмотря на свои связи с Лондонским королевским обществом, Обществом искусств и другими клубами лондонского истеблишмента, были представителями этой новой образованной элиты, людьми, имевшими свободу, возможности и деньги для того, чтобы воплощать свои стремления и идеи.

Эти свободомыслящие люди не только занимались политикой и коммерцией – они глубоко задумывались о человеческом поведении и смысле жизни. В те времена, когда в целом, несмотря на растущую урбанизацию, в обществе еще господствовала аграрная культура и зарождающиеся технологии еще не стали тем, чем они являются сегодня, человек был близок к природе. Мыслители тех лет были одновременно и философами, и естествоиспытателями. К примеру, Эразм Дарвин последние десять лет жизни посвятил своему уникальному труду «Зоономия, или Законы органической жизни»{82} (Zoonomia; or the Laws of Organic Life). В нем он не только предложил исчерпывающую теорию заболеваний, утверждая, что все болезни «от нервов» и «от нашей чувствительности», но и высказал гипотезу о том, что все теплокровные животные произошли от единого общего предка; дифференциация существ происходила под воздействием «живой силы», которая способствовала развитию приспособительных функций, необходимых для успешного решения задач пропитания, устройства убежища и защиты, причем эти полезные приспособления у каждого вида наследовались, обеспечивая его выживание и дальнейшее развитие. Эти идеи и стали толчком к исследованиям в области эволюции, которым посвятил всю свою жизнь внук Эразма, Чарльз Дарвин.

Параллельно с поисками фундаментальных принципов, на которых построена природа, мыслители задавались вопросами, касающимися основ организации общества. Что должно поддерживать мораль и общественный порядок при снижении влияния церкви? Является ли человек от природы общественным животным? И если это так, заложены ли в нем навыки социального поведения от рождения или они приобретаются в процессе обучения? Что такое свобода личности? Как достичь и поддерживать баланс между личностью и обществом в условиях меняющейся культуры? И какую роль в обретении этой гармонии может сыграть рынок?