Алексей Окладников - Открытие Сибири Страница 19

Могильник имел в центре саркофаг главного лица, даже не вождя, а царя скифов. От него в строгом порядке радиально, как лучи от солнца, отходили полосы — ряды других захоронений. При этом захоронения видных и богатых лиц, одетых некогда в роскошные одежды иноземного, древневосточного, происхождения, доставленные из далеких стран войной или торговлей. По мысли исследователя, это были не насильственно умерщвленные жертвы, не рабы, не военнопленные, а добровольно «соумиравшие». Такие же, как в исторических, засвидетельствованных письменными источниками случаях. Например, в раннефеодальной Японии покойного императора Тенно добровольно сопровождали самые близкие, наиболее преданные ему соратники.

И, соответственно, нужно сделать общий заключительный вывод: на Алтае в VIII веке до нашей эры существовало не простое родовое сообщество, а уже достаточно развитое раннеклассовое общество с главным вождем — царем — во главе, как это было и на западе у причерноморских скифов времен Геродота.

Самое главное заключается в том, что скифское общество Тувы, как и Алтая, на этой ступени принадлежит неожиданно раннему этапу, оно много старше, чем царские курганы Причерноморья.

Отсюда следует и другой важный для археологов Сибири вывод. О том, что глубинная азиатская Скифия Аржана и Пазырыка представляла собой не какое-то захолустье, а видный и влиятельный центр социального и культурного развития во всем сакском и скифском мире.

Примерно на том же уровне находилось гуннское объединение, о жизни и судьбах которого подробно сообщают древние китайские летописи. И не менее наглядно гуннские могильники Северной Монголии и нашего Забайкалья.

Важным вкладом в понимание гуннского общества явились, в частности, новейшие раскопки огромной княжеской могилы в Ильмовой пади около Кяхты, проведенные Бурятским институтом общественных наук. Из этих раскопок, осуществленных впервые в таком масштабе и так методично, получены новые представления не только о сложном архитектурном устройстве этого монументального сооружения, но и социальной структуре самого общества гуннов.

В тесной связи с гуннами Монголии и Забайкалья находились енисейские кыргызы, образовавшие на юге Западной Сибири государство, которое проявило удивительную стойкость и жизненную силу на протяжении более чем полутора тысяч лет до монгольского завоевания, которым оно было уничтожено. В стране кыргызов согласно письменным источникам уже около двух тысяч лет назад и позже имелись административные ставки-центры, существовала аристократическая верхушка и государственный аппарат во главе с правителем, носившим титул ажо.

Большим успехом сибирской археологии стало открытие в Хакасии монументальных сооружений дворцового типа, в том числе исследованных недавно Л. Кызласовым зданий вблизи Абакана. Очень важно, что государство хакасов проявило большую устойчивость и жизненную силу, оно окончательно пало, как полагает Л. Кызласов, лишь после карательной экспедиции юаньского военачальника Тутухи не в 1207-м, а в 1293 году, то есть спустя 86 лет.

На более низком уровне развития социальных отношений находились, по-видимому, соседи кыргызов, тюркоязычные курыканы на Ангаре и Верхней Лене. Однако и там, судя по наскальным рисункам Шишинских скал и руническим надписям, была властная аристократия. Существовал союз трех племен, во главе которых, как у хазар на Волге, стояли два вождя, сыгиня.

В Шишкине на Лене на скалах изображены сцены военных столкновений. Видны конные воины на богато украшенных лошадях, со знаменами в руках.

Зачатки государственности у курыканов, нужно думать, были такими же в принципе, как у их современников и соседей в Центральной Азии, орхонских тюрков первого и второго каганатов. В них причудливо сочетались, должно быть, элементы древнего патриархально-родового слоя и нового, классового, скорее всего феодального, общества.

Вторым центром государственности Северной Азии были Приморье и Приамурье, где существовали государства бохайцев и киданей, а затем возникла могущественная империя тунгусов-чжурчжэней, овладевшая в XII–XIII веках половиной Китая и создавшая высокую самобытную культуру.

Об истории и культуре средневековых государств нашего Дальнего Востока выразительно и полно говорят археологические памятники, в том числе грандиозные развалины городов и крепостей, которые вызвали раздумья Пржевальского о былой славе и величии древних народов Приморья.

В распоряжении историков имеются и богатые письменные документы, в том числе летописи.

Есть в ней и в полном смысле этого слова таинственные места, неразгаданные страницы.

Один такой загадочный, но яркий, можно сказать, удивительный памятник — пещера, которая получила романтическое название «Спящая красавица», хотя это, может быть, вовсе не красавица, а скорее мужчина…

Первые рудокопы Сихотэ-Алиня

Ярким подтверждением ленинского интернационалистического взгляда на историю народов земного шара стали археологические памятники нашего Дальнего Востока. Каждый народ, даже самый маленький, вносил во всемирную историю, в мировую культуру нечто свое собственное.

Это не исключает, разумеется, взаимодействия, взаимного оплодотворения культур. Но такое взаимодействие еще полнее, глубже оттеняет самобытные, характерные черты каждой культуры, историческое своеобразие того пути, который проходили части великого целого — человечества в планетарном масштабе. Археология нашего Дальнего Востока дает тому многочисленные примеры.

Именно поэтому археологические памятники Дальнего Востока всегда останавливали внимание исследователей, а особенно в наше, советское, время, когда ленинская идея дружбы народов, их взаимодействия и взаимопомощи легла в основу нашей жизни.

Итак, археология Дальнего Востока. Когда она сделала первые свои шаги? Мало кому было до недавнего времени известно, но это бесспорный факт, что памятники древней истории дальневосточных племен привлекли внимание русских людей еще три века тому назад! Первыми археологами Дальнего Востока стали русские казаки-землепроходцы, первооткрыватели северных областей Азии.

В 1701 году выдающийся русский географ и историк С. Ремезов — он записал и легенды о Ермаке — заканчивал «Чертежную книгу Сибири», первый монументальный труд по географии края, обессмертивший имя своего создателя. И сегодня ученые с интересом рассматривают ветхие листы этого удивительного атласа. На одном из них изображены низовья Амура, рядом с которыми имеется неожиданная и загадочная на первый взгляд надпись: «До сего места царь Александр Македонский доходил и ружье спрятал и колокол оставил». Около надписи нарисован город с башнями, а при нем предмет, изображающий, очевидно, колокол, о котором рассказывает надпись.

Историки, читавшие эту надпись, не раз задумывались, пытаясь понять, каким образом попало на чертеж сибирских земель имя Александра Македонского и почему в устье Амура оказался этот не ведомый никому город с башнями и мифическим колоколом. Правда, Ремезову, читавшему фантастическую средневековую повесть о походах Александра Македонского на край света, его имя было, видимо, хорошо известно. В повести этой, между прочим, рассказывалось, как Александр построил на краю земли высокую каменную стену, которой оградил два мифических народа «Гога и Магога», грозивших гибелью всему человечеству. Наверное, нет ничего удивительного в том, что именно здесь, на крайнем востоке, вблизи берегов Тихого океана, по понятиям людей XVII века, и должно было находиться место, у которого великий полководец построил свою легендарную стену.

Однако самое интересное заключается в том, что город, отмеченный на ремезовской карте, все-таки существовал. В 70-х годах XVII века знаменитый русский дипломат и ученый того времени Н. Спафарий писал, что за двенадцать лет до его приезда на Восток, то есть в 1655 году, казаки нашли около устья Амура место, где было «во утесе аки бы копано», а рядом колокол и в трех местах «каменные скрижали». Впоследствии было установлено, что казаки открыли древние памятники с надписями и остатки храма XV века на Тырском утесе против устья реки Амгуни. Все эти сведения, сместившись по времени и смыслу, нашли свое отражение в «Чертежной книге» Ремезова.

У этого храма есть история: он свидетель и своего рода участник бесславной авантюры минских императоров Китая, неудачно пытавшихся вслед за Чингисханом покорить вселенную. Но нас интересует не этот эпизод, а сам по себе факт, что начало дальневосточной археологии положили наши смелые землепроходцы.

Два века спустя появился на земле Дальнего Востока молодой тогда наш знаменитый путешественник, исследователь Азии Н. Пржевальский. В 1868 году он побывал в деревне, находившейся на месте нынешнего города Уссурийска. У самой деревни он увидел поразившие его стены когда-то мощных древних укреплений, возвышения вроде курганов, каменные изваяния животных, плиты с отверстиями и высеченное из гранита гигантское изображение черепахи.