Владиимир Арсеньев - Звери = боги = люди Страница 19

Можно, конечно, утверждать, что сомнение бамбара по поводу космогонической модели выражает противоречие между про-фанным, массовым сознанием и эзотерическим, доступным лишь узкому кругу посвященных. Действительно, в соответствии с работами французских исследователей середины XX века, близких по позициям М. Гриолю, у бамбара существует эзотерическая мифологема, трактующая происхождение мира путем внематериального зарождения: соединение духа и воли, идеи и действия, слова и реализующейся энергии — с последующим взаимодействием первично «исторгнутых» элементов.

Ученица М. Гриоля Ж. Дитерлен, многие годы работавшая среди бамбара и изучавшая их идеологические системы, утверждает, что бамбара свойственны следующие взгляды на происхождение мира. Мир произошел из первоначальной пустоты «гла». Пустота исторгла звук — собственный голос, в результате чего возник ее двойник. От их соединения появилось влажное вещество «зо сумале» — «холодная ржавчина», образовавшее твердые и блестящие тела. В дальнейшем в результате взаимодействия все той же пары «гла» произошел взрыв, который выбросил твердое мощное вещество, оседающее в состоянии вибрирования. Вибрация породила знаки (символы), которые соединились с еще неоформленными предметами для их обозначения. Затем от «гла» отделилось человеческое сознание и направилось к вещам, чтобы познать их, наделить именами и пробудить в этих вещах осознание самих себя. В процессе этого выявился активный дух Йо и двадцать два основных элемента. Двадцать два витка этих элементов расшевелили Йо и породили звуки, свет, все существа, действия и чувства.

От Йо произошли божества Фаро и Пемба. Фаро, «властитель слова», создал семь небес, породил духа воздуха Телико и распространил жизнь на земле, воплотившись в воде. Пемба, вращаясь семь лет в вихревом движении, придал форму земле, а затем преобразовался в зерно Acacia albida а, которое превратилось в фаллическое дерево «баланзан». Из пыли следов и слюны Пембы произошла прародительница Мусо Корони. От дальнейшего соединения Пембы и Мусо Корони возникли растения и животные.

Пемба и Мусо Корони почитались людьми и давали им жизненные наставления. Однако Мусо Корони породила беспорядок в мире, ревнуя Пембу ко всем женщинам, с которыми он соединялся. Она ввела среди людей обрезание и эксцизию, открыла им знания Пембы. Все, к чему она прикасалась, становилось нечистым. От нее пошли зло, боль, смерть. Ни Пемба, ни Фаро не сумели обуздать ее. Незадолго до своей смерти Мусо Корони открыла людям секрет земледелия.

Пемба научил людей владеть огнем, но был несправедлив к ним, в результате чего они обратились к культу Фаро. Затем власть над людьми перешла к духу воздуха Телико, и люди последовали за ним. Но Фаро победил его, а людей в наказание вынудил заниматься ручным трудом. Затем Фаро попытался привести мир в порядок: установил очередность дождей, социальную организацию (роды, касты и т. д.). Он контролирует весь порядок в мире, который движется и реализуется в соответствии с замыслом Йо[33].

В соответствии со сценарием мифа возникающие и затем участвующие в процессе творения стихии по мере удаления от начального акта зарождения мира приобретают явный или скрытый антропоморфный характер. Происходит последовательное отождествление стихий с персонажами мифа. Так, важнейшим воплощением Фаро является вода, Пембы — огонь, Мусо Ко-рони — земля, Телико — воздух. Вода (Фаро) — гарант порядка на земле: регулярности дождей, соблюдения норм социальной жизни; она — начало и конец самой жизни.

Важным аспектом космологии бамбара (в интерпретации Ж. Дитерлен и близких ей исследователей) является ярко выраженное взаимодействие противоречивых принципов организации природных феноменов, проявившее себя на первых же этапах творения. К их числу можно отнести факторы устойчивости и изменчивости, статики и динамики, размеренного, целенаправленно установленного порядка и стихийного, непредсказуемого беспорядка. Первые отождествляются у бамбара с образом Пембы и Фаро, вторые — с Мусо Корони.

Следует обратить внимание на то, что персонаж, олицетворяющий беспорядок, — Мусо Корони, связан с землей, обучением людей земледелию, открытием людям знаний Пембы. Другими словами, в космогоническом мире бамбара в изложении Ж. Дитерлен нельзя не заметить, что в борьбе олицетворенных стихий (воздуха и огня, земли и воды) нашел отражение факт исторических напластований как в самом мифе, так и в истории того общества, где он зародился и оказался донесенным до наших дней. Вероятно, этот сюжет заслуживал бы большего внимания, но здесь надо ограничиться тем, что Пемба и Мусо Корони до поры до времени выступают как покровители людей в царстве дикой природы. В соответствии с предшествующими рассуждениями несложно предположить, что речь идет об охотничьем пласте или этапе в формировании этого мифа.

Связь зарождающегося земледелия с женским образом общеизвестна в истории мировой культуры. Поэтому не случайно, видимо, у бам'бара возникает в мифологеме женщина — Мусо Корони, культурный герой. Не случайно также, что в соответствии с мифом обучение людей земледелию было связано с нарушением предшествовавшего порядка, взрывом его изнутри, что опять-таки, по мифу, объясняется через эмоциональные, индивидуальные психологические причины — женская месть.

В соответствии с космогоническим мифом бамбара можно говорить о том, что на одном из самых ранних этапов жизни общества земля как стихия была связана с огненной субстанцией, олицетворенной в Пембе. Лишь постепенно возникает и еще одно олицетворение земли — Мусо Корони. Происходит это как бы за счет сокращения сферы влияния огненной стихии — Пембы. Земля приобретает двойственную природу, с одной стороны, первоначально упорядоченная (Пемба), с другой — возделанная людьми и соответственно лишенная изначального порядка — Мусо Корони.

В какой-то мере даже на этом этапе допустимо говорить об отражении в мифе определенного баланса между охотой и земледелием, «лесом» и «полем» в сознании и в образе жизни бамбара (или, вернее, их предков). Пусть земледелие и Мусо Корони вносили изменения в порядок вещей, то есть «беспорядок» с точки зрения старого «порядка». Но это еще не полное крушение мира. А вот обращение людей к почитанию стихии воздуха (олицетворение — Телико), а затем борьба Телико и Фаро, вероятно, означали определенную полосу рассогласования общественной системы — конкретную семантику этих положений мифа найти сложно, но скорее всего суть в том, что в сознании бамбара тождество стихии воды Фаро как доминантной ценности, как носителя жизни выступает отражением ведущего положения земледелия на всех последующих этапах. Причем земледелие и его эффективность зависели не столько от собственно земельных угодий, сколько от животворящей влаги. Практика земледелия наших дней подтверждает этот подход.

Если вспомнить, что в сознании бамбара воздух и огонь — мужские начала, а земля и вода — женские[34], то «царство Пембы» в наибольшей мере соответствует, видимо, охотничьей стадии этого общества, а огненосный Пемба и есть ярко выраженное мужское начало, то напрашивается вывод о связи, если не о единстве, понятий: «охотник» — «мужчина» — «огонь».

Здесь возникает очень интересный вопрос о связи через огненную стихию, через Пембу, охотников и кузнецов. Несомненно, что обработка металлов началась у предков бамбара еще на этапе доминирования охотничьего комплекса над земледельческим и послужила созданию технических, прежде всего инструментальных, предпосылок для переворота хозяйственной системы, системы бытия и мировоззрения. В результате кузнецы оказались явными организаторами сакральной, мировоззренческой, жизни земледельческого населения бамбара: они составляют костяк иерархии тайных союзов бамбара и прежде всего Комо. Но охотники не только стадиально «старше». В отдельных сферах общественной жизни (управление, военная организация) они играют не меньшую, а, может быть, даже и большую роль. Объединяющая охотников и кузнецов огненная стихия позволяет предположить не только генетическую и генеалогическую связь представляемых ими сфер культуры, но и определенный скрытый и, может быть, даже самими носителями не осознаваемый механизм взаимодействия этих больших субкультур (охотничьей и кузнечной) в их влиянии на земледельческую.

Не случайно охота и кузнечество связаны с мужским началом, а земледелие — с женским. Не случайно женское начало (Мусо Корони) выходит из-под контроля на закате «охотничьего века», но затем восстанавливается в рамках «кузнечных» культов, обеспечивающих власть мужских союзов. И тем не менее земля и вода — женские начала — выступают в качестве основного предмета культовой деятельности.

И все же космогония бамбара, по Ж. Ди-терлен, требует, на мой взгляд, очень осторожного подхода. В ней, несомненно, есть интересные аспекты мировоззренческих особенностей этого народа, но именно как единая система взглядов этот миф и вызывает сомнения, поскольку это всего лишь реконструкция, а не оригинал. Именно так и выглядит этот миф в версии Ж. Ди-терлен.