А. Меликсетов - История Китая Страница 2

Изложить в рамках одной книги многотысячелетнюю историю Китая всегда было весьма трудным и сложным делом. И все-таки, несмотря на ограниченность книжной «территории», мы стремились наполнить ее максимально возможным количеством фактического материала. Цель была в том, чтобы читатель смог найти в этой книге не схематический исторический очерк, но весомо и убедительно продемонстрировать характерные черты и особенности истории китайского общества и государства.

Не менее (а может быть, и более) трудной и важной задачей было теоретическое истолкование огромного материала с общих для авторского коллектива позиций. Отметим, что авторы книги — единомышленники в основных методологических подходах к исследованию китайской истории при всех различиях в тематике их научной и педагогической деятельности. В течение многих лет мы стремились избежать гнета официальной «пятичленной» формационной концепции, отстаивали свое право рассматривать развитие китайского общества на определенном историческом этапе как «восточное», «азиатское», развивающееся по законам, весьма отличным от тех, которые управляли становлением европейской цивилизации. Отсюда — большое внимание к описанию и анализу традиционных общественных институтов, специфике экономического строя.

Для авторов этой книги духовные условия жизни человека и нормативные традиции, коими он в этой своей жизни руководствуется, имеют первостепенное значение. Поэтому религия, идеология, общественная мысль рассматриваются как не менее существенные факторы исторического развития, чем способы обработки земли или формы землевладения и отношения собственности. В этой связи мы стремились уделить особое внимание проблемам культурного развития, без изучения которых, на наш взгляд, невозможно достаточно глубоко осветить исторический процесс. Так, изучение процессов и результатов «встречи» китайской цивилизации — после «открытия» Китая — западной культурой и проникновение в эту страну европейской «машинной цивилизации» помогают понять особенности генезиса и развития китайского капитализма. Авторы стремились избежать упрощенных подходов в анализе этого взаимодействия и дать реальную картину сложного процесса цивилизационного взаимодействия.

Как нам представляется, большую роль в истолковании развития традиционного Китая играет правильное освещение проблемы династийных циклов. В этом контексте мы пытались во многом по-новому рассмотреть также и историческую роль массовых народных восстаний и выступлений, связанных с острыми социальными проблемами Китая. При исследовании взаимоотношений революционных и реформистских тенденций общественного развития авторы стремились отказаться от априорных оценок, желая показать реальное место этих тенденций в истории Китая. Учитывая огромную роль утопической традиции, существенно повлиявшей на китайскую политическую культуру, в книге обращено внимание на проблему соотношения утопизма и прагматизма в общественной жизни страны. Крах «реального социализма» позволил более критично и более объективно показать проанализировать и оценить взаимоотношение «китаизированного марксизма» и национализма, борьба между которыми в настоящее время обретает характер экономической и социальной конкуренции между континентальным Китаем (КНР) и Тайванем (Китайская республика). В этой связи развитие Тайваня впервые в нашей историографии рассматривается как интегральная часть истории Китая во второй половине XX в.

Надеемся, что внимательный читатель легко увидит глубокое уважение авторов к нашему великому соседу, его истории и культуре, стремление объективно и доброжелательно понять и истолковать китайскую историю и максимально убедительно донести до российского читателя это прочтение китайской истории.

* * *

Авторы глубоко признательны рецензентам А.Н.. Григорьеву, А.А.. Бокщанину, В.А.. Корсуну — известным историкам-китаеведам и опытным преподавателям — за поддержку и ценные профессиональные замечания, которые мы постарались учесть.

Мы благодарны нашим коллегам К.М. Тертицкому и М.В. Карпову за помощь в подготовке данной книги к изданию, а также И.С. Спириной и Н.П. Чесноковой за внимательное отношение к рукописи нашей книги.

Глава I. Формирование основ государства и общества в Китае

1. Археология о предыстории Китая

Достижения современной антропологии и археологии — вначале преимущественно западной, затем главным образом китайской — позволили вскрыть мощные пласты предыстории Китая. Имеются в виду не те историзованные легенды, коими насыщены многие древнекитайские источники, начиная с «Книги документов» («Шуцзин»), главы первого (наиболее раннего) слоя которой написаны преимущественно в начале эпохи Чжоу (остальные чуть позже, а затем все они были отредактированы Конфуцием). Об этих легендах будет сказано несколько ниже. Подлинная предыстория начинается с так называемого синантропа, т.е. обнаруженной в районе Пекина разновидности человекообезьяны, или архантропа. Найденные на рубеже 20—30-х гг. нашего века в пещере Чжоукоудянь костные останки синантропа, и прежде всего его зубы, в частности лопаткообразные резцы, столь обычные для монголоидов, позволили выдвинуть гипотезу, что чжоукоудяньский синантроп, как и обнаруженные позже близкие к нему ланьтяньский и юаньмоуский архантропы, является прямым предком-предшественником китайцев. Гипотеза эта не беспочвенна, но сомнительна (хотя бы потому, что современная физическая антропология все больше склоняется в пользу точки зрения, что синантроп был тупиковой ветвью развития человекообразных и что, следовательно, в происхождении современных сапиентных монголоидов существенную роль должны были сыграть иные предковые линии, возможно смешавшиеся с потомками синантропа). Об этом, в частности, свидетельствуют некоторые явно западные черты и признаки нижнепалеолитической культуры Динцунь, датируемой много позже эпохи синантропа — примерно 200—150 тыс. лет назад.

Процесс сапиентации, как известно, протекал около 40 тыс. лет назад, и потому весьма трудно сказать, какую роль в нем сыграл динцуньский человек, костных останков которого не было обнаружено (нашли только культурные вещные памятники), не говоря уже о синантропе. Да и протекал этот процесс на Ближнем Востоке, а не в Китае, куда сапиентные люди пришли, судя по находкам археологов, достаточно поздно. Для обеих групп монголоидных неоантропов, т.е. людей сапиентного типа в Китае (череп из Люцзяна на юге и три черепа из Шандиндуна в Чжоукоудяне на севере), характерна морфологическая нечеткость, а именно сочетание различных расовых черт в разной пропорции — при заметном, однако, преобладании монголоидных.

Учитывая все сказанное, заметим, что даже те признанные специалисты, такие, как К. Кун, например, которые считаются сторонниками аутентичного процесса генезиса монголоидов на территории Китая, вынуждены признать, что о чистоте линий не может идти речи и что в процессе мутаций, которые способствовали трансформации досапиентного монголоида в сапиентный тип шандиндунца, был «кто-то еще», кто «вмешался» в этот процесс со стороны, т.е. из числа сапиентных людей, прибывших в Китай извне.

Верхнепалеолитические культуры, характерные для ранних сапиентов, на территории Китая представлены слабо, как и культуры развитого мезолита, пришедшего на смену верхнему палеолиту 14—12 тысячелетий назад. Мезолитический микролит северных степей можно обнаружить на крайних северных рубежах современной территории Китая, а несколько отличный от него в культурном плане юго-восточноазиатский мезолит с его каменными орудиями типа чопперов (орудия из гальки) — на крайнем юге этой территории. Трудно, однако, сказать, какую роль тот и другой сыграли в процессе генезиса китайского неолита.

Дело в том, что неолит — это не просто качественный этап в истории культур каменного века. Это великий исторический рубеж для всего человечества, ибо именно в эпоху так называемой неолитической революции (X—VI тыс. до н.э.) произошел решающий переход от свойственной палеолиту присваивающей экономики собирателей и охотников к производящему хозяйству земледельцев и скотоводов. В этом смысле земледельческий неолит является сложным комплексом взаимосвязанных нововведений и изобретений, включающим в себя окультуривание злаков и иных растений, одомашнивание различных видов животных, а также переход к оседлому образу жизни, изобретение прядения и ткачества, строительство домов и иных сооружений, изготовление сосудов из керамики для хранения и приготовления пищи и т.д. и т.п. Результатами неолитической революции были мощный демографический взрыв, приведший к быстрому распространению неолитических земледельцев по ойкумене, а также появление избыточного продукта, позволяющего в случае нужды иметь запасы или содержать часть общества, не связанную с производством пищи.