Роман Лапырёнок - Наследие аграрного закона Тиберия Гракха. Земельный вопрос и политическая борьба в Риме 20-х гг. II в. до н.э. Страница 2

В современной историографии уже не раз отмечалось, что термин Italia в античной традиции имеет не только географическое, но и юридическое наполнение[10]. К сожалению, не всегда представляется возможным выяснить, какое именно из этих значений подразумевается тем или иным автором. В некоторых случаях с помощью понятия Italici обозначаются жители римских fora et conciliabula[11]. Такое определение, видимо, было необходимо для того, чтобы отличать их от городского населения Рима[12]. Это заключение позволяет сделать процитированный пассаж Макробия[13], однако против мнения Г. Гальстерера, который считает, что за латинским Italici в данном пассаже скрываются жители римских fora et conciliabula, выступает Л. де Либеро. Она полагает, что здесь мы имеем дело с ошибкой Макробия, так как описываемая им ситуация невозможна с правовой точки зрения. Действие любого римского закона распространялось не только на cives Romani, проживающих непосредственно на территории Вечного города, но и на сельское гражданское население[14]. Таким образом, в указанном пассаже подразумеваются италики, а не жители римских fora et conciliabula. Этот аргумент, впрочем, оспорить нетрудно. В первую очередь хотелось бы отметить, что не так важно, соответствовало ли высказывание Макробия юридической практике того времени. На мой взгляд, решающее значение имеет тот факт, что в данном пассаже мы встречаем ярко выраженное противопоставление: universa Italia – sola urbs [вся Италия в целом – один только Город] и Italici – urbani cives [италики – граждане-горожане].

Впрочем, историческую ценность сообщения Макробия не следует преувеличивать, ведь от рассматриваемых событий его отделяло не одно столетие. Свои заключения он делал на основе источников республиканского времени, социальные реалии которого значительно отличались от условий имперского периода. Это относится также и к трудам других греческих и римских авторов, чьи сведения мы используем при изучении гракханского движения. Действительно, сложно ожидать предельной точности при передаче латинских терминов, например, от Плутарха или Аппиана, которые, ко всему прочему, были еще и греками. Термины Italia и Italici в их время несли в себе совершенно другое смысловое наполнение. Возвращаясь к высказанной Л. де Либеро точке зрения, необходимо принимать во внимание следующее: даже если ее интерпретация указанного фрагмента из произведения Макробия и верна, то все равно остается непонятным, каким образом действие римского закона могло напрямую распространяться на италиков, которые пользовались своими собственными правовыми системами.

В своем комментарии к одному пассажу из «Институций» Гая, где последний говорит о lex Furia testamentaria (Gaius Inst. III. 121–122), в качестве аргумента Л. де Либеро использует тот факт, что этот закон переняли латинские союзники Рима, о чем в речи «За Бальба» сообщает Цицерон[15]. Опираясь на свидетельство «отца отечества», она пытается отстоять свой тезис о распространении действия римских законов на союзников. Однако речь здесь идет о добровольной акции со стороны латинов, а не о прямом действии римских законов на италийские общины. Если верить словам Цицерона, то подобная ситуация не являлась исключением (Cic. Balb. 21). Римские законы интегрировалисъ в латинскую правовую систему и становились ее составными частями. Помимо этого, их содержание должно было быть адаптировано к местным условиям.

Содержание терминов Italia и Italici в правовых документах также нельзя определить однозначно, однако аргументы Г. Гальстерера в отношении специфики употребления этих понятий в аграрном законе 111 г. до н. э. представляются достаточно убедительными[16]. По его мнению, римский законодатель использует в данном случае выражение in terra Italia для того, чтобы предотвратить его смешение с термином Italia в юридическом смысле. Довольно убедительна и предлагаемая им интерпретация известной надписи, в которой консулы Кв. Марций и Си. Постумий от лица сената предписывают меры, направленные на борьбу с приверженцами культа Вакха (ILS. 18; CIL. I². 581. Liv. XXXIX. 14. 8; XXXIX. 18. 7). Г. Гальстерер считает, что это письмо было адресовано италикам, проживавшим на тот момент на территории римских fora et conciliabula[17]. Сенат был заинтересован в скорейшем преодолении связанного с процессом против вакханалий политического кризиса, вследствие чего разработал целый ряд мероприятий по его скорейшему разрешению[18]. Л. де Либеро оспаривает трактовку Г. Гальстерера и говорит о том, что речь в вышеозначенной надписи идет о директиве сената органам управления италийских общин[19]. Согласно рассказу Ливия, римские магистраты проводили расследования в пределах ager Romanus[20]. Он ничего не сообщает об их активности на территории, принадлежавшей союзным общинам.

В тексте письма содержится относительно подробное описание процедуры регистрации, которая предполагалась для италиков, принимавших участие в вакханалиях (ILS. 18. 5-10; CIL. I². 581. 5–7). Сначала они должны были явиться в Рим, чтобы в присутствии городского претора дать объяснения по поводу своей причастности к культу Вакха (ILS. 18. 5-10; CIL. I². 581. 5–7). Затем дело поступало на рассмотрение в сенат, который определял степень их вины и выносил вердикт. Итак, и в этом источнике отсутствуют ссылки на роль локальных, италийских магистратов при расследовании дел о вакханалиях. Процессы проходили в Риме, а не в союзнических общинах. Кроме того, участие в собраниях в честь Вакха квалифицировалось как res capitalis, то есть каралось в соответствии с нормами римского права. Весьма сомнительно, что римляне могли позволить себе подобное вмешательство в компетенцию италийских органов управления[21]. Впрочем, главным аргументом против точки зрения Л. де Либеро остается отсутствие в античных источниках прямых ссылок на проведение консулами расследований на землях, принадлежавших socii nominisque Latini. На мой взгляд, у нас нет достаточных оснований для сомнений в справедливости интерпретации эдикта de Bacchanalibus, представленной в работе Г. Гальстерера.

В рассказе Аппиана о наделении землей ветеранов Мария, принимавших участие в Кимврской войне, содержится еще одно подтверждение гипотезы немецкого историка. Речь в данном случае идет о законопроекте, представленном плебейским трибуном Л. Аппулеем Сатурнином. Попытки сторонников сената сорвать голосование в комициях заставили его обратиться за помощью к ветеранам Мария, многие из которых на тот момент проживали в сельской местности[22]. Последние охотно откликнулись на призыв Сатурнина и явились в Рим, чтобы поддержать вышеупомянутый законопроект. Вполне возможно, что в числе этих ветеранов находились также и те, кто надеялся получить земельные участки после принятия закона в народном собрании. Примечательно, что Аппиан обозначает их как «италиков» (Арр. ВС. I. 29. 132)[23]. Э. Габба в своем комментарии к первой книге «Гражданских войн» идентифицирует их с союзниками[24]. Он обосновывает это мнение с помощью пассажа из речи М. Туллия Цицерона за Бальба, в котором упоминаются события, связанные с борьбой за земельный закон Л. Аппулея Сатурнина[25]. Аргументация Э. Габбы представляется малоубедительной: в речи Цицерона мы не находим ссылки на то, что объектом представленной Сатурнином аграрной программы являлись только socii nominisque Latini. Такое развитие ситуации явно противоречит данным античных источников об аграрных законах второй половины II в. до н. э. На мой взгляд, общий контекст рассматриваемых в указанном пассаже событий не позволяет видеть в этих «италиках» исключительно представителей союзнических общин[26]. По моему мнению, Аппиан подразумевает здесь всех ветеранов Мария, которые на тот момент проживали в сельской местности. Это относится как к союзникам, так и к римским гражданам.

Римские авторы употребляли вышеозначенный термин не только по отношению к италикам, но и к своим согражданам, населению fora et conciliabula. Поэтому часто требуется приложить большие усилия для выяснения того, какое наполнение он имеет в том или ином пассаже. С подобной проблемой мы сталкиваемся, например, при чтении труда Тита Ливия (Liv. XXVII. 5. 15–16; XLIII. 11. 4; XLIII. 14. 7-10). При изучении источников, датируемых временем принципата, необходимо также принимать во внимание тот факт, что содержание латинского термина Italici должно было некоторым образом измениться после известных событий 90-80-х гг. до н. э., когда римское гражданство получила большая часть союзников. Г. Моуритцен предположил, что повышенный интерес к италийской тематике в «Гражданских войнах» Аппиана был связан с композиционными особенностями произведения. Греческий историк использует свой рассказ о гракханском времени (то есть об отношении союзников к lex Sempronia agraria) как введение к подробному описанию Марсовой и первой гражданской войн, в ходе которых италийский вопрос имел первостепенное значение[27]. На мой взгляд, такое объяснение вполне соответствует общему характеру изложения в «Гражданских войнах» Аппиана. Также следует отметить, что уже в период принципата наблюдалось отсутствие ясности относительно того, какие законы были проведены Тиберием, а какие Гаем Гракхом[28].