Андрей Ваганов - Жанр, который мы потеряли. Очерк истории отечественной научно-популярной литературы Страница 2

В общем, это достаточно увлекательная забава – конструирование жанров. Этим может заняться любой желающий. Надо только представить разумную аргументацию принципов такого конструирования. Недаром попытка составить полную и абсолютную систему классификации чего бы то ни было – мечта многих известных и еще большего числа безвестных ученых-систематиков. Аристотель, Линней, Ньютон, Дарвин, Маркс, Менделеев, Любищев… Систематика – это остов науки.

Кстати, возможно, у блестящего шведского натуралиста Карла Линнея мы нащупываем хотя бы подходы к определению – что такое род (в сочинениях Линнея род и вид – понятия фактически синонимичные). «Не признак составляет род, а наоборот, – пишет швед. – Признак вытекает из рода, а не род из признака. Признак необходим не для того чтобы создать род, а для того чтобы распознать его… Признак – слуга, а не господин!»[14]

Другими словами, Линней призывает подыскивать признаки, соответствующие уже реально существующему естественному порядку. В нашем случае – реально существующему корпусу текстов, которые любой из нас почти безошибочно отнесет к научно-популярным. Но вот почему изначально мы относим те или иные тексты к этому жанру, почему возникает ощущение этого «естественного порядка» – объяснить можно с трудом. Мы так чувствуем! Ведь жанр (опять используя биологическую терминологию) по существу – это волевым усилием сформированный нами ценоз текстов из некоего трансцендентного, «несчетного» принципиально множества текстов. Иначе говоря, жанр – это тяготение к образцам.

Если применить эту методологию к тому, чтобы попытаться хотя бы приблизительно «пальпировать» тело научно-популярного жанра, то в этот ценоз попадут не только произведения, «создаваемые с целью массового распространения, популяризации определенных научных сведений», но и научная фантастика (science fiction), например. Мало того, даже создаваемые изначально как научные, некоторые тексты неизбежно «мутируют» в научно-популярные. Вот хотя бы такая запись о классическом, легендарном, даже лабораторном эксперименте:

«Гальвани готовил для своей жены, в то время больной, бульон из лягушек; он их почистил и положил случайно на изолятор недалеко от электрода электрической машины. Один из племянников, работавших у него, нечаянно прикоснулся концом скальпеля к внутренним бедренным нервам одного из животных; тут же мышцы органа сократились в сильной конвульсии. Жена Гальвани, присутствовавшая при этом явлении, была уверена, что оно совпало с электрическим разрядом…»[15] Какое же это описание научного эксперимента?! Это тема для научно-фантастического романа.

Как бы там ни было, но мне понадобится, хотя бы для начала, некое рабочее определение параметров научно-популярного жанра. Можно было бы, кстати, воспользоваться Межгосударственным стандартом ГОСТ 7.60-2003 «Издания. Основные виды. Термины и определения». Пункт 3.2.4.1.3 этого документа так и называется: «Научно-популярное издание». Читаем, что же это такое: «Издание, содержащее сведения о теоретических и (или) экспериментальных исследованиях в области науки, культуры и техники, изложенные в форме, доступной читателю-неспециалисту». А пункт 3.2.5.2.4 уточняет, что такое научно-популярный журнал: «Журнал, содержащий статьи и материалы об основах наук, о теоретических и (или) экспериментальных исследованиях в области науки, культуры и практической деятельности, служащий распространению знаний и самообразованию. Примечание. Выпускаются научно-популярные журналы для детей».[16]

То, что надо! По ходу дела придется дополнить и развернуть эти определения. Нормальный итерационный процесс. Но для старта этих определений вполне достаточно. Я позволю себе только в дальнейшем использовать чуть-чуть менее строгое видовое название научно-популярной литературы – научпоп.

«…К пользе и увеселению служащие»

Прежде чем вкратце остановиться на предыстории жанра научно-популярной литературы в России, необходимо, по-видимому, пояснить, а в чем, собственно, прикладной интерес разбираться в закономерностях развития какого-то там научпопа? Это важно для дальнейшего понимания логики работы.

Подбирая материалы к этой книге, я натолкнулся на такой несколько неожиданный для меня факт. В первой четверти XVIII века в России выпускалось беспрецедентно много технической литературы. В общем объеме книжной продукции ее доля достигала 23 % (если учитывать только книги гражданской печати).[17] Таких показателей никогда больше в дореволюционной России не было достигнуто. И здесь нельзя не согласиться с Ароном Черняком: «Одна из закономерностей развития технической книги – соответствие тематики и содержания книг уровню развития науки и техники, общественным потребностям».[18]

Но если по отношению к технической книге такая зависимость вполне очевидна (промышленное развитие тянет за собой и развитие спроса и предложения технической литературы), то в отношении научпопа в общественном сознании явно существует мифологизированная картина. Почему-то в обществе существует уверенность, что увеличение тиражей научпопа, расширение его репертуара якобы положительно влияет и на развитие научно-технической сферы, на увеличение престижа науки в этом самом обществе. Оно, общество, как будто само себя гипнотизирует подобными заклинаниями. Но это именно аберрация общественного сознания. Не более того. Весь дальнейший анализ покажет это вполне четко.

Итак, до середины XIX века научно-популярной литературы на русском языке и не было вовсе. Впрочем, в XVIII веке можно отметить несколько попыток издавать журналы, которые, по сегодняшним меркам, можно было бы отнести к научно-популярным. Так, Петербургская академия наук с 1728 по 1742 год выпускала «Месячные исторические, генеалогические и географические примечания в ведомостях». Несмотря на, казалось бы, гуманитарный акцент журнала, в нем печатались, например, и такие статьи: «О металлургии или рудокопной науке», «О нефти», «О зрительных трубах», «О барометре», «О манометре»… В общем, «для своего времени “Примечания” были превосходным научно-популярным журналом», – уверен А.Я. Черняк.[19] Однако издание это было рассчитано на узкий круг читателей, прежде всего на самих академиков, и не предназначалось для широкой публики.

И все-таки первым полноценным русским научно-популярным журналом считается «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие», который издавался Академией наук в Санкт-Петербурге с 1755 по 1764 год. Он не просто стал научно-популярным де-факто; он и задумывался именно как научно-популярный. Девиз журнала на заставке титульного листа был краток и однозначен: «Для всех». Главным редактором был академик Георг-Фридрих Миллер. Название журнала менялось дважды: с 1758 года он назывался «Сочинения и переводы, к пользе и увеселению служащие», в 1763–1764 годах – «Ежемесячные сочинения и известия об ученых делах».

В редакционной статье первого номера «Ежемесячных сочинений…» («Предуведомление») подчеркивалось: «…мы себе точных пределов не предписываем, но надлежит, смотря по различию читателей, всегда переменять материи, дабы всякой, по своей склонности и охоте, мог чем-нибудь пользоваться. И так предлагаемы будут здесь всякие сочинения, какие только обществу полезны быть могут, а именно: не одни только рассуждения о собственно так называемых Науках, но и такие, которые в экономии, в купечестве, в рудокопных делах, в мануфактуре, в механических рукоделях, в архитектуре… и в прочих, какое ни есть новое изобретение показывают, или к поправлению чего-нибудь повод подать могут»[20] (орфография и пунктуация оригинала. – А.В.). Произведения, «кои ради глубокого их смысла не всем ясны и вразумительны бывают», в журнал не включаются.

Это уже действительно научпоп в чистом виде. Подтверждает сказанное и тематика журнала. В нем печатались оригинальные и переводные статьи по вопросам техники, экономики, географии, этнографии, физики, химии, астрономии. Причем, как отмечают М. Винокур и Н. Старобинская, «удельный вес литературно-художественных произведений очень невелик».

Эти же авторы отмечают и еще одну важную для нашего дальнейшего рассмотрения деталь: «Наша отечественная литература была в те времена настолько в младенческом состоянии, что, для того чтобы приохотить русскую публику к чтению и заполнить журнал интересным и значительными материалом, приходилось широко использовать иностранную научную и научно-популярную литературу».[21]

Опять же не случайно, что в первом номере «Ежемесячных сочинений…» за 1755 год был помещен список иностранных научно-популярных журналов, послуживших образцом для него – «иностранные журналы равного с нашим намерения». В него попали французские, английские, немецкие, итальянские и датские издания. Больше всего немецких.