Анатолий Малахов - Занимательно о геологии Страница 2

А в углу притаилась какая-то серая тень. Уловить контуры ее невозможно. За ней угадываются сочетания красочных, пока еще трудно различимых глазом, цветов и пятен. Их связывают с общей мелодией чуть слышные звуки флейты...

Мертвые симфонии

Легкий поворот столика микроскопа - и все изменилось. Пробежала по синим лучам лавандово-се-рая тень, преобразился пейзаж. Яркий свет желтых вееров ударил в глаза. Усилились и зазвенели флейты. Лишь кое-где им вторила виолончель на бархатных басовых нотах. Это остатки индигово-синих цветов местами врывались в панораму, напоминая о только что перенесенном потрясении...

Можно часами сидеть перед микроскопом и незначительным поворотом столика вызывать грозные синие волны цвета и звука, слышать при этом удивительные переходы к нежным звукам флейт. Краски, порой бьющие в глаза, порой нежные, светлые, создают восхитительный танец огненных и синих стрел.

Нет. Довольно. Надо взять что-то иное для перемены впечатлений. Но что? Быть может, вот этот шлиф цирконовой породы? Разбитый причудливыми трещинами, сложным узором линий, он чем-то напоминает витражи в древних храмах. Они запомнились мне при осмотре готических церквей в Брюсселе. Стрельчатые окна храмов там заполнены таким же непонятным рисунком.

Каждое пятно этого шлифа написано в своей цветовой тональности. Здесь можно видеть сиренево-фиолетовые, нежные - темно-розовые, густо-голубые пятна, исчерченные неповторимой в каждом куске ретушью, создающей сказочно странный пейзаж. Ну и, конечно, каждому цвету, каждому сочетанию красок соответствуют свои аккорды.

Чем больше всматриваешься в пятна этой цветовой мозаики, тем сильнее и сильнее всплывают мощные движения фугированных отрывков музыкальных звучаний. Словно сам Иоганн-Себастьян Бах на неведомом органе природы создавал эти повторяющиеся в разных голосах, бегущие друг за другом мелодии.

А вот вспыхивает в объективе микроскопа новый шлиф. И из глубин памяти выступают полузабытые слова. Я вспоминаю, что об этом я где-то читал.

Ну конечно, это Стендаль. Его 'Письма о прославленном композиторе Гайдне'. Это же рассказ об оратории 'Сотворение мира'. Косые срезы кристаллов циркона напомнили мне и витражи и бессмертное произведение Гайдна.

'Сотворение мира' начинается увертюрой, изображающей хаос, - писал Стендаль. - Слух ваш поражен каким-то глухим и неясным шумом - звуками, лишенными всякой мелодичности и словно нечленораздельными (это я видел картины расфокусированного изображения); вы различаете затем отдельные отрывки, построенные на приятных мотивах, но они еще недостаточно отделаны, и им по-прежнему не хватает каденции; вслед за этим возникают образы с еле очерченными контурами - одни из них суровы, другие нежны; все переплетается, отрадное и резкое на слух следует друг за другом по воле случайности; великое граничит с ничтожным, мрачное сливается с веселым. Самое необычное сочетание различных музыкальных форм - трелей, уо1апге, тогс!еп{е, синкоп и диссонансов - прекрасно передает, по общему мнению, картину хаоса'.

И все это само собой вызвано к жизни сочетанием красок. Розовый цвет соседствует с лиловым и синим. А зеленое и ярко-оранжевое граничит с черной бездонной пустотой...

Конечно, было бы наивно думать, что все геологи, занимаясь изучением шлифов в поляризованном свете, только и думают о том, как сочетать цвет и звук. Нет. Перед геологами стоят более прозаические задачи определения названий пород и минералов под микроскопом.

Невидимые огнецветы

И все же волны таинственных огнецветов всюду преследуют поклонников камня. Необычное свечение минералов вызывают и катодный, и ультрафиолетовый, и рентгеновский лучи. В мире мертвого камня загораются и светят наиболее ярко те минералы, которые, попав в зону ультрафиолетового света, рассказывают о мельчайших примесях урана или марганца, включенных в состав породы.,Странным 'неземным' цветом вспыхивают и многие другие минералы, не содержащие никаких примесей.

Целый день я провел в лаборатории, где наблюдал люминесцентное свечение минералов. Обычный бесцветный кальцит расцвечивался чудесным образом под влиянием различных источников света. Катодные лучи делали кристалл рубиново-красным, в ультрафиолете он загорался малиново-красными тонами. Два минерала - флюорит и циркон - не различались в рентгеновских лучах. Оба были зелеными. Но стоило подключить катодный свет, как флюорит становился фиолетовым, а циркон - лимонно-желтым.

В глазах рябило. Надо было как-то отвлечься. Дома меня ожидала интересная книга сказок различных народностей. В ней-то я и нашел любопытное сказание индейцев Северной Америки о сотворении мира могущественным духом Виской. Мир этот вначале был совершенно прозрачным, и великий дух Виска любовался разноцветными камнями, видимыми на дне первичного океана.

Но однажды Виска заметил кражу. Его враг - великий завистник Бобр - нырял на дно океана и забирал себе самые красивые камни. Рассердился великий дух. Он призвал к себе своего верного помощника Серую мышь, приказал ей опуститься на дно и принести оттуда немного ила. Мышь выполнила просьбу повелителя. Из этого ила сделал Виска острова в океане. Разрослись они, скрыли под собой большую часть поверхности Земли, замутили воду океана, и исчезли с глаз завистника красивые камни. С тех пор Бобр уже не мог таскать их в свою нору. А что если бы на самом деле мы, как бог Виска, могли посмотреть на мир всепроникающим взглядом? Что было бы, если бы Землю окутывала темная атмосфера, не пропускающая лучи видимой части спектра? О таком фантастическом предположении говорит профессор М. А. Константинова-Шлезингер во введении к монографии 'Люминесцентный анализ'.

'Дадим на мгновение волю фантазии, - пишет она, - и представим себе, что к атмосфере, окружающей Землю, примешан 'черный газ', пропускающий только ультрафиолетовые лучи.

Нашему глазу при этом открылась бы удивительная картина. В вечном мраке мы видели бы у людей только ослепительно белые зубы и сине-голубые ногти. Черная земля оказалась бы содержащей яркие включения минералов - красного кальцита, желтого ортоклаза... Разлитая по земле нефть напоминала бы лужу грязного молока, а содержащиеся в ней минеральные масла были бы густо-синими и голубыми'.

Этими свойствами люминесцентного свечения пользуются декораторы для усиления эффектов восприятия цвета.

Мне пришлось однажды побывать в кабачке 'Му-лен-Руж' ('Красная мельница') в Брюсселе.

Густой красный свет - общий фон зала - усилен был там необычными красочными эффектами. Музыканты были одеты в костюмы старинного испанского покроя, окрашенные люминесцентными красками. Во время исполнения несложных мотивов невидимый ультрафиолетовый и катодный свет перекрашивал костюмы исполнителей в такт музыки в сказочно яркие пестрые цвета. Впечатление усиливали танцовщицы, исполнявшие под эту 'светомузыку' то африканский 'Мамбу-ламбу', то (специально для советской делегации) 'национальный' русский танец 'Ехал на ярмарку ухарь купец'...

Невидимые огнецветы

А цвета этой гаммы были подобраны тоже 'со смыслом'. Может быть, декоратор был знаком с книжечкой Д. Хмельницкого, изданной в Нижнем Новгороде в 1913 году. Она называлась 'Попытка доставить эстетическое удовольствие в музыке световыми комбинациями'. В ней предлагалось узаконить значение цветов: нежно-голубым цветом означать жалость, желто-серым -? покорность, яблочно-зеленым - радость, цветом кофе с молоком - сытость, цветом табачного дыма - сон, темно-розовым - удовольствие, оранжевым - размышление, шоколадным - тоску, светло-голубым - свидание...

В турецких сказках часто упоминается мифический камень - сабур. Он желтый. Сабур-камень впитывает в себя все человеческое горе. А когда переполнится этим горем - трескается.

У бразильцев выражение 'все голубое' означает 'только хорошее'. Да и Остап Бендер говорил о 'голубой мечте' своего детства.

Конечно, не все здесь верно, но какая-то зависимость между цветом, настроением и, я бы сказал, характером, несомненно, существует.

На одной из популярных лекций я слышал, как лектор - известный физик - для иллюстрации стопроцентной глупости сказал: 'Это все равно, что спрашивать, какой цвет имеет характер'.

Как известно, характер - совокупность определенных психических свойств человека - вырабатывается под воздействием окружающей его среды. Поступки и действия человека определяются условиями его жизненного пути. Но какими? Психологам известен классический случай 'выработки' массового количества драчунов и забияк на фабрике братьев Люмьер во Франции, где фотографические пластинки изготавливались при красном свете. Изменили процесс. Изъяли красный свет. И люмьеровцы из забияк превратились в спокойных, уравновешенных людей.