Андрей Субботин - Актуальные проблемы Европы №1 / 2012 Страница 2

С учетом этого редколлегия журнала ставит своей целью попытаться приоткрыть завесу над реальными и мнимыми успехами европейско-китайского экономического сотрудничества, показать объективный характер проблем в отношениях между Китаем и Европейским союзом, в том числе на страновом уровне, а также увидеть влияние на эти отношения таких мощных факторов, как попытки США и России обеспечить свои собственные интересы при формировании нового мирового порядка.

Европейский союз в геополитической стратегии Китая

Аннотация. Проводится анализ роли Европейского союза в геополитической стратегии Китая с учетом особенностей национального сознания лиц, принимающих решения, и основанного на древней философии и китайских управленческих традициях, развивающихся более трех тысяч лет. Кратко представлена глобальная стратегия Европы по демонстрации ее собственного влияния на построение китайской стратегии. Реакция Европы на стратегию Китая показана на фоне воздействия США и России на различные аспекты роста экономического и военного могущества Китая.

Abstract. Analysis of the European Union role in geopolitical strategy of China is being made taking into account specificity of Chinese national mentality of these decision makers, who are based on ancient philosophy and traditions of governance being developed for more than three millenniums. At the same time European global strategy is shortly presented to show its own influence on Chinese strategy construction. The European response to the strategy of China is represented on the background of the United States and Russia influence on different aspects of economic and military growth of Chinese power.

Ключевые слова: геополитическая стратегия, военная сила, экономическое превосходство, новый экономический порядок, мировой финансовый кризис, эффект «сжатия времени», максимизация темпов накопления капитала.

Keywords: geopolitical strategy, military force, economic superiority, new economic order, world financial crisis, «compression of time» effect, maximization of capital accumulation rates.

Конец первого десятилетия нового столетия выделяется крайней неопределенностью в оценках перспектив развития мирового сообщества. Это контрастирует с введением в большинстве развитых стран стратегического планирования на три десятилетия как на государственном, так и на корпоративном уровнях. Своеобразный застой в глобальных масштабах вызван не только мировым финансовым кризисом, но и эффектом «сжатия времени» – концентрацией масштабных явлений и событий на исторически узком отрезке времени, не позволяющем управленческим структурам по всей вертикали принимать достаточно взвешенные и продуманные решения стратегического характера. Некоторым исключением из этой закономерности является Китай, но и там управленцы могут пока опираться только на видимые инициативы стран-конкурентов, которые по ряду объективных и субъективных причин не в состоянии определить свою долгосрочную политику. В первую очередь это относится ко всем основным центрам силы: США, Европе, Японии, России. Сам Китай выделяется среди остальных центров силы большей определенностью и очевидными перспективами, в то же время Россия в силу беспредельно слабого государственного управления, что проявляется и в сверхмасштабах коррупции, и в неспособности в отличие от Европы и США противостоять терроризму, занимает позицию самого слабого звена глобальной силовой пятерки. Быть может, главной особенностью этой пятерки является то, что развитие любой ее составляющей невозможно оценить, не сопоставляя влияние остальных. Это в первую очередь относится и к отношениям Европейского союза с Китаем. Именно поэтому представляет практический интерес оценка перспектив отношений Китая и Европы через призму их интересов по отношению к США и России.

Анализ проблем и оценка перспектив отношений Китая с Европейским союзом предполагают предварительное изучение интересов сторон. В этом смысле интересы Европы в целом – и как интеграционного объединения в форме Евросоюза, и отдельных стран, в первую очередь ведущих, – во многом определяются современным позиционированием всех пяти центров силы. Кризис в условиях глобализации привнес угрозу новых проблем мировому сообществу, а также напомнил о тех старых, которые были для него характерны ранее. Раймонд Беттс, анализируя развитие Европы в ретроспективе, отмечает, что в начале ХХ в. национализм нес в себе ошеломляющие оттенки, которые заключались в том, что государству нужно расширяться, обеспечивать рост как доказательство его жизнеспособности и подтверждения исторического предназначения. Это новое восприятие европейских наций в мире в то время предполагало, что зреет эпоха глобальной политики [Betts, 2000]. Через сто лет этот процесс во многом модернизировался, но в ряде аспектов просматривается ностальгия по прошлому.

Приоритеты Европейского союза вытекают из жизненных интересов, которые формируемая европейская внешняя политика призвана охранять: защита от любой военной угрозы территории Союза; поддержание открытых линий коммуникаций и торговли; гарантированное обеспечение энергетическими и другими жизненно важными природными ресурсами; обеспечение устойчивой окружающей среды; управляемые миграционные потоки; поддержание международного законодательства и универсально согласованных прав; защита автономности принятия решений Европейским союзом и его членами [Biscop, 2010]. Практически за каждым из приведенных тезисов при всей их внешней безукоризненности можно заметить некоторые противоречия с практикой. И речь идет не о грубых расхождениях заявлений с действительностью, которых тоже немало, но применительно к отношениям с Китаем о тщательно скрываемой готовности к поиску любых средств выживания перед лицом надвигающейся угрозы. Из европейских политиков наиболее остро континентальные и глобальные проблемы воспринимает и четко формулирует премьер-министр Франции Николя Саркози. Предупреждая, что кризис еще не закончился и что мы не знаем, когда это произойдет, он заявил, что «ничего по-старому уже не останется», и призвал к изменениям и во Франции, и в Европе в целом [Sarkozy, 2009]. Это положение во многом затрагивает не только политику Европы по отношению к Китаю, но само содержание европейской глобальной политики, в каждом элементе которой просматривается новое восприятие роста могущества второй супердержавы мира.

Анализ стратегии Европейского союза показывает, что в целом она носит глобальный характер и если рассматривать конкретно ее китайский вектор, то можно отметить, во-первых, стремление к стратегическому партнерству на уровне и всего Евросоюза, и каждой из его ведущих стран. Во-вторых, особое внимание в долгосрочной стратегии уделяется странам, которые в перспективе могут оказаться по разную сторону баррикад с Китаем, например Индии. В-третьих, акцент в европейской геостратегии делается также на тех регионах, в которых Китай уже занимает позиции, угрожающие интересам Европы или Соединенных Штатов, например в Африке и Океании.

Формально начало стратегическому партнерству Европейского союза с Индией положено в 2004 г., но оно не получило должной публичной огласки и оказалось в тени из-за приготовлений Индии к стратегическому партнерству с Россией и вовлечения в стратегическое партнерство с Соединенными Штатами [European Union, 2010]. Как следует из приведенных ниже материалов, увлечение такой формой двусторонних международных отношений при всей их благозвучности приводит к некоторой девальвации самого содержания этого термина. Например упомянутое выше стратегическое партнерство Евросоюза и Индии выразилось в диалоге 2006 г., который включал в себя четыре позиции: вызовы безопасности на глобальном и региональном уровнях; сотрудничество в сфере контртерроризма и обмен информацией; разрешение конфликтных ситуаций в различных регионах мира; предотвращение распространения оружия массового поражения. В 2008 г. этот список пополнился положением об углублении стратегического партнерства по противостоянию глобальным вызовам [European Union, 2010]. Это практически полезные шаги, но они мало похожи на те, которые становятся необходимыми в критических ситуациях. А для этого нужны как минимум существенное сближение национальных интересов и более углубленные двусторонние связи.

В первом десятилетии XXI в. сформировалось и в целом успешно развивается стратегическое партнерство с Китаем большой европейской четверки. Италия осуществляет с Китаем так называемый стратегический «инновационный альянс», содержание которого включает тесное взаимодействие в обмене технологиями и совместной разработке наукоемких технологий в таких областях, как здравоохранение, энергетика и электронное управление типа «e-government» [Italy, 2011].

Стратегическое партнерство Франции с Китаем охватывает такой широкий диапазон деятельности, что в сравнении с другими ведущими странами Европы именно Франция проводит глобальную политику и наиболее широко представляет и свои собственные интересы, и интересы Европейского союза в целом. В далеко не полный перечень предметов, являющихся объектами внимания в двусторонних отношениях, входят подходы к построению нового мирового порядка, новой финансовой архитектуры мира, координация мероприятий антикризисного характера, комплекс проблем, связанных с Афганистаном, долгосрочное сотрудничество в атомной энергетике, в сфере создания новых источников энергии, в авиации, биотехнологии, создании новых материалов, автомобилей на электрической энергии, проблемах управления национальными экономиками, переходе к низкоуглеродным технологиям и т. д. [China, France pledge, 2010; China, France enter, 2010].