Александр Махнач - Жизнеспособность человека и семьи. Социально-психологическая парадигма Страница 20

Наблюдения М. Блёйера и подобные эксперименты Н. Гармези являются, пожалуй, одними из первых лонгитюдными исследованиями, в ходе которых была показана взаимосвязь социальных и семейных условий и рисков, с одной стороны, и жизнеспособности отдельных членов семьи – с другой. В своих работах М. Блёйер, будучи врачом-психиатром, отходит от медицинской модели дефицитарности, делает несвойственный для того времени и существующих традиций в профессиональном сообществе акцент на ресурсах семьи и индивидуальных ресурсах (так их не называя), дающих человеку возможность изменить свою жизнь, несмотря на неблагоприятные условия. Он предлагает своим пациентам не следовать предписанному сценарию – стать больными, такими же, как их родители, а по логике парадокса – искать ресурсы в семье, в общении со сверстниками, родными, т. е. стать активными субъектами изменений своей жизни. Эти ресурсы он рассматривает как условие, помогающее ребенку устоять, развиваться и «отскочить», не разрушив себя. Это качество Н. Гармези и Э. Дж. Энтони назовут сначала неуязвимостью ребенка, а потом – жизнеспособностью. Значительно позже появится теоретическое основание для современных исследований жизнеспособности, базирующихся на теории компетентности в отношениях (L’Abate, 1994) на эмоциональном, когнитивном и социальном уровнях. Компетентность меняется в зависимости от культурального контекста, гендера и изменений, происходящих на протяжении жизненных циклов человека и семьи (Gianesini, 2013).

Первая волна исследований была связана с определением черт жизнеспособного человека посредством феноменологического определения условий и защитных факторов, способствующих развитию ребенка (Richardson, 2002). На этом этапе исследований жизнеспособности некоторые защитные факторы были описаны как внешние. M. Раттер в 1979 г., а позже Н. Гармези с соавт. в 1984 г. описали три уровня защитных факторов – индивид, семья и сообщество (школа, сверстники и т. п.) (Garmezy et al., 1984; Rutter, 1979). Большое количество более поздних исследований в 1980-е годы были нацелены на изучение защитных факторов на этих трех уровнях, что способствовало развитию теоретических оснований жизнеспособности. Концептуализация понятия жизнеспособности происходила с пониманием того, что защитными являются факторы, формирующие компетентность родителей и в связи с этим – компетентность детей.

Во времена второй волны изучения жизнеспособности проводилось в лонгитюдных экспериментах:

– Э. Вернер и ее сотрудников на о. Кауаи, Гавайские острова в 1950–1980 гг. (Werner, 1993);

– Д. Фергюссона, Дж. Хорвуда и сотр. (Fergusson, Horwood, 1986; и др.) в проекте в г. Крайстчёрч, Новая Зеландия (Christchurch Health and Development Study, 1977 – по настоящее время);

– в Рочестерском проекте научным коллективом, возглавляемом Э. Коуэном (Rochester Child Resilience Project (RCRP); Cowen et al., 1990, 1997);

– Л. А. Сроуфа с соавт. (The Minnesota study of risk and adaptation from birth to adulthood, 1975 – по настоящее время).

Последнее из перечисленных выше исследований, начатое в Миннеаполисе, штат Миннесота (США), известное как лонгитюдное Миннесотское исследование риска и адаптации от рождения до взрослости начиналось с оценки характеристик матерей, семейных условий и обстоятельств, родительских ожиданий в дородовой период матерей, которые были набраны для исследования в городских кварталах с преимущественно бедными жителями. В дальнейшем оценка родителей, детей и наблюдение за их взаимодействием проводились после рождении (на 1–3 день), в 3, в 6 и 12 месяцев (по два раза). Впоследствии оценка осуществлялась каждые 6 месяцев до 2,5 года ребенка, далее ежегодно до 3-го класса школы, затем три раза между 9 и 13 годами и в возрасте 16, 17,5, 19, 23, 26 и 28 лет. В начале взрослой жизни и почти до 30 лет у участников проекта оценивали их адаптацию и жизнеспособность. В исследовании применялись разные методы: интервью, наблюдение, тестирование (бланковые, рисуночные тесты), оценка экспертов, причем начиная с 16 и 17,5 лет тесты заполняли только молодые люди, а в 23 года к эксперименту были подключены партнеры респондентов. Матерям на всех этапах эксперимента предъявлялась шкала неблагоприятных событий и проводилась оценка патологической симптоматики, а начиная с подросткового возраста детей, они также заполняли тест на стрессогенные, неблагоприятные события. У подростков с 17,5 лет оценивались признаки патологии (Sroufe, 1997; Sroufe et al., 2005).

В первом исследовании этой волны – Э. Вернер с соавт. на протяжении сорока лет проводилось наблюдение за 697 респондентами, которые жили в неблагоприятных жизненных условиях: плохие перинатальные условия, бедность, нарушения в раннем развитии, психопатологические симптомы у родителей, ранний разрыв с семьей, нарушения в физическом, когнитивном и психосоциальном развитии. В ходе этого лонгитюдного эксперимента «неуязвимость» Н. Гармези была заменена на жизнеспособность («resilience»).

Исследование началось на острове Кауаи, Гавайи в 1954 г. группой педиатров, психологов, работников общественного здравоохранения, которые отслеживали пренатальные влияния на развитие детей, родившихся в 1955 г., до их совершеннолетия. Велось наблюдение и документирование хода всех беременностей и рождений детей в общине до возраста 10 лет. Наблюдения были изложены в пяти книгах. Специалисты разного профиля оценивали историю рождений детей в семье, физическое и эмоциональное состояние матери, собирали данные о материальных, интеллектуальных и эмоциональных аспектах семейной среды. Первоначально все специалисты были сосредоточены на изучении факторов риска и уязвимости, документируя кумулятивный эффект перинатального стресса, нищеты и неупорядоченной заботы о детях (Werner et al., 1971).

Во второй книге, написанной на материалах обследования совершеннолетних детей острова Кауаи (Werner, Smith, 1977) исследователями были проанализированы и документированы успехи и неудачи детей в обучении, а также поведенческие расстройства, выделенные в первой книге. Авторы представили данные о проблемах и планах детей подросткового возраста, реакции окружающих их людей на сложные ситуации жизни подростков из группы риска. Наряду с проблемами психического здоровья, асоциального поведения и других факторов уязвимости исследователи обратили внимание на потребности молодежи, находящейся в опасном социальном положении. Они продолжали исследовать подростков, преодолевающих трудные обстоятельства, пытаясь обосновать у них наличие жизнеспособности. Подводя итоги этого этапа исследования, ученые отметили: «Хотя в этой книге основное внимание уделяется жизнеспособности подростков, которым мы не могли чем-то помочь, но мы остались глубоко потрясенными жизнеспособностью большинства детей и их потенциалом для позитивного роста. Большинство молодых людей в этой когорте были успешны в решении своих проблем, выбирая существующие отношения между их родителями как модель для себя. Мы обнаружили, что их семьи и друзья оказывали им поддержку, выражали понимание и демонстрировали преемственность в передаче семейных ценностей и ценности образования, выбора профессии и социальных ожиданий общины от них» (Werner, Smith, 1982, р. 2). К 18 годам примерно 2/3 юношей и девушек нельзя было назвать адаптированными к жизни, однако одна треть молодых людей стали компетентными, уверенными в себе (Werner, Smith, 1992), со способностью «работать хорошо, играть хорошо, любить хорошо» (Garmezy, 1976а).

В третьей книге (Werner, Smith, 1982) ученые изменили направленность своих исследований, сфокусировав их на жизнеспособности и поиске ее корней, базируясь на результатах научной работы двух десятилетий. Они сопоставили жизнеспособных молодых людей с их сверстниками, находящимися в зоне высокого риска и обладающими слабыми навыками совладания с серьезными проблемами жизни. Исследователи определили основные источники стресса и поддержки, а также 15 защитных факторов, которые способствовали жизнеспособности. В число этих защитных факторов вошли:

1) быть первым в порядке рождения;

2) высокий уровень активности;

3) быть воспитанным в заботе и ласке;

4) отзывчивость;

5) отсутствие вредных привычек;

6) позитивная социальная направленность;

7) автономия;

8) развитые навыки самопомощи;

9) сенсорно-моторные и перцептивные навыки, соответствующие возрасту;

10) адекватные коммуникативные навыки;

11) способность сосредоточить внимание и управлять импульсами;

12) специальные интересы и хобби;

13) положительная Я-концепция;

14) внутренний локус контроля;

15) желание совершенствовать себя.

В четвертой книге Э. Вернер и Р. Смит (Werner, Smith, 1992) были проанализированы данные той же когорты в возрасте до 30 лет. Этот период авторы определили как биологический пик начала зрелого возраста. Одной из целей этого этапа было изучение долгосрочного влияния защитных факторов и процессов, которые привели к наиболее успешным результатам у взрослых. В этом исследовании ученые обнаружили дополнительные защитные факторы, формирующие жизнеспособность участников эксперимента. К этим факторам они отнесли: