Алексей Величко - История Византийских императоров. От Константина Великого до Анастасия I Страница 21

Константин был не одинок в своей ревности по обеспечению единства Церкви и благочестия. Так, в частности, Константу выпало на долю искоренить ересь донатистов, уже давно терзавших тело Церкви. Он попытался в мягких формах повернуть их к истине, но те устроили открытый мятеж. Состоялась настоящая битва донатистов с регулярными войсками, закончившаяся для них плачевно. Еретики были рассеяны, сосланы, а сам Донат умер в ссылке[153]. Кроме этого, Констант вместе с Констанцием приняли закон, запрещающий иудеям покупать рабов (по-видимому, всё же, рабов-христиан), виновный в этом правонарушитель подвергался казни мечом, а его имущество отбиралось в казну[154].

Не отставая от своих братьев, Констанций также был врагом язычества и идолопоклонства, хотя поддерживал не св. Афанасия, а антиникейцев, к которым относилось подавляющее большинство его восточных подданных. Так, в 341 и 353 гг. он издал два указа, в которых под угрозой смертной казни воспретил публичное идолослужение[155]. В 341 г. Констанций совместно с Константом подтвердили закон своего отца против гадателей и совершения ночных жертвоприношений. «Суеверие должно прекратиться, и безумие жертвоприношений должно быть уничтожено; а если кто, в противность повелению нашего божественного отца, осмелится приносить жертвы, тот понесёт за это накзание»[156]. А в 350 г., отправляясь в военный поход против узурпатора Магненция, царь убеждал своё войско (в массе своей ещё языческое) принять христианство[157]. «Нам неизвестен конец нашей жизни, — говорил он, — особенно же в сражении, когда со всех сторон летят тысячи стрел, дротиков и копий, когда грозят насильственною смертию удары мечей, сабель и другого оружия. Посему каждый необходимо должен облачиться в ту вожделенную одежду, в которой мы будем очень нуждаться на том свете. А кто не расположен теперь возложить на себя это одеяние, тот пусть оставит войско и возвратится домой; я не хочу сражаться вместе с неосвященными»[158].

Далекий от желания принудительно и стремительно христианизировать римское общество, Констанций запрещал лишь наиболее гадкие языческие обряды, в первую очередь, ворожбу. Но, с другой стороны, осторожно и бережно возвышал все лучшие стороны древнего отеческого культа. В 353 г. василевс издал новый закон, крайне неблагоприятный для язычников, которых даже назвал «погибшими». Почитатели идолов приговаривались к смертной казни, языческие храмы закрывались. Но этот акт был направлен только против представителей наиболее страшных культов, а в самом Риме императора по-прежнему продолжают величать старой титулатурой — понтифексом Солнца и Весты. Кроме того, сохранились все языческие праздники, равно как и игры, сопровождавшие их празднование[159].

В 357 г. василевс был вынужден ещё раз обуздать страсть отдельных своих подданных к суеверным гаданиям, а в 358 г. издал специальный указ «против врагов рода человеческого», к которым причисляет колдунов и чародеев[160]. Но, жестокий против колдунов, Констанций проявляет глубокое уважение к представителям древнего жреческого сословия. В том же 358 г. он адресовал наместнику Африки Марциану указ, в котором обязал того содействовать возвышению языческих жрецов данной провинции. В эдикте император выражал желание, чтобы жрецы избирались на свою должность собранием адвокатов и чтобы их выбор распространялся также и на судей. Таким образом, Констанций передал в руки очень влиятельной корпорации защиту жречества, в чем оно было, конечно, крайне заинтересовано[161]. В 340, 349 и 356 гг. Констанций издал указы, устанавливающие меры наказания для разрушителей и расхитителей языческих гробниц. Наказание разнилось — первоначально император определил в виде наказания смертную казнь, затем смягчил её штрафом, но впоследствии вновь ужесточил наказание[162].

Из трёх сыновей покойного императора самым любимым был Констанций, но среди трёх соимператоров Константин, как указывалось выше, имел безусловное первенство. Он был самый старший по возрасту, и именно ему достались в управление от отца те владения, где он совсем ещё юным цезарем правил вместе с доблестным Криспом. Впрочем, и Констант, несмотря на юность, снискал в Римской империи заслуженную славу и уважение своими трудами.

После раздела провинций согласно завещанию отца Констанцию, пожалуй, достались наиболее трудные восточные территории, неоднократно терпевшие урон от войн с персами. Военные действия велись с одинаковой энергией обеими сторонами, и между армиями Персии и Рима произошло девять сражений, в двух из которых Констанций принял личное участие. Правда, восточные легионы уже давно не были той грозной силой, какую привыкли видеть враги, и большая часть данных римлянами сражений закончилась их поражением. Особенно тяжелой была битва при Сингаре, где Персидский царь Шапур наголову разбил дезорганизованные и недисциплинированные римские войска. Попытки Констанция хоть как-то мобилизовать свои войска не дали успеха — это была не армия, а вооружённый сброд. Но даже при таких выгодных условиях победа далась персам нелегко: помимо обычных потерь, Шапур лишился своего наследника, взятого римлянами в плен и публично умерщвлённого[163].

Однако удача далеко не всегда квартировала в персидском лагере. Персы не смогли одолеть римских крепостей, в частности одной из наиболее сильных — Насибины. Под её стенами погибли лучшие части персов, и, в конце концов, Шапур, встревоженный сообщениями о нападении массагетов на Персию, свернул осаду[164]. Констанций воспользовался этим шансом и сумел организовать своё войско; вскоре он стал чрезвычайно популярен в армии как военачальник, сочетающий воинский опыт и чувство локтя по отношению к рядовому легионеру, с которым василевс делил лишения и трудности военной жизни.

Трудно согласиться с мнением, будто братьев разъединяли и в какой-то момент времени разделили религиозные разногласия, вылившиеся в военные столкновения[165]. Действительно, Константин и Констант придерживались ороса Вселенского Собора, а Констанций находился под влиянием своего воспитателя епископа Евсевия Кесарийского — первого врага Никейского Символа Веры. Но раздоры начались как раз между Константином и Константом, и они носили сугубо политический характер. Дело заключается в том, что в 338 г. царственные братья договорились между собой о разделе имущества, оставшегося после смерти цезаря Далмация. Большая часть провинций, принадлежавших покойному, отошла Константу, но, поскольку ему в то время едва исполнилось 14 лет, братья по согласию между собой учредили регентство над ним. Естественно, регентом был определён старший брат Константин[166].

По достижению 17 лет подросший Констант потребовал отмены регентства, чем вызвал серьёзный конфликт. Констанций едва ли имел основания возражать, но Константин и так уже изначально был недоволен тем, как распределились владения казнённых родственников. В 340 г. он предложил Константу уступить ему африканские провинции в обмен на Македонию и Грецию, но получил отказ. Началась война, продолжавшаяся, однако, совсем недолго. Во главе не очень боеспособной армии Константин легкомысленно вторгся на территорию Константа, но под городом Аквилея попал в засаду и погиб. Принадлежавшие ему провинции признали над собой власть победителя, и Констант получил в своё управление весь Запад[167]. В это же время Констанций, встав во главе своего войска, отогнал персов от берегов Евфрата и разбил их в сражении[168].

Из двух оставшихся соправителей Римской империи, по-видимому, первенствовал чуть более старший Констанций (в это время ему было 24 года) — вывод, к которому можно прийти, анализируя, в частности, переписку братьев по вопросам организации церковных соборов. Так, св. Афанасий обратился к Константу с просьбой оказать ему покровительство и помощь. Император Запада благосклонно отнёсся к св. Афанасию и, в свою очередь, ходатайствовал перед Констанцием о выполнении отеческой воли и прощении святителя. Получив письмо, пишет историк, император Востока дал в 343 г. распоряжение восточным и западным (!) епископам собраться на Собор в Сердике (ныне София)[169].

Данный Собор, претендующий на статус вселенского, но названный «западным» по территориальной принадлежности своих членов, фактически игнорировал восточный епископат, вследствие чего Констанций отказался подписать и утвердить его акты. Это и предопределило судьбу Собора, хотя, надо полагать, Константу едва ли мог понравиться такой результат. Очевидно, мнение старшего брата являлось для него преобладающим. Правда, нередко отмечают и обратную зависимость — угрозы Константа начать военные действия против Констанция не раз заставляли того идти на компромиссы по вопросам веры. Но, как представляется, эти разовые вспышки активности со стороны младшего брата не идут ни в какое сравнение с твёрдым и уверенным положением Констанция, умевшего подчинять себе людей.