Виктор Тен - ...из пены морской. Инверсионная тeория антропогенеза Страница 22

Когда началась регрессия Тэтиса, многочисленные группы дельфинид в силу изрезанности ландшафта, начали попадать в ловушки: отдельные водоемы, не имеющие связи с океаном. Это были крупные внутренние моря, сравнимые по размерам с Каспием, которые сокращались, как шагреневая кожа на протяжении нескольких миллионов лет. Запертым археоцетам эволюция могла предложить только один выход: развитие по типу педоморфоза, через неотеническую форму. Второй выход — вымирание.

У многих животных наличествуют неотенические формы, в которых взрослые особи совершенно неузнаваемы. Например, у стрекоз, у лягушек. У лягушек рождаются лишенные конечностей «головастики», похожие на рыбок, у которых потом вырастают длинные конечности. Вполне можно представить и обратный процесс: метаморфоз взросления, сопровождаемый редукцией конечностей. Закономерность во всех случаях неотении такова: в новорожденных воспроизводится филогенетически более ранняя форма. У дельфинов (судя по онтогенезу) это должно было быть существо, похожее на человека. Половозрелые зародыши археоцет должны были походить на человека еще больше, чем зародыши современных дельфинов, потому что они находились ближе к исходной форме. Следует предполагать, что они не могли плавать с такой же скоростью, как сами археоцеты, но превосходили их в искусстве ныряния. Кстати сказать, именно такой способ «купания» является излюбленным для людей. Когда мы идем «купаться», мы идем нырять, а не плавать. Особенно это касается почему-то детей. Купание детей - это всегда ныряние. Даже умея плавать, они предпочитают нырять. В этом, как в любой мелочи нашего поведения в природном формате, тоже должен быть заключен какой-то эволюционный смысл, над которым стоит задуматься.

Известны случаи, когда, в силу изменения природных условий, развитие по типу педоморфоза начинает преобладать. Классический пример — аксолотль, обитающий в на юге Северной Америки. Долгое время аксолотли считались самостоятельным видом, пока не выяснилось, что это всего лишь половозрелые личинки амбистом. Аксолотли способны давать потомство, рожая таких же, как они сами. Коэффициент цефализации у них выше, чем у амбистом. Вообще более высокая цефализация в сравнении с родительской формой является закономерностью педоморфоза. Даже у людей дети имеют больше мозгов относительно массы тела, чем взрослые.

Причем, это не просто анатомический показатель. Дети гораздо смышленнее взрослых, они все — нераскрывшиеся гении. Бывают бесталанные взрослые, но не бывает бесталанных детей, это аксиома педагогики.

Наверное, многие читатели будут удивлены, узнав, что неотения является чрезвычайно распространенным явлением в мире животных, а педоморфоз - одним из главных инструментов эволюции. Благодаря «детскому сексу» и задержке развития появились не только отдельные виды животных, но даже целые таксоны. Например, все насекомые представляют собой итог развития неотенических форм древних многоножек (82, c.20i). «Считается, что не только насекомые и некоторые другие группы беспозвоночных возникли путем неотении, но и некоторые группы позвоночных», - пишут в книге «Направление, скорость и механизмы прогрессивной эволюции» А.М. Зотин и А.А. Зотин (82, с.242).

«Явление неотении в случае измельчания вида или перехода его в неблагоприятные условия существования связано с трудностями борьбы за существование взрослых форм животных», - говорится в том же труде, а далее приводится закономерность: «Неотенические виды имеют преимущество при малых массах и недостаток - при больших по сравнению с предковыми формами» (82, с.242). Средняя масса людей меньше средней массы древних археоцет, причем, настолько, чтобы можно было считать людей их неотенической формой.

Распространенность неотении в качестве механизма прогрессивной эволюции связана с тем, что «неотения приводит к появлению животных с более высоким уровнем стандартного обмена по сравнению с предковыми формами» (82, с.241).

В настоящее время отдельные ученые-антропологи, например, Л. Больк и его сторонники считают, что без неотении происхождение человека понять и объяснить невозможно.

Разумеется, пребывая в плену симиальной концепции, они исходят из того, что человек является неотенической формой какой-то человекообразной обезьяны, скорее всего шимпанзе. Между мозгами антропоидов и мозгом человека такая пропасть, что заполнить ее представляется возможным только таким образом. У младенцев шимпанзе действительно более высокий коэффициент цефализации, чем у взрослых обезьян, но не намного.

Что касается ретардации, и, более широко — неотенической формы размножения, — то они возможны только у животных, ведущих универсальный водно-земной образ жизни. Среди наземных позвоночных животных случаи неотении неизвестны, во всяком случае, специалисты не приводят подобных примеров. Поэтому сторонники гипотезы, согласно которой люди являются неотеническими потомками шимпанзе, вынуждены в подтверждение ее приводить примеры с земноводными, которые в их устах звучат, как некорректные.

Наземные животные не могут позволить себе надолго задерживаться в детстве. У водно-земных животных возможностей продлить период детства больше настолько, насколько больше возможностей спастись от преследователей: в два раза. Обитание на границе двух разных ландшафтов обеспечивает возможность при минимальной затрате энергии в два раза эффективнее спасаться от естественных врагов.

3. Первородный грех педофилии

Когда большие группы дельфинид оказались заперты в границах внутренних водоемов Тэтиса, неотеническая форма археоцет оказалась более приспособленной к условиям изменившейся природной среды. Началась ретардация, которая зашла настолько далеко, что перешла в устойчивый педоморфоз - развитие по «детскому» типу. Дети дельфинид резвились в безопасных теплых заводях, занимаясь друг с другом «детским сексом», и не торопились взрослеть, приобретая сигарообразные массивные дельфиньи тела, которым негде было развернуться на мелководье. В сложившейся среде им было уютнее в эмбриональном теле с его ручками, ножками и головой, которой можно было вертеть, как хочешь.

Результаты многолетних наблюдений свидетельствуют о том, что феномен детской сексуальности в мире животных редок и наиболее развит у дельфинов.

«Результаты изучения половой активности у китообразных показывают, что накопление сексуального опыта начинается уже с детского возраста. Так, элементы полового поведения наблюдаются между матерью и ее детенышем. М. и Д. Колдуэлл упоминают о раннем проявлении полового поведения у афалин в неволе: попытки к совокуплению со взрослыми у малышей проявляются в возрасте нескольких недель. Молодые самцы спустя несколько недель после рождения пытаются спариваться с матерью» (60, с.50).

Эволюция позаботилась о том, чтобы неотеническая форма смогла давать потомство, а мутагенный фактор, который постоянно в небольших дозах поступал в организмы наших предков благодаря потреблению моллюсков, закрепил «успех» эволюции. Вот так появилось тело человека. (О моллюсках и радиации вы сможете прочесть ниже).

О том, что мы представляем собой результат эволюции по типу педоморфоза свидетельствуют красноречивые факты. Например, детская сексуальность, - редкое явление среди животных. Каждый, кто вырос не в гордом одиночестве, а в детском коллективе, знает, что Фрейд в свое время сказал правду о явлении, о котором все люди стыдливо молчат. Дети очень склонны к разврату, причем, не только в виде онанизма, но и к более «продвинутым» формам. Зачастую они пытаются спровоцировать взрослых к развратным действиям с собой; многие осужденные «педофилы» являются жертвами подобных провокаций (хотя взрослые, конечно, всегда виноваты, - в том, что уступили). В детских коллективах практикуется сексуальное общение друг с другом. Существует даже младенческая сексуальность, связанная с плотским влечением к матери. Казалось бы, откуда это? Природой подобное поведение не предусмотрено, эволюция всегда исходит из самого необходимого, в данном случае необходимостью является продление рода.

Младенческая сексуальность не может повлечь продление рода. С одной стороны, это доказательство нашего происхождения от дельфинов. С другой стороны, мы не можем утверждать, что детская сексуальность среди дельфинов является таким же навязчивым феноменом, как и среди людей. Психоаналитики уверяют, что она играет ведущую роль в формировании личности. Почти все нетравматические и неврожденные патологии психики взрослых так или иначе коренятся в детской сексуальности. Что касается дельфинов, мы знаем, что среди них развит детский эротизм, но играет ли он в деле формирования психики такую же роль, как у людей, - этого мы не знаем.