Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1995 год Страница 22

— Это замечательная страна, дорогая.

— Иначе ее и не назовешь. И я могла бы разъезжать по ней целую вечность, — торгуя слонами вместе с тобой, Джонни.

Он потянулся к ней и похлопал ее по колену. И навсегда запомнил это ощущение.

...Меж тем толпа в копии Французского Квартала поредела; пока он мысленно возвращался в прошлое, гуляющие мало-помалу разошлись. Джонни придержал за хвост красного чертенка.

— Куда это все направились?

— Как это куда — на Большой Парад, конечно!

Чертик двинулся вперед, Джонни — за ним. Тут его потянули за рукав.

— Ну как, нашли ее?

Это была миссис Эванс в черном домино. Под руку ее держал высокий пожилой Дядя Сэм.

— А?.. О, здравствуйте, миссис Эванс! О чем это вы?

— Не глупите. Ну ладно — удачных поисков, а нам пора.

И миссис Эванс со своим спутником исчезли в толпе.

Когда он добрался до места, Большой Парад уже начался.

Но это было неважно — бесконечно большей части процессии еще предстояло пройти. Как раз проходили Зазывалы из калифорнийской Лиги Падуба; за ними громыхало шествие победителей команд парадного строя. Потом шествовал укрытый священным покрывалом Тайный Пророк Хорасана со своей Королевой Любви и Красоты — только что из пещеры на Миссисипи... потом — парад Годовщины Независимости из Бруклина, Парад Роз из Пасадены — миля за милей убранных цветами платформ... индейская церемония поувоу (Поувоу — традиционный праздник индейцев.) из Флагстаффа; двадцать два индейских народа, и каждый индеец нацепил не меньше, чем на тысячу долларов, украшений ручной работы. За коренными жителями страны ехал верхом герой Дикого Запада Баффало Билл (Баффало Билл (Уильям Ф.Коди, 1846 — 1917) — герой Дикого Запада, известен так же как организатор выставки «Дикий Запад. Баффало Билл».)) — дерзко торчит эспаньолка, шляпа в руке, длинные волосы вьются на ветру. А вот делегация с Гавайских островов, с королем Камеамеа (Камеамеа — создатель гавайского туземного королевства, реформатор и борец с колонизаторами.) во главе, а его подданные в юбочках из свежайшей травы идут, приплясывая, позади и раздают воздушные поцелуи: «Алоа!.. Алоа!..» (Алоа — гавайское приветствие.)

И несть этому конца! Исполнители кадрили из штата Нью-Йорк, дамы и джентльмены из Аннаполиса, танцоры из Техаса. А вот рождественская пантомима и, конечно, «За молодыми, за дружками, за свадьбой по улице», и «Ах, золотые туфельки!..» Праздновала сама страна, нет — нечто более древнее, чем страна, — скользящая джига плясунов в карнавальных костюмах, танец, который был молодым, когда род людской тоже был юн и праздновал рождение весны.

А вот — клубы щеголей, и их президенты красуются в мантиях, каждая из которых стоит целого состояния, под стать мантиям королей и императоров, или — закладной на дом и все имущество — и каждую несет полсотни пажей.

За ними бегут клоуны из «Либерти» и другие комики, и, наконец, почти забытые уличные струнные оркестры, и от их мелодий хочется плакать...

«Когда святые, когда святые, когда святые входят в рай...»

Джонни мысленно вспомнил сорок четвертый год — в тот год он впервые видел эти оркестрики. Тогда в них шагали старики да подростки, потому что мужчины ушли на войну. И еще было, тогда на Броуд-стрит в Филадельфии то, чего не должно бы быть в праздничной процессии первого января: мужчины, которые не шли, а ехали — потому что, прости нас, Господи, — они не могли ходить...

Джонни вновь открыл глаза — и, действительно, увидел автомобили, медленно двигавшиеся в процессии. В них ехали раненые последней войны и один «Внук Американской Революции» в цилиндре, с руками, сложенными на набалдашнике трости. Джонни затаил дыхание. Автомобили один за другим останавливались, не доезжая немного до судейской трибуны, ветераны выходили и, помогая друг другу, преодолевали последние футы — ковыляли, прыгали или ползли, но сами проходили мимо трибуны, оберегая честь своих клубов и обществ.

«Слава, слава, аллилуйя!..» — гремел оркестр.

И новое чудо: инвалиды не сели снова в машины, нет — они сами бодро зашагали по Броуд-стрит, лишь только миновали трибуну.

...Теперь это уже был Голливудский бульвар в Лос-Анджелесе, загримированный под улицу Сайта-Клауса в постановке куда более великолепной, чем любая из всех, когда-либо осуществленных Страной Целлулоидных Грез. Тысячи девочек-снежинок и девочек-звездочек, подарки и сладости для всех детей, в том числе и для тех, которые давно уже выросли. Наконец появилась колесница Сайта-Клауса — такая огромная, что ее трудно было охватить одним взглядом, настоящий айсберг, может быть, почти весь Северный Полюс; и по обоим сторонам Святого Николая (для друзей — Сайта-Клаус!) ехали Джон Бэрримор ( Дж.Бэрримор (1892 — 1942) — американский актер и художник-иллюстратор .) и Микки-Маус.

А позади гигантской ледяной платформы притулилась жалкая фигурка. Джонни прищурился и узнал Эммета Келли ( Э.Келли (1898 — 1978) — американский комик, создатель образа Бедняги Уилли — настойчивого неудачника. ), первого среди клоунов, в знаменитой роли Бедняги Уилли. Уилли не веселился — он дрожал и ежился, и Джонни не знал, смеяться ему или плакать. Мистер Келли всегда так действовал на него.

А потом шли слоны.

Большие слоны, маленькие слоны и средние слоны — от крошки Морщинки до гиганта Джамбо... а с ними Эйб и Айк, Ф.Т.Барнум, Уолли Бири, Маугли...

— Это, — сказал себе Джонни, — должно быть, Малберри-стрит.

На противоположной стороне шествия возникло волнение: один из участников кого-то отгонял. Тут Джонни разглядел, что гонят того самого пса. Он посвистел; пес на миг растерялся, но затем заметил Джонни, бросился к нему и прыгнул в его объятия.

— Стой рядом, — велел Джонни, — не то тебя затопчут ненароком!

Пес лизнул его в лицо. Он уже успел потерять где-то свой клоунский костюмчик, колпачок съехал и болтался под шеей.

— Где ты пропадал? — спросил Джонни. — И где твоя хозяйка?

Подходили последние слоны — трое в ряд. Они тянули огромную колесницу.

Прозвучали фанфары, и процессия остановилась.

— Почему они встали? — спросил Джонни соседа.

— Погодите минутку. Сами сейчас увидите.

Церемониймейстер Большого Парада уже спешил от своего места во главе процессии. Он скакал на черном жеребце и выглядел очень браво в своих ботфортах, пышных белых бриджах, визитке и цилиндре. Он скакал и оглядывал толпу.

Остановился он прямо перед Джонни.

Джонни прижал к себе пса.

Церемониймейстер спешился и склонился в поклоне. Джонни оглянулся, пытаясь понять, перед кем расшаркивается церемониймейстер. Но тот снял цилиндр и посмотрел прямо в лицо Джонни.

— Вы, сэр — Человек, Который Торгует Слонами? — Это было скорее утверждение, а не вопрос.

— А?.. Ну... да.

— Приветствую Вас, Государь! Ваше Величество, прошу — Ваша Королева и Ваша свита ждут Вас! — И церемониймейстер повернулся, как бы указывая дорогу.

Джонни ахнул и сунул Биндльстифа под мышку. Церемониймейстер подвел его к запряженной слонами колеснице. Пес выскочил у него из-под руки, вспрыгнул на колесницу и — прямо на колени к сидящей в ней даме. Та ласково потрепала его и гордо, счастливо посмотрела на Джонни Уоттса, и щеки ее радостно разрумянились, как половинки гранатовых яблок.

— Привет, Джонни! Добро пожаловать домой, милый!

— Марта... — всхлипнул он.

Король пошатнулся, но удержался на ногах и поднялся в колесницу, и упал прямо в объятия своей Королевы.

Впереди снова мелодично пропела труба, и парад двинулся вперед, в свой бесконечный путь.

Роберт Хайнлайн, американский писатель Перевел с английского А.Вязников Рисунок Ю.Николаева