Линкольн Пейн - Море и цивилизация. Мировая история в свете развития мореходства Страница 23

Примерно через век после этого еще одно небольшое торговое судно затонуло к востоку от Улубуруна, у мыса Гелидония – места, знаменитого мощными непредсказуемыми течениями, вихрящимися по острым полуподводным скалам; в древности его описывали как «полное опасностей для проходящих кораблей».[157] Гелидонский корабль,[158] обнаруженный в 1950-х годах, был первым из кораблей, к которым при раскопках применяли отработанные на суше археологические методы, модифицированные для подводных условий, – это было крупным шагом в исследовании затонувших объектов. Без тщательного и упорядоченного подхода к идентификации и извлечению остатков судов и груза водолазы неминуемо упускают из виду, теряют или попросту уничтожают ценные приметы, жизненно необходимые для понимания природы и функционирования культурных, торговых и военных реалий, связанных с морем. Корпус гелидонского корабля почти не сохранился, однако можно установить, что судно было примерно от восьми до десяти метров в длину. Груз включал в себя как минимум тонну необработанной бронзы и олова, бронзовые сельскохозяйственные орудия, оружие и домашний инвентарь. Предметы – по большей части разломанные – могли быть кусками металлолома, который везли для переплавки; здесь же нашли различные инструменты для металлообработки. Амулеты, весовые гири и тонкой работы цилиндрическая печать из гематита могли принадлежать торговцу – владельцу судна. Как и корабль из Улубуруна, это судно, по-видимому, шло вдоль анатолийского берега в Эгейское море. Последний порт, куда оно заходило, мог находиться на Кипре, расположенном примерно в 150 милях к юго-востоку: в древности он был крупным производителем и поставщиком бронзы.

Судя по количеству и разнообразию товаров, найденных в кораблях из Улубуруна и Гелидонии, каждое из этих судов вряд ли было предназначено только для одного порта или торговца, хотя есть вероятность, что часть предметов на улубурунском корабле переправлялись от одного правителя к другому – как дань или как партия товара. Несмотря на дошедшие до нас многочисленные упоминания партий товара, отправленных и полученных по твердому заказу, как в случае с кедровой древесиной для египетского фараона, два описанных корабля нужно, вероятно, считать «плавучими рынками», бессистемно ходившими по разным портам.

Народы моря и морские сражения, 1200–1100 годы до н. э

Период, когда два упомянутые корабля затонули у мыса Гелидония, приходится примерно на начало греческих темных веков – эпохи упадка в Восточном Средиземноморье. Египтяне винили в нем пришельцев, которых называли «народами моря», – смешанные племена и группы неизвестного происхождения, которые пронеслись по всем побережьям этого региона в XIII и XII веках до н. э.; они предваряли собой наземную миграцию народов, освоивших железные орудия и оружие и двигавшихся к югу от Балкан и Черного моря. После их натиска политический ландшафт Восточного Средиземноморья преобразился невосстановимо. Греческие города Пилос и Микены были разграблены, и вполне возможно, что ряды народов моря пополнились микенцами, снявшимися с места и шедшими впереди основной волны или вслед за ней. Материковое Хеттское царство в Анатолии пало, множество мелких государств были охвачены голодом или гражданскими войнами. Из крупных государств здесь уцелел только Египет, однако он потерял власть над Ханааном и Сирией, а его влияние на левантийские порты резко уменьшилось.

Сведения о народах моря, записанные в те времена, сохранились лишь у египтян, которые перечисляют девять «стран», или народов. Первое упоминание о них появляется около 1218 года до н. э. в рассказе об отражении египтянами набега ливийцев, которых поддерживали «народы севера, пришедшие от всех земель»[159] и «стран моря», пять из которых соотносятся с землями Юго-Западной Анатолии, Эгейского моря и материковой Греции. Сорока годами позже Рамсес III остановил вторжение с северо-востока, в котором участвовали некоторые из тех же народов. Запись об этом сохранилась в храме Мединет-Абу (в Фивах); из-за нее народы моря считаются одной из главных причин средиземноморской катастрофы и наступления упадка, длившегося до VIII века до н. э., однако сама по себе миграция вполне могла быть как причиной, так и симптомом экономического, политического и демографического хаоса.

Широкие последствия такого беспорядка можно проследить по сведениям о выживании или гибели крупных держав, бытовые же подробности последних дней небольшого прибрежного государства сохранились в тексте глиняных табличек, обожженных пожаром гибнущего в пламени города Угарит. Он располагался на спорной границе между двумя соперничающими царствами, в девяноста милях к северу от Библа, и в XIV веке до н. э. политически подчинялся Хеттскому царству, однако его благосостояние зависело главным образом от его посредничества в торговле между Египтом, Кипром и странами Эгейского моря. В начале XII века до н. э., в надвигающейся опасности, Угарит должен был выставить войско для защиты хеттов, сражающихся в Западной Анатолии, и Каркемиша – хеттской твердыни на Евфрате, примерно в двухстах километрах от Средиземного моря. Население города, вероятно, составляло около тридцати пяти тысяч человек, а экономика была ориентирована на сельское хозяйство и торговлю, а не на военное дело, поэтому собрать войско было делом затратным: воинов не хватало, их боевой дух оставлял желать лучшего. Сумел бы Угарит защититься от набегов, если бы воины остались в городе, – вопрос спорный, однако сохранившаяся переписка между последним угаритским царем по имени Аммурапи и безымянным правителем Аласии позволяет нам видеть и отчаяние осажденных, и тактику нападений, имевших вид стремительных набегов.

В письме к Аммурапи правитель Аласии, обрисовывая ситуацию на Кипре, сообщает: «Двадцать вражеских кораблей,[160] не достигая гористого берега, не оставались на месте, а быстро уплывали, и нам неизвестно, где они разбили лагерь. Я пишу это, дабы сообщить тебе сведения и защитить тебя». В другом письме царь Аласии советует Аммурапи «укрепиться как можно сильнее» – собрать войско и колесницы и укрепить городские стены. Уже почти запоздало он спрашивает: «Где твое собственное войско и колесницы? С тобой ли? Если нет, кто защитит тебя от вражеских сил?» Даже спустя три тысячи лет в ответе Аммурапи ясно читается страх:

«Мой отец[161], вражеские корабли приближаются и испепеляют мои города огнем. Они творили ужасные дела на моей земле! Не знает мой отец, что все войска владыки моего отца теперь в Хатти [Центральная Анатолия] и что все мои корабли в Лукке [Ликия?]. Они все еще не прибыли, и страна стоит без защиты!.. Приближающиеся семь кораблей врага творили нам злое. Итак, если узнаешь о других вражеских кораблях, пришли мне весть, дабы я знал».

Эти письма были среди десятков других, найденных в руинах разграбленного и брошенного пришельцами города. Многие города-государства пострадали схожим образом; однако, несмотря на масштабные разрушения, пережившие этот период страны сумели сохранить минимальные морские связи между Левантом и другими побережьями Восточного и Центрального Средиземноморья. В первые три столетия наступившего бронзового века эти связи были куда менее оживленными, чем раньше, однако они сформировали основу для финикийской и греческой морской экспансии в IX и VIII веках до н. э.

Надписи и изображения в Мединет-Абу, повествующие об отпоре Рамсеса III народам моря, содержат наиболее полную информацию о морских сражениях бронзового века. Самое раннее упоминание о таком морском сражении содержится на стеле, возведенной в Танисе – городе в дельте Нила, – и повествует о победе Рамсеса II над флотом «шардана, мятежных сердцем[162]… и их боевыми кораблями посреди моря» около 1280 года до н. э. Племя шардана изображается то союзником египтян, то затем их противником, оно было среди «северных» союзников ливийцев, побежденных Египтом в 1218 году до н. э. Следующая в истории морская битва изображена немного подробнее в письме последнего хеттского царя Суппилулиумы II около 1210 года до н. э. «Против меня подступали[163] строем корабли Кипра трижды для боя посреди моря. Я их уничтожил, я захватил корабли и посреди моря предал их огню». Кем бы ни были эти подступавшие с Кипра моряки, поражение их мало охладило, и Суппилулиума пишет, что позже они высадились «огромной численностью». Вскоре после этого Хеттское царство пало.

Сведения о победе Рамсеса III[164] над народами моря около 1176 года до н. э. более полны, хотя место битвы остается совершенной загадкой. Традиционно считается, что битва произошла в дельте Нила или поблизости от нее, однако египтяне могли перехватить вражеский флот и поблизости от побережья Ханаана, возможно, недалеко от Ашкелона. Вражеские корабли, уцелевшие в первом бою, описаны так: «Те, кто пришел с моря,[165] – всепоглощающее пламя встретило их в устье Нила… их подвели ближе, окружили и опрокинули на берег, целыми грудами убивали их от головы до хвоста». Хотя народы моря имели на суше преимущество в виде железного оружия, в этой битве они выбрали копье, в то время как египтяне были вооружены дальнобойными многослойными луками, а для ближнего боя – крючьями. Это значит, что египтяне могли открыть стрельбу по кораблям с дальнего расстояния и тем ослабить врага, оставаясь для него относительно неуязвимыми. Когда корабли сближались, египтяне цепляли абордажными крючьями мачты и отходили назад, опрокидывая корабли противника.