Иван Подласый - Педагогика. Книга 1: Общие основы: Учебник для вузов Страница 25

Типовые программы иезуитов потрясли современников тем, что регламентировался – впервые в истории – весь учебный процесс: как и о чем говорить на уроке, как разрешать те или иные спорные вопросы, как учить географии или иностранным языкам. Классные журналы и записи преподавателей проверялись, на уроках бывали инспектора; сами программы были к тому же оптимальными. Для современников Лойолы, да и для нас остается загадкой, как в них могли сочетаться блестящие достоинства обучения и абсолютная несвобода.

Иезуиты сделали еще одно открытие: оказывается, школами и университетами можно управлять – проводить общую образовательную политику, создавать единое образовательное пространство. Старинные вольные университеты не раз пытались восстать против подобных новшеств. В 1554 г. богословы Сорбонны заявили, что орден иезуитов «опасен по отношению к религии… и вообще более способен к разрушению, чем к созиданию». Но было уже поздно. Независимые университеты отныне жили в страхе, что им навяжут преподавателей-иезуитов, а вместе с ними – что-нибудь «типовое».

В 1551 г. Игнатий Лойола обратился к братьям с письмом, в котором подчеркивал необходимость организовывать учебные заведения ордена для мирян по всей Европе. В этом же году была основана Римская коллегия, где иезуиты учили юношей языкам, на следующий год – Немецкая коллегия для студентов-протестантов из Германии, в 1575 г. – Греческая коллегия для юношей из Восточной Европы.

В 1581 г. папский легат в России Антоний Поссевино даже вел переговоры с Иваном Грозным, чтобы тот в обязательном порядке посылал на учебу в Рим российских отроков. Но Грозный предложение проигнорировал. В 1579 г. открылась коллегия в Вильно, в 1582 – Полоцке, в 1584 – Несвиже, в 1606 – Луцке, в 1608 – Львове, в 1612 – Орше, в 1614 – Каменец-Подольске, в 1617– Перемышле, в 1623 – Бресте. Так же стремительно появлялись школы во всех странах мира, в том числе в Японии, Индии, Китае.

Обучение в них было очень дорого. Лойола же настаивал на абсолютной бесплатности образования. В те времена считали, что хорошая школа бесплатной быть не может. Иезуиты доказали, что может. Они приезжали в новый город, привозили с собой учебники, напечатанные в типографиях «Общества Иисуса» программы и готовы были на следующий же день открыть школу. Учителя-иезуиты первыми стали работать с родителями своих подопечных. Учебные предметы были так тонко идеологизированы, что дети сами делали нужные наставникам выводы. Именно иезуиты ввели в школьный быт обязательные утренники, вечеринки, смотры художественной самодеятельности и праздники на свежем воздухе.

Впервые в истории массовой школы (а свою школу орден иезуитов видел всеобщей и массовой) детей для обучения старались набирать из разных социальных групп, следуя идее, что школьный класс должен представлять общество в миниатюре. Учеников делили на звенья, назначали звеньевых. Лучших сажали на почетное место, награждали знаками отличия, пробуждая тщеславие и желание выделиться. Золотые и серебряные медали за успехи в учебе – тоже изобретение иезуитов.

Слабых тянули и подбадривали, сильных – умели поставить на место. Главным принципом было: жизнь не начинается после школы, школа – это и есть жизнь. Она хороша тем, что все ситуации взрослой жизни – любви, дружбы, ненависти, предательства, доносов – здесь можно прожить и как бы проиграть заранее, но менее болезненно, под наблюдением опытных учителей.

Силу иезуитской педагогики оценил и К.Д. Ушинский: «Тайна силы иезуитской педагогики… заключалась в том, что иезуиты не ограничивались одним учением и поверхностным наблюдением, но прежде всего старались покорить своему влиянию душу воспитанника. Они в этом случае не отступали от своего правила и не были слишком разборчивы на средства» [30] .

«Дело воспитания – единственное, в котором мы могли бы поучиться у иезуитов, – написал в 1905 г. русский публицист, – но все же было бы печально, если бы всюду детей воспитывали так, как они». Автор не мог представить, какой станет российская школа еще до конца века…

Педагогика эпохи Возрождения

Эпоха Возрождения дала целый ряд ярких мыслителей, педагогов-гуманистов, провозгласивших своим лозунгом античное изречение «Я – человек, и ничто человеческое мне не чуждо». В их числе голландец Э. Роттердамский (1466–1536), итальянец В. де Фельтре (1378–1446), французы Ф. Рабле (1483–1553) и М. Монтень (1553–1592).

Педагогике долго пришлось снимать скромный угол в величественном храме философии. Только в XVII в. она выделилась в самостоятельную науку, оставаясь тысячами нитей связанной с философией. Педагогика неотделима от философии уже хотя бы потому, что обе эти науки занимаются человеком, изучают его бытие и развитие.

Выделение педагогики из философии и оформление ее в научную систему связано с именем чешского педагога Я.А. Коменского (1592–1670). Его главный труд «Великая дидактика», вышедший в Амстердаме в 1654 г., – одна из первых научно-педагогических книг. Многие из высказанных в ней идей и сегодня не утратили актуальности и своего научного значения. Предложенные Я.А. Коменским принципы, методы, формы обучения, например принцип природосообразности, классно-урочная система, вошли в золотой фонд педагогической теории. «В основе обучения должно лежать познание вещей и явлений, а не заучивание чужих наблюдений и свидетельств о вещах… Слух необходимо соединять со зрением и слово – с деятельностью руки»… Необходимо учить «на основании доказательств посредством внешних чувств и разума»… Разве не созвучны нашему времени эти обобщения великого педагога?

В отличие от Я. А. Коменского, английский философ и педагог Дж. Локк (1632–1704) сосредоточил главные усилия на теории воспитания. В своем труде «Мысли о воспитании» он излагает взгляды на воспитание джентльмена – человека уверенного в себе, сочетающего широкую образованность с деловыми качествами, а изящество манер с твердостью убеждений.

Непримиримую борьбу с догматизмом, схоластикой и вербализмом в педагогике вели французские просветители XVIII в. Д. Дидро (1713–1784), К. Гельвеций, П. Гольбах (1723–1789) и особенно Ж.Ж. Руссо (1712–1778). «Вещей! Вещей! – восклицал он. – Я никогда не перестану повторять, что мы придаем слишком много значения словам: с нашим болтливым воспитанием мы и делаем только болтунов».

Демократические идеи французских просветителей во многом определили творчество швейцарского педагога И.Г. Песталоцци (1746–1827). «О, любимый народ! – восклицал он. – Я вижу, как ты низко, страшно низко стоишь, и я помогу тебе подняться!» Песталоцци сдержал свое слово, предложив учителям прогрессивную теорию обучения и нравственного воспитания учащихся.

И.Ф. Гербарт (1776–1841) – крупная, но противоречивая фигура в истории педагогики. Кроме значительных теоретических обобщений в области психологии обучения и дидактики (четырехзвенная модель урока, понятие воспитывающего обучения, система развивающих упражнений), известен работами, ставшими теоретической базой для введения дискриминационных ограничений в образовании широких масс трудящихся.

«Ничего не постоянно, кроме перемен», – учил выдающийся немецкий педагог Ф.А. Вильгельм Дистервег (1790–1886), занимавшийся исследованием многих важных проблем, но более всего – изучением противоречий, внутренне присущих всем педагогическим явлениям.

Широко известны педагогические труды выдающихся русских мыслителей, философов и писателей В. Г. Белинского (1811–1848), А.И. Герцена (1812–1870), Н.Г. Чернышевского (1828–1889), Н.А. Добролюбова (1836–1861). Во всем мире признаны провидческие идеи Л.Н. Толстого (1828–1910), изучаются труды Н.И. Пирогова (1810–1881). Все они выступали с резкой критикой сословной школы и призывом к коренному преобразованию дела народного воспитания.

ГОДИМСЯ!

Учитель русских учителей

Мировую славу русской педагогике принес К.Д. Ушинский (1824–1871). О нем следует сказать особо.

Прожил он недолгую, но удивительно плодотворную жизнь. То же, что Коменский в Моравии, Песталоцци в Швейцарии, совершил Ушинский в России – переворот в теории и в педагогической практике. Ушинский разделил судьбу своих великих предшественников, испил, как и они, полную чашу гонений, преследований, зависти. Удивительное постоянство обнаруживает судьба, когда захочет кого-то возвеличить: высокие помыслы сочетает со слабым здоровьем, в хилом теле поселяет дух титана, век дает недлинный и трудный.

Отец Ушинского – отставной подполковник, участник войны 1812 г., служил царю и отечеству в Туле и Полтаве, а затем в Олонце, Вологде. 2 марта 1824 г. в Туле у него родился сын. Вскоре семья Ушинских переехала на Украину в Новгород-Се-верский, куда отца назначили уездным судьей.

Здесь на берегу Десны провел свои отроческие годы будущий педагог. Учился в гимназии, куда должен был отправляться каждое утро за четыре версты. Незабываемое, чудесное время. О годах учения Ушинский вспоминает тепло. Особенно восторгался юный ученик своим директором, профессором И. Гиляковским. «Нет сомнения, – напишет он позже, – что многое зависит от общего распорядка заведений, но главное всегда будет зависеть от личности непосредственного воспитателя, стоящего с глазу на глаз с воспитанником; влияние личности воспитателя на молодую душу составляет ту воспитательную силу, которой нельзя заменить ни учебником, ни моральными сентенциями, ни системой наказаний и поощрений».