Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1994 год Страница 26

В последний момент моя жена захотела поехать со мной. Я поговорил об этом с Андреем, и он сказал:

— Конечно можно. Ведь жить она будет в одной с тобой комнате, поэтому если вы сможете купить ей билет на дорогу, то пожалуйста. Сами англичане будут только приветствовать это. Ведь они считают, что если ученый приехал с женой, он основательнее будет заниматься наукой и меньше тратить времени на путешествия.

Вылетели из Москвы часов в одиннадцать утра, и где-то около двух часов дня, уже по английскому времени, сели в Хитроу — главном международном аэропорту Лондона. Еще три часа езды по дождливой осенней Англии — и автобус остановился.

— Кембридж! — сказал водитель и открыл двери.

С правой стороны тянулась улица, застроенная двух— и трехэтажными домами из серых камней и потемневшего от времени и непогод кирпича, а с левой — лежало громадное зеленое поле. На окраине его, очень далеко, почти на горизонте стояло какое-то здание, удивительно похожее на дворец из детских книжек об Англии. По краям поля расположились строения тоже дворцового типа, но поменьше; огромный газон был пересечен крест-накрест, по диагонали, двумя пешеходными дорожками.

Еще в Москве Андрей сказал мне, что Дом Капицы расположен на окраине города по адресу: Хантингтон Роуд, 173. Здесь Роуд значит, конечно же, шоссе, дорога, а Хантингтон, по-видимому, место, куда ведет эта дорога. Помню, Андрей говорил еще, что по этой дороге ходит много автобусов, а главная автобусная станция города расположена в двух минутах ходьбы от места, где высаживают всех пассажиров автобусы, приходящие из лондонского аэропорта. Поэтому мы очень быстро нашли автобусную станцию. Но на ней мы не обнаружили ни пассажиров, ни автобусов, и я узнал от первого же прохожего, что все городские автобусы в Кембридже заканчивают работу, в смысле отходят от центральной станции, в шесть, самое позднее в семь часов вечера. Было уже около восьми.

— Ведь водители автобусов тоже должны отдыхать, — заметил человек.

Тогда я задал ему еще один вопрос относительно недорогого универмага, где бы я мог купить продукты. Прохожий рассмеялся и объяснил, что универсамы прекращают работу еще раньше, поскольку многие покупатели и продавцы должны успеть на те самые автобусы, о которых я спрашивал.

— Возьмите такси. Стоянка совсем рядом, — посоветовал он.

Мы так и сделали, и за три фунта стерлингов всего за несколько минут маленькая машина — с наш «Москвич» — довезла нас до двухэтажного дома с высокой крутой крышей, сделанного из какого-то серого камня. Дом этот, как и другие дома на этой улице, был расположен довольно далеко от проезжей части. Подойдя к нему ближе, мы увидели, что на двери прибит большой белый щит, а на нем крупными печатными буквами написано по-английски «Капица-хаус». И мы поняли, что добрались до места назначения. Я позвонил. Открыли какие-то молодые, говорящие на русском люди. Нас ждали. Оказалось, что это ученые из Московского университета, которым Андрей сообщил о нас. Молодые люди провели нас на второй этаж, как оказалось, трехэтажного дома, показали комнату, в которой нам предстояло жить, и я, вспомнив рассказы Анны Алексеевны, понял, что это была когда-то гостиная, в которой проводила вечера семья Капицы в счастливое для нее время ранних тридцатых годов.

Утро следующего дня было субботой. Я проснулся рано и сразу понял, что погода изменилась, светило солнце, небо было голубое. Бросившись к окну, увидел внизу большой фруктовый сад. Ближе к окнам стояли четыре огромных старых узловатых яблони, каждая из которых была просто усыпана громадными красными яблоками. И трава под этими яблонями тоже сплошь была покрыта плодами. Дальше от окна, за линией яблонь, стояли очень высокие и тоже, чувствовалось, очень старые груши, а еще дальше, у противоположного конца сада, у изгороди — четыре огромных пирамидальных тополя. Я слышал об этих тополях еще в Москве в семье Капицы и понял, что все это — и фруктовые деревья, и тополя были теми деревьями, которые Анна Алексеевна и Петр Леонидович Капица посадили шестьдесят четыре года назад, когда купили этот участок. За линией тополей виднелась желтая щетка жнивья. Чуть в стороне, справа, через это скошенное и убранное поле уходила вдаль зеленая стена высоких деревьев. За ней шла дорога, она подходила к ферме с остроконечными башенками, а через зелень деревьев просвечивал силуэт мчащейся к этой ферме машины.

Вся увиденная из окна картина внушала такой покой и как-то так поднимала настроение, что я почувствовал — у меня не будет проблем в этой стране. Мне вдруг захотелось сорваться с места, нестись куда глаза глядят, и немедленно. Торопливо, не попадая в рукава, я натянул старый свитер, который вожу с собой для занятий физкультурой, надел джинсы, кеды и выскочил на улицу. У первого из огромных (в три обхвата) каштанов, которыми была обсажена дорога, я прочитал большое объявление о том, что эта дорога ведет на опытную сельскохозяйственную станцию Кембриджского университета. Никаких объявлений, что эта дорога частная и что ходить по ней посторонним нельзя, не было, и я побежал между гигантскими каштанами с по-вангоговски корявыми стволами. Я бежал не спеша среди буйства зелени, несмотря на сентябрь, и думал, в каком все-таки холодном климате мы живем у себя в Москве. Ведь только что, пробегая мимо одного из домов, я увидел вдруг боковым зрением большую магнолию с огромными белыми цветами. А ведь Кембридж на двести миль севернее Лондона... Насколько, же сильно отепляющее влияние Гольфстрима в этой стране!

Вся дорога между двумя рядами огромных деревьев была буквально завалена осыпавшимися каштанами. И они продолжали падать. Те плоды, что падали на проезжую часть дороги, ударялись об асфальт и раскалывались с громким хрустом. Конечно, я не удержался, остановился и набил ими карманы, чтобы дома выяснить, съедобные ли они, а если съедобные, то тут же поджарить. «Столько добра кругом пропадает», — вертелась мысль. Я пробежал эту аллею, и дорога повела меня вдоль фермы. Справа и слева за загородками из тонкой металлической сетки лежали на зеленых лужайках ленивые жующие коровы, каждая из которых, когда я пробегал мимо, вставала и начинала негромко мычать. По-видимому, они требовали человеческого общения. Ведь людей среди ухоженных сараев и загонов не было видно. Наконец дорога перешла из хорошей асфальтированной в линию из бетонных плит; она повела меня мимо других, меньших ферм. Из-за изгородей свисали на дорогу тяжелые от плодов ветви яблоневых, сливовых, грушевых деревьев, и горы их лежали на земле и плитах, и я не мог удержаться, чтобы не схватить и не съесть или по крайней мере не откусить торопливо, обтерев о полу свитера, тот или иной плод. «Тут только одним этим добром питаться можно», — пришла дурацкая мысль,— за которой последовала другая: «А кому же юридически принадлежит все это богатство?» Но я так и не узнал кому. Другие впечатления, мысли, дела, наконец, захлестнули меня. Ведь я приехал не просто в новое интересное место, я приехал в Кембридж. И, конечно, мне не терпелось узнать сразу все об этом знаменитом своим университетом городе и самом университете.

В утро моего первого дня слово «Кембридж», как это ни наивно, у меня все еще ассоциировалось со словом «ридж», что значит простирающееся в длину повышение земной поверхности, иногда хребет, а иногда и просто сложенный из песка и гравия след прошлого оледенения. Таких следов я видел вокруг много. И кроме того, произнося по-русски слово «Кембридж», я всегда почему-то делил его на два слога: Кембридж. Ну а что значит Кемб, я не задумывался — мало ли какие собственные имена здесь могут быть.

После моей утренней пробежки в столовой Дома Капицы на первом этаже я увидел большую «Архитектурную карту Кембриджа с легендой». Тут же начал ее рассматривать и читать приложенный к ней текст и, конечно же, внутренне покраснел. Оказалось, что совсем близко от Дома Капицы, всего в пятнадцати минутах ходьбы в сторону города, протекает речка под названием Кем. Берега этой речки очень низкие и на большом протяжении представляют собой непроходимые болота. Только в одном месте, как раз по дороге от Дома Капицы к городу, топкие места прерывались возвышенной грядой — риджем из песка и гравия, которая подходила с обеих сторон к берегам реки. Вот здесь-то еще римлянами, завоевавшими когда-то эти земли, был построен мост через реку (по-английски «бридж»). С тех пор селение, расположившееся около этого моста по правому более высокому берету, стало называться Кембридж, по-русски это бы звучало: селение «Мост через Кем». К этому мосту от морского побережья на северо-востоке римляне проложили военную дорогу, которая и сейчас дорога. Это та самая... Хантингтон Роуд, на которой стоит Дом Капицы.

Дорога эта шла через мост дальше на юг вплоть до Лондона и много столетий назад была очень важной транспортной артерией. Ну а селение Кембридж пользовалось всеми преимуществами селения на «большой дороге», а также тем, что в этом месте большая дорога пересекалась с оживленной водной артерией — рекой Кем. Товары, шедшие по реке Кем, и грузовые потоки, идущие по «римской дороге», встречались здесь, принося доход жителям Кембриджа.