Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1994 год Страница 26

Переведя дух, заблудший пеон рискнул войти в ворота. Длинная каменная лестница привела его к началу улицы, по обеим сторонам которой стояли каменные постройки. В нише, прорубленной в стене одного из домов, он заметил статуэтку из желтого металла. Но поднять ее пастух не смог — она оказалась слишком тяжелой. Зато в соседней нише лежал кукурузный початок. Пеон бросился к нему в надежде насытиться. Но увы! Початок тоже был отлит в металле. Тем не менее пастух прихватил его с собой.

Пройдя вперед несколько метров, он увидел изваяние мужчины в полный рост, вылитое из того же металла. В руках у него был жезл, на голове — корона, увенчанная перьями, разумеется, металлическими. За первой статуей стояла другая, а за нею еще и еще. Нервы у пастуха сдали. И он кинулся по лестнице назад к воротам...

Обратный путь к асиенде пеон проделал без особого труда. И вместо пропавшей коровы он передал хозяину, асендадо, кукурузный початок из чистого золота. Асендадо велел слугам накормить пастуха, на которого было больно глядеть — тот был весь в ссадинах, кровоподтеках и едва держался на ногах, — потом приказал отвести ему удобную койку и ухаживать за ним. Каждый день он лично навещал несчастного и выспрашивал подробности о его злоключениях. Асендадо, очевидно, собирался предпринять вместе с ним новое путешествие в сельву — к заброшенному золотому городу инков. Однако спустя неделю пеон, оклемавшись, собрал как-то ночью свои нехитрые пожитки и был таков. С тех пор ни о нем, ни о легендарном Пайтити никто ничего не слышал.

Героем четвертой истории был некий Рейнальдо Рикельме, человек бывалый и на редкость тщеславный. Бывший оружейный мастер, сеньор Рикельме по выходе в отставку твердо решил разбогатеть — только честным путем. С этой целью он отправился на юго-восток Перу, в сельву, лежащую в бассейне реки Мадре-де-Дьос; на многочисленных ее притоках издревле обретались золотоискатели и прочие старатели. Самой же золотоносной речкой считалась Пантиаколья. Взяв себе в проводники знакомого индейца, Рикельме на каноэ отправился на поиски удачи и богатства. На третий день относительно спокойного плавания по Мадре-де-Дьос каноэ подошло к устью небольшой речки. Индеец сказал Рикельме:

— Вот Пантиаколья. Можешь высаживаться, а утром ступай куда знаешь.

Соорудив на скорую руку шалаш, Рейнальдо провел в нем ночь, а наутро двинулся вдоль песчаного берега вверх против течения реки, в глубину сельвы. Три дня Рикельме искал золотоносное место и лишь на четвертый нашел — во всяком случае, ему так показалось. Чуть позже, не удовлетворившись скудной добычей, упорный золотоискатель двинулся еще дальше и, пройдя еще сутки, вновь решил попытать счастье. Наконец надежды его оправдались: чуть ли не в каждой пригоршне речного песка ему попадались крупицы золота.

Восемь дней провел Рейнальдо на берегу золотой речки. Он мыл золото и охотился — надо же было добывать себе пропитание. И вот на девятый день, поутру, Рикельме решил прочистить ружье. Склонив голову, он разбирал затвор карабина и вдруг скорее почувствовал, нежели заметил, что перед ним кто-то стоит. Это были почти голые индейцы — двое мужчин и женщина. Индейцы смотрели на Рикельме бесстрастно, в глазах — ни тени враждебности. Мужчины были вооружены: за спиной висели допотопные ружья, а на плече — по колчану со стрелами. Шеи у всех троих были украшены ожерельями из золотых бусин, а у одного на руке сверкали золотые браслеты. Рикельме, понятное дело, не терпелось узнать, откуда у индейцев эти сокровища. И он осторожно, начав издалека, спросил:

— Откуда вы, добрые люди?

— Мы из священного места, — ответил индеец с браслетами на руке, — из того селения, куда не может попасть ни один чужак. А если попадет, то уже никогда не выйдет.

И, прощаясь с бледнолицым, тот же индеец повернулся к нему и проговорил на кечуа:

— Не ходи туда — погибнешь!

Сеньору Рейнальдо Рикельме вовсе не улыбалось рисковать жизнью, тем более что индейцы в знак благодарности за то, что он починил им ружья, подарили ему свои золотые украшения, да и золотого песку сам он намыл немало.

На обратном пути он повстречал индейцев пиро, и те помогли ему добраться до ближайшего населенного пункта. Однако, прежде чем распрощаться с пиро, удачливый золотоискатель решил выведать у проводников, что за народ живет там, в низовьях реки Пантиаколья.

— Там, — сказали пиро, — живут индейцы мачиганга. Они еще не знают белых людей. Но если белый попадет к ним, его уже никогда не отпустят.

Так, еще недавно скромный отставной оружейных дел мастер Рейнальдо Рикельме стал богачом. Вскоре он купил себе большой дом в Куско, обзавелся прислугой... И вдруг в один прекрасный день взял да исчез. То ли перебрался в другой город, то ли вообще покинул Перу, а может...

И вот тут-то начинается пятая история, и последняя. А произошла она уже в пятидесятые годы.

Как-то раз один ученый, выхлопотав у перуанского правительства специальное разрешение, отправился на небольшом самолете, пилотируемом молодым, но опытным летчиком, в разведывательный полет над бескрайней сельвой. Самолет долго летал над районом, который ученый указал пилоту, но так ничего и не обнаружил. Устав от безуспешных поисков, исследователь ре — шил возвращаться. А чуть позже тот же молодой летчик предпринял полет в сельву, правда, уже один.

Пролетая над местностью, где, согласно легендам, которые он слышал еще в детстве, должен находиться Пайтити, пилот заметил, как внизу, сквозь густые заросли, на мгновение-другое пробилась струйка дыма и тут же рассеялась. Летчик живо сообразил, что костер разожгли не индейцы. Во-первых, обитатели сельвы обыкновенно разводят бездымные костры. А во-вторых, ни один индеец не стал бы зажигать огонь, услыхав в небе рокот самолета. Выходит, кто-то намеренно подбросил в костер охапку травы, чтобы подать сигнал о своем местонахождении — может быть, в надежде на помощь. Не исключено, что это сделал белый человек... Однако самолет так и не смог приземлиться: кругом были сплошные заросли. И пилоту пришлось ложиться на обратный курс...

Чуть выше, читатель, я обмолвился, что эта история — последняя, совершенно запамятовав, что есть еще одна, которая связана уже непосредственно со мной. Вот она.

Дело было теперь уже в далеком 1960 году. В то время я преподавал в только-только созданном в Москве Университете дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Так вот, однажды на вступительных экзаменах ко мне пришел юный абитуриент из Перу — имени его я не называю сознательно. Помню, меня тогда поразило, что по-испански юноша говорил не слишком-то уверенно. И я возьми да и спроси его напрямик: в чем, дескать, дело? Юноша, зардевшись от смущения, принялся объяснять, что в тех местах, откуда он родом, большая часть населения говорит не на испанском, а на кечуа — языке инков.

Каково же было удивление перуанского юноши, когда я вдруг обратился к нему на его родном языке:

— Ну что ж, — сказал я, — продолжай рассказывать о великом вожде Тупак Амару на кечуа...

Так началась наша дружба. Дружба между преподавателем и студентом, ставшим впоследствии крупным ученым, дипломатом и бизнесменом.

Когда мой друг состоял на дипломатической службе и работал в Москве, мы встречались с ним не раз. И однажды он поведал мне такую вот историю:

«Отец мой целый год прожил среди индейцев перуанской сельвы — изучал их быт, нравы и обычаи. Как-то раз он заметил, что в одном небольшом племени, говорившем на кечуа, практикуется древнейший инкский ритуал «маскапайча», похожий на обряд инициации. Обряд этот завершался тем, что юноше, прошедшему определенные испытания, возлагали на голову золотой или серебряный обруч, посвящая таким образом в мужчины. Отца удивило, что ритуал совершался не в селении, а совершенно в другом месте. Но где именно?

Оказывается, юноша, готовящийся стать мужчиной, уплывал на каноэ по одной небольшой реке, а возвращался — уже с обручем на голове — по другой. Стало быть, где-то в верховьях этих двух рек, заключил мой отец, находится богатый источник драгоценных металлов, каковой мог быть сокрыт лишь в одном единственном месте — древнем инкском городе Пайтити.

Мы с отцом долго хранили эту великую тайну: ведь открытие Пайтити сродни открытию Трои. Но сегодня мы решили рассказать все, что знаем, — но только одному вам, Юрий Александрович, как моему другу и учителю. А дальше поступайте так, как сочтете нужным».

И он сообщил мне названия тех двух рек, у истоков которых, судя по всему, стоит чудо-город, город несметных богатств и великих тайн.

Я не стану утомлять ваше внимание перечислением бесконечных перипетий и сложностей, связанных с организацией экспедиции в перуанскую сельву. Эта благородная идея была похоронена под ворохом бумаг — письменных обращений, ходатайств, рекомендаций, согласований, анкет и характеристик. Коротко говоря, небывалый по своим целям и задачам международный проект погиб под прессом гигантской бюрократической машины. А «восьмое чудо света» и поныне остается тайной, покрытой мраком непролазной перуанской сельвы. Но что, если именно сегодня попробовать приоткрыть таинственную завесу? Ведь в наши дни возможностей для этого куда больше, нежели когда-либо прежде.