Сборник - Эта книга сделает вас умнее. Новые научные концепции эффективности мышления Страница 28

И это еще не все. Есть основания думать, что мы можем чувствовать запахи двумя способами. Во-первых, внешним обонянием – ортоназальными рецепторами, которые работают при вдохе и позволяют нам чувствовать в окружающем мире запах пищи, хищников или дым. А во-вторых, внутренним обонянием – ретроназальными рецепторами, которые работают на выдохе и помогают нам решить, стоит ли есть эту пищу, или нужно выбросить ее. С каждым из этих чувств связана определенная гедоническая реакция. Ортоназальное обоняние вызывает удовольствие от предвкушения, а ретроназальное – удовольствие от полученного. Предвкушение не всегда совпадает с полученным. Вы обращали внимание, что соблазнительный аромат свежесваренного кофе никогда не соответствует в точности его вкусу? Мы всегда испытываем легкое разочарование. Интересно, что продукт, в котором идеально совпадают по интенсивности ортоназальный и ретроназальный ароматы, – это шоколад. Мы получаем ровно то, чего ожидали, – становится понятно, почему шоколад такой мощный стимул.

Кроме расширения списка чувств, в современной нейробиологии происходит еще одна важная перемена. Раньше мы изучали органы чувств независимо друг от друга, и большая часть исследователей сосредотачивалась на зрении. Но ситуация быстро меняется. Теперь мы знаем, что органы чувств работают сообща, причем и на ранних, и на поздних стадиях переработки информации, создавая наше богатое восприятие окружающего мира. Наш опыт почти никогда не явлен нам только в звуках или только в зрительных образах.

Мы почти всегда наслаждаемся осознанным опытом, состоящим из образов, звуков, запахов, тактильных и вкусовых ощущений, – причем они поступают к нам не в отдельных сенсорных «упаковках». Мы просто принимаем происходящее в его богатой сложности, не задумываясь о том, как именно разные органы чувств создают цельное переживание.

Мы мало думаем о том, как запах создает фон для любого осознанного момента бодрствования. Люди, утратившие обоняние, часто погружаются в депрессию, и через год они восстанавливаются хуже, чем те, кто утратил зрение. Это связано с тем, что знакомые места не пахнут, как прежде, и другие люди больше не издают присущий только им, обнадеживающе знакомый запах. Кроме того, люди, утратившие обоняние, считают, что они утратили и вкус. Во время теста они признают, что различают сладкое, кислое, соленое, горькое, острое, а также металлический привкус. Но весь остальной «вкус» еды обеспечивается ретроназальным обонянием.

То, что мы называем «вкусом», – это один из самых замечательных примеров того, насколько неверно мы представляем себе наши собственные чувства. Вкус обеспечивается не только рецепторами языка, а сочетанием вкуса, осязания и запаха. Благодаря осязанию соус кажется сливочным, какая-то пища – жесткой, хрустящей или затхлой. Единственная действительная разница между свежими и затхлыми на вкус картофельными чипсами заключается в структуре их поверхности. Большая часть того, что мы называем «вкусом», на самом деле является запахом, воспринимаемым ретроназальным обонянием. Именно поэтому люди, утратившие обоняние, жалуются, что больше не ощущают вкуса. Вкус, осязание и обоняние не просто образуют сочетание, позволяя нам испытывать ощущения от пищи или питья. Скорее можно говорить о том, что информация из разных сенсорных каналов сливается в комплексное ощущение, которое мы называем «вкус», а ученые, изучающие пищу, – «флейвор».

Восприятие вкуса является результатом мультисенсорной интеграции вкусовых, обонятельных и ротовых соматосенсорных сигналов в единое переживание, компоненты которого мы не можем отделить один от другого. Это одно из самых сложных мультисенсорных чувств, на которое могут влиять также слух и зрение. Цвет вина, звук глотка или жевания оказывают сильное влияние на нашу оценку того, что мы пьем или едим. Возбуждение лицевого тройничного нерва создает ощущение «остроты» чили или «прохлады» ментола, хотя реальная температура в полости рта не изменяется.

В сенсорном восприятии мультисенсорная интеграция – это правило, а не исключение. К тому же, воспринимая звуки, мы используем не только уши, но и глаза, мы ищем источник звука. В кинотеатре мы «слышим», как голоса актеров выходят у них изо рта, хотя на самом деле звуки идут из динамиков. Это явление известно под названием «эффект чревовещателя». Сходным образом ретроназальные запахи, улавливаемые обонятельными рецепторами носа, воспринимаются как вкус во рту. Ощущения переносятся в рот, потому что наше внимание сосредоточено на жевании и глотании, что заставляет нас думать, будто эти обонятельные ощущения также исходят оттуда.

Другое удивительное сотрудничество между разными чувствами связано с кроссмодальным переносом, когда стимуляция одного органа чувств вызывает активность другого. Если мы видим губы человека, находящегося в другом конце переполненной комнаты, мы лучше слышим, что он говорит, а запаха ванили делает напиток более сладким и менее кислым. Поэтому мы говорим, что ваниль имеет сладкий запах, хотя сладость – это вкус, и чистая ваниль вовсе не сладкая. Промышленные производители знают об этих эффектах и используют их в своих целях. Например, определенный аромат шампуня может сделать волосы более «мягкими» на ощупь; напитки красного цвета кажутся более сладкими, а зеленоватые – более кислыми. Часто в случаях такого взаимодействия зрение доминирует, но не всегда.

При нарушениях в вестибулярной системе люди ощущают, что мир вокруг них вращается, хотя сигналы, поступающие из глаз и других частей тела, вроде бы должны сказать им, что все в порядке. При отсутствии таких нарушений мозг находится в согласии со зрением, сигналы, передаваемые проприоцепторами, согласуются. К счастью, наши органы чувств сотрудничают один с другим, и мы можем успешно взаимодействовать с окружающим миром – не сенсорным, а мультисенсорным.

Умвельт

ДЭВИД ИГЛМЕН

Нейробиолог, директор Лаборатории восприятия и действия, руководитель программы «Неврология и право» в Бейлорском медицинском колледже; автор книги Incognito: The Secret Lives of the Brain («Инкогнито: тайная жизнь мозга»)

В 1909 году биолог Якоб фон Икскюль предложил понятиеумвельт[11]. Ученый искал слово, описывающее простой, но часто игнорируемый факт: различные животные в одной и той же экосистеме реагируют на разные внешние сигналы. Для клещей, не имеющих ни зрения, ни слуха, важными сигналами являются температура и запах масляной кислоты. Для черной ножетелки (рыбы из семейства Apteronotidae) важны электрические поля, а для летучих мышей, использующих эхолокацию, – ультразвуковые волны. Умвельт – это ближайшая область окружающего мира, которую животное способно воспринять. Более отдаленные области реальности, какой бы она ни была, Икскюль называл умгебунг[12].

Интересно, что каждый организм, по-видимому, считает, что его умвельт заключает в себе всю объективную внешнюю среду во всей ее полноте. Почему же мы продолжаем думать, что мир намного больше, чем мы можем непосредственно воспринять? Главный герой фильма «Шоу Трумана» живет в мире, который полностью сконструирован вокруг него дерзким телепродюсером. Когда продюсера в какой-то момент спрашивают: «Почему вы думаете, что Труман никогда не поймет истинную природу своего мира?», продюсер отвечает: «Мы принимаем мир таким, каким нам его показывают». Мы воспринимаем свой умвельт и на этом останавливаемся.

Чтобы оценить, какое количество информации проходит мимо нас незамеченной, представьте себе, что вы гончая. Ваш длинный нос содержит 200 миллионов обонятельных рецепторов. Ваши влажные ноздри втягивают и захватывают молекулы запаха. Щели в уголках ноздрей образуют воронки, увеличивая приток воздуха, когда вы принюхиваетесь. Даже ваши висящие уши тянутся вдоль земли и направляют запах к носу. Весь ваш мир сосредоточен вокруг обоняния. В один прекрасный день вы бежите за своим хозяином и вдруг замираете, пораженные неожиданной мыслью. Каково это – иметь столь жалкий, несовершенный нос, как у человека? Что люди вообще могут воспринять, когда втягивают воздух своим маленьким носиком? Вероятно, там, где должен быть запах, у них большое темное пятно?

Очевидно, мы не страдаем отсутствием обоняния, потому что воспринимаем реальность такой, какой она нам предъявлена. Не имея обонятельных способностей гончей, мы, однако, редко задумываемся о том, что все могло бы быть иначе. Сходным образом, пока ребенок не узнает в школе, что пчелы воспринимают ультрафиолетовые сигналы, а гремучие змеи руководствуются инфракрасными, он не задумывается о том, сколько информации проходит мимо нас по каналам, к которым мы не имеем врожденного доступа. Как показывают мои неформальные опросы, мало кто знает, что видимая для нас часть электромагнитного спектра составляет всего десять триллионных всего спектра.