Айзек Азимов - В начале Страница 28

Когда Исаия пророчит победу бога над враждебными силами, он перечисляет различные образы, используемые для обозначения хаоса: «В тот день поразит Господь мечом Своим тяжелым, и большим и крепким, левиафана, змея прямо бегущего, и левиафана, змея изгибающегося, и убьет чудовище морское» (Ис. 27:1). 

В более поздние времена, когда Иудея была провинцией государства Ахеменидов, евреи восприняли концепцию вечного конфликта между принципами добра и зла и расстались с идеей, в соответствии с которой бог якобы изначально одержал полную и окончательную победу над злом.

В древнееврейской картине мира Сатана явился на свет как вечный антибог, который постоянно стремится разрушить сотворенное и восстановить хаос; для того чтобы предотвратить это, необходима была вечная бдительность. Затем родилась мысль, что змей на самом деле был воплощением Сатаны,– эта концепция с непревзойденным мастерством была отражена Мильтоном в «Потерянном рае».

Однако в библейской истории о саде Едемском на это нет никаких указаний. Судя по всему, идея Сатаны целиком и полностью принадлежит более позднему времени.

5. но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло.

113. Здесь опять звучит отдаленное эхо эпоса о Гильгамеше. Один из персонажей эпоса носит имя Энкиду; это дикий человек, которого Гильгамеш должен приручить. Для данной цели Гильгамеш использует блудницу; она соблазняет Энкиду своим пленительным телом и сладкими речами:

«Ты прекрасен, Энкиду; ты как бог». Блудница выполняет свою задачу, и так же преуспевает со своей миссией змей-искуситель, который обещает женщине в раю, что она будет как бог.

6. И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел.

114. Природа плодов неясна. Традиционно на Западе считается, что это были яблоки, однако оснований для подобного заключения нет никаких. Более того, мы можем почти наверняка утверждать что это были не яблоки. В древней Палестине яблоки не принадлежали к распространенным фруктам и, может быть, вовсе не культивировались. Если мы хотим серьезно подойти к вопросу о дереве познания, то должны заключить, что это было уникальное и, возможно, божественное дерево, которое могло произрастать только в раю и нигде более и плоды которого должны были остаться вне разумения человека, исключая тот единственный плод, что был съеден в нарушение запрета.

Если же встать на прозаическую почву современной мысли, то всю историю следует рассматривать исключительно как легенду, и с этой точки зрения природа плодов совершенно неважна.

7. И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания.

115. Потеря невинности повлекла за собой чувство стыда, и мужчина и женщина с той поры стали прикрывать половые органы набедренными повязками («опоясаниями»). Именно этому стиху мы обязаны условностью, следуя которой скульпторы стали прикрывать мужской половой орган на статуях листьями (обычно фиговыми). Греки, будучи язычниками, разумеется, этого не делали.

8. И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая.

9. И воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: (Адам) где ты?

10. Он сказал: голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся.

11. И сказал (Бог): кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть?

116. Эта часть легенды и впрямь примитивна. Бог разгуливает по раю, совершая моцион и освежаясь ветерком, как это делал бы человек. Адам и его жена прячутся, и богу приходится их звать. Бог должен вопросить, не был ли нарушен запрет, словно бы он вовсе и не всезнающий.

Конечно, поздние комментаторы нашли сотни способов, чтобы объяснить все это. Адам и его жена прячутся, потому что не знают о способностях бога. Бог задает вопрос только потому, что ему нужно добровольное признание. И так далее…

И все же в ранних мифах божества не всегда были всезнающими и даже не всегда могли похвастаться сообразительностью. Порой умный человек одерживал верх над богом. Видимо, в те времена, когда еще не было никаких комментаторов, когда эти истории были еще в новинку, слушатели преисполнялись тревогой ожидания и гадали, сумеет ли герой выкрутиться из затруднительного положения.

12. Адам сказал: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел.

13. И сказал Господь Бог жене: что ты это сделала? Жена сказала: змей обольстил меня, и я ела.

14. И сказал Господь Бог змею: за то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей;

117. Бог даже не спрашивает у змея никаких объяснений – он приговаривает его, не выслушав. Возможно, причина здесь в том, что перед нами – версия битвы между богом и хаосом, содержащаяся в «Яхвисте».

Согласно «Жреческому кодексу», битва закончилась полной победой бога, победой мгновенной и окончательной: был сотворен свет, и тьма отступила перед божьим словом.

По «Яхвисту», бог тоже одерживает победу силой слова, точнее, силой проклятия, но не раньше того, как хаос торжествует временную победу, расстроив изначальный план безбедного существования мужчины и женщины в раю. Поздние комментаторы стремились избежать этого упоминания о частичном поражении бога, каким бы ничтожным оно ни было, и выставляли дело так, будто искушение и грехопадение с самого начала входили в божий замысел, однако нигде в Ветхом завете на это нет точных указаний.

118. В Библии ни разу не упоминается, что змей ходил на ногах. Вполне возможно, что проклятье означает, будто змей, который был сотворен без ног, теперь останется обезноженным навеки, и никогда ему уже не выпадет шанс заполучить их в качестве награды за хорошее поведение.

Однако читатели Библии обычно истолковывают этот стих совсем по-другому. Почти повсеместно принято, что поначалу змей ходил на ногах, и только проклятие принудило его ползать на животе.

В каком-то смысле здесь есть своя логика. С научной точки зрения совершенно очевидно, что змеи произошли от предков-рептилий, которые имели обыкновение разгуливать на четырех ногах и утратили конечности, по меньшей мере, семьдесят пять миллионов лет назад. Разумеется, никакого проклятия не было, хотя многие люди и верят в это. Длинные, тонкие тела змей, их способность прятаться в трещинах и ползать совершенно незаметно создали им репутацию самого преуспевающего отряда пресмыкающихся на Земле в современную эпоху.

Возможно, что источником для легенды о проклятии послужила все та же вавилонская концепция хаоса, воплощенного в драконе. Вавилон – в ту пору, когда часть евреев была насильственно переселена туда,– находился в расцвете своей славы и считался крупнейшим городом мира. Его стены отличались огромными размерами и невероятной толщиной, а ворота богини Иштар – главные ворота города – были изукрашены изображениями большого количества львов, быков и драконов (предназначавшихся для того, чтобы сообщить городу свою символическую силу).

Вероятно, что эти драконы (их звали «сирруш») и есть драконы хаоса. Некоторые из тех изображений и ныне можно видеть на развалинах вавилонских стен. Спина, шея и хвост «сирруша» – явно от рептилии, хотя он стоит на четырех ногах, подобно льву или быку. Закроем ноги сирруша, и то, что осталось,– вылитый змей. Таким образом, легко удостовериться, что дракон хаоса, которого проклятие лишило ног, превратился в змея.

119. Змеи конечно же не едят праха– это плотоядные существа. Приписанная им способность поедать прах – просто-напросто поспешное умозаключение, проистекающее из того, что голова змеи практически не поднимается над поверхностью земли, а в пасти постоянно мелькает язык. Не следует думать, будто змея «лижет пыль»,– с помощью языка, чувствительного к колебаниям температуры, она распознает близость теплокровной добычи.

15. и вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту.

120. Судя по всему, большинство людей испытывает страх перед змеями. Я лично полагаю, что мы настолько привыкли видеть млекопитающих и птиц на деревьях, в воздухе или, по крайней мере, невысоко над землей, что обычно не исследуем собственно поверхность земли на предмет существ, превышающих по размерам обыкновенную ящерицу. И когда в поле нашего зрения попадает змея, мы видим движение там, где его вовсе не ожидаем,– отсюда реакция испуга.

Однако, когда змеи находятся в террариуме зоопарка и не в состоянии напугать нас неожиданным появлением, мы хладнокровно разглядываем их и даже дети преисполняются восхищением.