Стивен Рансимен - Сицилийская вечерня. История Средиземноморья в XIII веке Страница 28

На самом деле большинство главных врагов Карла уцелели в битве. Конрад Антиохийский был его пленником. Инфант Энрике, римский сенатор, нашел убежище в монастыре Св. Сальвадора на дороге в Риети. Там его опознали и схватили. Сам Конрадин направился в Рим, куда и прибыл с Фридрихом Баденским и примерно пятьюдесятью рыцарями 28 августа. Сенатор Энрике оставил в Риме своим заместителем предводителя гибеллинов в Урбино, Гвидо да Монтефельтро. Но Гвидо, чья последующая карьера доблестного кондотьера строилась на предусмотрительной неприязни к поверженным друзьям, уже прознал о битве. Он отказался принять Конрадина и захлопнул ворота Капитолия перед его носом. Мальчика предупредили, что ему лучше покинуть город, куда Гвидо уже впускал гвельфов. Конрадин и его спутники поехали назад по Виа Валерия, надеясь каким-нибудь образом бежать через горы и присоединиться к мятежникам в Апулии. В Сарачи-неско жена Конрада Антиохийского вновь дала им приют, и там они встретились с ее отцом, Гальвано Ланца, который также нашел там убежище. В Сарачи-неско беглецы изменили свои планы: на востоке было слишком много агентов Карла, охранявших дорогу, поэтому они вместе с Гальвано отправились на юг через Кампанию в маленький морской порт Астуру, расположенный на болотистом берегу, где рассчитывали найти судно, которое довезет их в Геную. Местный сеньор, Джованни Франджипани, узнал о прибытии таинственных чужестранцев. Он приказал их арестовать и обнаружил, что у него в руках Конрадин, Фридрих Баденский, Гальвано Ланца и несколько аристократов из римских гибеллинов. Джованни заточил их в соседнем замке. Через несколько дней адмирал Карла, Роберт Лавенский, прибыл с Джордано, кардиналом Тер-рачины, чтобы именем короля и Папы потребовать передачи пленников ему. Сперва пленников отвезли в Палестрину. Там Гальвано Ланца был казнен как изменник вместе с одним из своих сыновей и несколькими итальянскими гибеллинами. Конрадина и Фридриха Баденского перевели в Неаполь, на остров Кастелло-дель-Уово.139

Карл был беспощаден. Милосердие, которое он проявил после своей победы при Беневенте, себя не оправдало. Он не собирался больше проявлять слабость. Из всех своих пленников он отпустил только Конрада Антиохийского, но не потому, что считал его менее виновным или менее вероломным, чем остальных, а потому, что жена Конрада держала в своих подземельях в Сарачинеско несколько важных аристократов из гвельфов, родственников кардиналов, и угрожала, что предаст их смерти, если ей не вернут мужа. У инфанта Энрике были слишком большие связи, чтобы его можно было казнить. За него просили и французский двор, и английский. Но хотя Энрике и сохранили жизнь, двадцать три года он провел в тюрьме. Главной проблемой было, как поступить с Конрадином.140

По легенде, Папа Климент настаивал на смерти мальчика. Слова: «Жизнь Конрадина — смерть Карла, жизнь Карла — смерть Конрадина» («Vita Conradini, mors Caroli: vita Caroli, mors Conradini») — приписывают ему. Как бы то ни было, Карл решил, что Конрадин должен умереть, поскольку он не сможет в безопасности сидеть на сицилийском троне, пока принц Гогенштауфен жив; а юношеское обаяние Конрадина делало его тем более опасным. Но Карл был приверженцем законности. Если он и собирался грубо нарушить традиции своего времени и казнить пленного принца, решение следовало подкрепить законом. Юристам было приказано подготовить обвинение против Конрадина. Его вторжение в королевство было представлено как акт разбоя и государственная измена. Позже апологеты Анжуйской династии обвинили Конрадина в военном преступлении за то, что тот казнил Жана де Брезельва, что действительно было нарушением традиций той эпохи: но во время суда об этом не упоминалось и едва ли этот поступок можно было рассматривать как простое убийство. Судьи Карла знали, чего от них ожидают. После короткого процесса они объявили Конрадина виновным, а вместе с ним и его друга Фридриха Баденского, чьим единственным преступлением была его преданность. Обоих приговорили к смерти через отсечение головы. Эшафот был воздвигнут на Кампо Моричино в Неаполе, на месте нынешней Пьяцца-дель-Меркато. Там 29 октября 1268 г. Конрадин и Фридрих были публично обезглавлены вместе с несколькими своими приверженцами. Это было единственное мимолетное появление красивого шестнадцатилетнего юноши перед неаполитанцами, чьим королем он мог бы стать, но они никогда его не забудут.

Суд над Конрадином и его казнь привели Европу в состояние шока. Для Данте, писавшего столетие спустя, Конрадин был невинной жертвой. Даже Папа, хоть и радовался пресечению рода гадюк, был глубоко потрясен. Гвельфский историк Виллани отчаянно стремился очистить память Климента от подозрений в соучастии. И поныне Карла обычно порицают даже французы, которые готовы многое простить одному из самых талантливых сынов Франции. Германцы всегда считали это величайшим преступлением в истории. Многие столетия спустя поэт Гейне писал об этом с горечью. Но Карл был реалистом и считал, что цель оправдывает средства. Он полагал, что только после смерти Конрадина сможет править спокойно.141

Глава VIII. КОРОЛЬ КАРЛ СИЦИЛИЙСКИЙ

Две крупные победы упрочили положение Карла в Сицилийском королевстве. Больше не осталось принцев из рода Гогенштауфенов, которые могли бы оспаривать его права. Трое молодых сыновей Манфреда были живы, но надежно заперты в неаполитанской тюрьме. В Германии молодой ландграф Тюрингский, Фридрих Мейсенский, внук Фридриха II по материнской линии, провозгласил себя наследником династии Гогенштауфенов и присвоил на время громкие титулы короля Сицилийского и Иерусалимского, но никто не принимал его всерьез. Король Кастильский время от времени хвалился тем, что в его жилах течет кровь Гогенштауфенов, но он был слишком занят другими делами для того, чтобы бросать вызов Карлу. К тому же его брат, инфант Энрике, был пленником Карла, и хотя король Альфонс не испытывал никакой симпатии к своему брату, семейная гордость Кастильской династии не позволяла ему рисковать жизнью инфанта. Несколько большую угрозу представляла дочь Манфреда Констанция, которая жила в Барселоне, будучи женой наследника короны Арагона, но в многочисленные честолюбивые планы ее старого тестя не входило завоевание Сицилии.

Король Карл мог спокойно властвовать над королевством и планировать дальнейшие завоевания. «Король Карл, — пел его трубадур, Пейре Кастельноу, — станет сеньором большей части мира — и он достоин этого».142 Казнь Конрадина никоим образом не тревожила совесть Карла. Через несколько дней после того, как юноша был обезглавлен, город Трани украсили по случаю второй женитьбы короля. Новая королева Сицилийская, Маргарита Бургундская, была не такой богатой наследницей, как ее предшественница, Беатриса, но у нее были неплохие владения в Центральной Франции, включая города Оксер и Тоннер и несколько ба-роний. К сожалению, брак был бездетный, и после смерти королевы земли отошли обратно к ее родственникам. Расширив таким образом свои французские владения, король Карл приступил к восстановлению своего контроля над Италией.143

Папу Климента угрызения совести мучили сильнее, чем короля. Ровно через месяц после казни Конрадина он умер в Витербо, 29 ноября 1268 г. Гибеллины считали его смерть карой Господней, и судя по всему, его последние дни были омрачены страхами за будущее. Защитник Церкви слишком ясно дал понять, что не намерен быть ее слугой. Рим, в котором, как постановило папство, никогда больше не будет сенатора-иностранца, вернулся под контроль Карла вскоре после битвы при Тальякоццо. 12 сентября 1268 г. Карл написал своему брату, французскому королю Людовику, чтобы объявить, что римляне единогласно избрали его пожизненным сенатором. Но Карл кое о чем умалчивал. Единогласие было достигнуто благодаря изгнанию или бегству гибеллинов, и позже, когда папство смогло себе позволить усомниться в сроке его сенаторства, он признал, что на самом деле срок был только на десять лет. Карл незамедлительно отправился в Рим и провел последние две недели сентября, реформируя управление. Хотя сенат римских аристократов и сохранил совещательную функцию, римляне были лишены самостоятельности. Карл прибрал к рукам городские финансы. Монеты чеканились от его имени, а городские доходы шли в городскую казну (сатеrа urbаnа), хранителя которой он назначил сам. Он создал городскую стражу, чтобы охранять правопорядок, и для нее построил башни, чтобы вселять страх в укрепленные дворцы аристократов, назначил королевских судей, ответственных за различные области права, и королевского верховного судью для рассмотрения жалоб. Ряд постановлений гарантировал должное обеспечение города провизией и разработку ресурсов Кампании. Карл даже подумывал об основании университета для римлян. Сам Карл впоследствии редко бывал в Риме, если не считать двух месяцев, проведенных там весной 1272 г., когда избрание нового Папы и изменение папской политики заставили его озаботится положением в городе. Он правил через наместника, которого назначал на должность сроком на один год и наделял его полномочиями вице-короля. Если не считать двух неаполитанцев, Карл регулярно назначал на этот пост французов. Его правление было слишком авторитарным, чтобы пользоваться популярностью, но римский обыватель, измученный интригами и мятежами, которые сотрясали город с момента смерти Папы Иннокентия III, умершего почти столетие тому назад, был признателен за восстановление порядка. Памятник Карлу, установленный на Капитолии приблизительно в 1270г., был как раз выражением этой признательности.144