Петр Романов - Россия и Запад. От Рюрика до Екатерины II Страница 3

Первоначально Русью называлось то варяжское племя, из которого вышли первые князья. Затем слово получило сословное значение: так называли, согласно ряду исторических источников, высший класс русского общества, преимущественно княжескую дружину, состоявшую в основном из тех же варягов.

Позднее Русь, или Русская земля – выражение, впервые появляющееся в документе 945 года, – получило географическое значение. Так именовалась Киевская область, где больше всего и было варягов. В XI–XII веках, когда Русь как племя слилась со славянами, оба названия – Русь и Русская земля, – не теряя географического значения, приобретают и политический смысл. Так стала называться вся территория, подвластная русским князьям, со всем ее населением.

У истоков русской торговли и дипломатии. Зачем князь Олег на Царьград ходил

Когда, с кем и где впервые начали торговать русские, точно не скажет никто. Скорее всего, на берегах Черного моря, где задолго до Рождества Христова возникли сначала финикийские, а затем и милетские, то есть греческие, колонии, которые успешно торговали с окрестными племенами. Колонии покупали хлеб, кожи, шерсть, лен, строевой лес (дуб, вяз, ясень), смолу, воск и мед, а сбывали вино, оливковое масло, шерстяные ткани, одежду, глиняную посуду и различные предметы роскоши.

Далее греческие товары шли к Балтике, причем везли их как сами греки, так и славяне, занимавшие в IX веке бассейны Днестра, Днепра, Западной Двины, Западного Буга, озера Ильмень и Верхней Оки.

К этому времени восточные славяне, объединившись под княжеской властью, представляли уже грозную военную силу и начали сами во многом диктовать условия торговли и Византии, и хазарам, чьи владения мешали торговому выходу русских к Каспийскому морю. Главным защитником торговых и внешнеполитических интересов Древней Руси стал в ту пору князь Олег, прозванный в народе Вещим, то есть кудесником, волхвом, чародеем. Напомню, это он под видом купца хитростью завладел Киевом.

Первоначально Олег, князь из рода Рюриков, правил в одном из древнейших русских городов – Новгороде, а затем, собрав войско из варягов и славян, пошел на Киев, подчиняя себе по дороге различные славянские племена. Захватив Киев, Олег не раз громил хазар, а в 907 году предпринял поход на греков.

Войско состояло из варягов, ильменских славян, чуди, кривичей, мери, полян, северян, древлян, радимичей и других племен, населявших тогда древние русские земли. По словам летописца, кораблей у Олега было 2000, а на каждом корабле по 40 человек. Верить в абсолютную точность летописных исчислений, конечно, не обязательно, но даже с определенными поправками получается, что князю удалось собрать немалое по тем временам войско.

При приближении русских к Константинополю (на Руси его обычно называли Царьградом) греки заперлись в городе, а вход в гавань перекрыли. Тогда князь приказал сойти всем на берег и уничтожать на глазах неприятеля всё вокруг. Психологом Олег был действительно незаурядным. Летописи рассказывают об удивительной по тем временам военной операции. Князь велел поставить свои суда на колеса и под парусами двинулся к городу. Можно представить, какое впечатление столь необычная «психическая атака» произвела на защитников.

Современники редко задумываются над тем, ради чего велись те стародавние войны. Ответ вроде бы очевиден: ради добычи, земли, славы. Все это верно, но неполно. Даже в те далекие времена не меньшую ценность являли собой политические и торговые союзы. Наши предки были гораздо мудрее, чем мы их иногда себе представляем. Хитроумный князь Олег заставил византийцев не только заплатить огромную дань, но и подписать договор, дававший русским право торговать в Византии беспошлинно.

Летопись подробно описывает ход переговоров. Первоначальные требования русских были следующими: все, приходившие с Руси в Царьград, помимо беспошлинной торговли могли там бесплатно брать съестных припасов из расчета на месяц, мыться в банях, а для обратного пути запасаться у греческого царя якорями, канатами, парусами и тому подобным.

Византийский император принял условия, но с поправкой: все эти привилегии распространяются лишь на торговых людей, а не на всех русских. Кроме того, русские должны были дать обещание не грабить окрестные села и жить в определенной части города, чтобы император всегда мог послать чиновника переписать имена вновь прибывших торговцев. Входить в город русские должны были только через одни ворота без оружия, причем в сопровождении императорского слуги и не более 50 человек сразу.

Опасения императора были Олегу понятны, а потому без колебаний приняты. Договор по обычаю того времени скрепили клятвами. Византийцы клялись на кресте, а Олег клялся на своем оружии Перуном – высшим для него божеством. Побежденным пришлось сшить для всех кораблей Олега новые шелковые и полотняные паруса и позволить русским прибить в знак победы на вратах Царьграда свои щиты. Олег возвратился в Киев с огромной добычей: золото, дорогие ткани, экзотические для Руси овощи и фрукты, вина и украшения. А главное – договор.

Торговое соглашение 907 года фиксировало лишь принципиальные обязательства и потому нуждалось в ряде дополнений. Уже в 911 году Олег направил в Константинополь посольство, чтобы максимально детализировать договор: лишних трений русские не желали. Напротив, добрососедские отношения с Византией открывали для Руси большие возможности.

Новое соглашение – любопытный документ древнего международного права – предусматривало, в частности, следующее.

При разборе дела о преступлении следовало основываться не на слухах, а на точных показаниях. Если кто-то из участников разбирательства в чужих показаниях сомневался, то обязан был поклясться по обрядам своей веры, что свидетели лгут. Если же в результате оказывалось, что показание правдиво, то усомнившегося казнили. Это условие значительно облегчало решение спорных вопросов: хитрить и интриговать становилось опасно.

Документ предусматривал и чрезвычайные ситуации. Оговаривалось, например, что в случае убийства русского или грека преступник (если его застигнут на месте) должен быть тут же казнен. Если убийца с места преступления скроется, то все его имущество (за вычетом определенной доли в пользу ни в чем не повинной жены преступника) поступает родственникам жертвы. Если бежавший никакого имущества не оставлял, то считался под судом и в розыске до тех пор, пока не будет пойман и казнен.

Договор предусматривал, что, если русский украдет у грека (или наоборот) и вор будет пойман на месте, хозяин украденного в случае сопротивления вора имеет право его безнаказанно убить. Если вор сдавался без сопротивления, с него за украденное брали втрое больше. Штраф предусматривался даже за обычную драку. Если провинившийся или его родственники не могли заплатить положенного, виновного раздевали донага. Это означало, что он отдал последнее.

Все эти пункты говорят о том, насколько серьезно обе стороны подходили к соглашению, пытаясь по мере сил уберечь мир и согласие от неприятных неожиданностей и недоразумений.

Древний договор ничуть не менее дотошен, чем современные документы. Договор разъяснял даже правила поведения обеих сторон в случае, если что-то происходило с их торговыми судами. Предписывалось: если греческий корабль будет выброшен на чужую землю, а там окажутся рядом русские, то они обязаны охранять корабль с грузом и помочь доставить судно в безопасное место. Русские также брали на себя обязательство снимать греческие корабли с мели и помогать греческим мореплавателям, если случится буря.

О том, насколько выросло доверие между русскими и греками, свидетельствует такой пункт договора 911 года:

Если русскому или греку случится быть в какой-нибудь стране, где будут невольники из русских или греков, то он должен выкупить их и доставить на родину, где ему будет выплачена выкупная сумма.

То же самое относилось и к военнопленным.

Столь благородные условия распространялись, впрочем, лишь на участников договора, принципиальными аболиционистами ни греки, ни русские не были. Документ предусматривал: если раб будет украден или убежит, а господин его будет жаловаться, то раб должен быть возвращен. Русские купцы имели право искать своего раба в Константинополе где угодно. Тот из греков, кто отказывался позволить русским произвести у себя дома обыск, автоматически признавался виновным в краже раба и сурово наказывался.

Поскольку многие русские купцы стали постоянно проживать в Константинополе, договор предусматривал и такую ситуацию: если кто-то из русских, находящихся в Византии, умирал, не успев распорядиться своим имуществом, оно обязательно отсылалось его родственникам на Русь. Если взявшийся доставить имущество утаивал его или не возвращался с ним на Русь, то по жалобе русских он мог быть насильно возвращен на родину. Точно такие же правила распространялись и на греков, осевших на Руси.