Николай Непомнящий - Зоопарк диковин нашей планеты Страница 3

В 1983 году антрополог из Университета Виргинии (США) Рей Уогнер сообщил одной ричмондской газете, что в южной части Тихого океана, недалеко от острова Новая Гвинея, он два раза видел существо, чем-то напоминающее человека. Уогнер пояснил, что с помощью новейшего подводного видеооборудования ему удалось установить, что существо, которое он видел, было морской коровой. В большинстве известных случаев, полагает он, русалки были не чем иным, как тюленями, бурыми дельфинами, ламантинами или морскими коровами. Однако Уогнер не утверждает, что русалки вообще не существуют.

«Люди все-таки очарованы русалками, и рассказы о них звучат часто правдоподобно», — говорит психотерапевт Линда Картер-Эйк, которая проводит исследование в рамках программы по психоанализу. По ее мнению, русалки живут в сознании людей. Океан воздействует на область подсознания человека, вызывая в его воображении образ русалки. Хитрость состоит в том, чтобы не дать ей утащить вас за собой.

Вплоть до XIX века, когда научные и географические открытия практически лишили мифологических существ прав на существование, процветала практика создания чучел «русалок» из тел обезьян и рыбьих хвостов. Отвратительные «русалки» выглядели достаточно пугающе для того, чтобы зрители, пришедшие взглянуть на изготовленную красавицу, не обвинили хозяина чучела в мошенничестве.

Поскольку русалка была религиозным символом искушения и коварства, запрета на ее изображение в искусстве и литературе никогда не существовало. В пьесе «Сон в летнюю ночь» Шекспир пишет о русалке, чье пение было так прекрасно, что бурное море успокоилось, а некоторые звезды, заслушавшись пения морской красавицы, упали с небес.

Интересно, что образ русалки пережил расцвет именно в XIX веке, когда наука окончательно разделила фантазии и реальность, а в прозе и поэзии возродила интерес к романтике. Особенно много баллад о морском народе было создано в Британии и Скандинавии. В Англии русалка стала еще и символом империи, правящей морями и добывающей себе богатства в заморских колониях. Ее изображения украшали корабли, гербы и оружие. Таверне «Русалка», в которой собирались лондонские литераторы, посвятил свое стихотворение известный поэт-романтик Джон Китс.

В 1811 году увидела свет поэма барона ле Ламотт-Фуке «Ундина», по которой вскоре была написана опера. В ней говорится о женитьбе речной нимфы Ундины и смертного человека: Ундина могла бы обрести человеческую душу и чувственное сердце, но муж изменяет ей, и она возвращается в реку. Имя «Ундина» (от латинского «унда» — вода) впервые использовал швейцарский алхимик Парацельс (XVI в.) — создатель «систематической мифологии», соединивший образы мифологических существ с греческим учением о четырех составляющих мира: земле, воздухе, огне и воде. Ундина стала символом воды.

Русалки и люди не обретают счастья вместе. В сказке Андерсена русалка обретает душу, но не любовь принца. В «Обманутом морском юноше» Арнольда героиня Маргарет изменяет своему возлюбленному из-за боязни потерять душу. А в романе «Рыбак и его душа» Оскара Уайлда рыбак пытается избавиться от своей души в надежде жениться на русалке.

Другой мотив, использованный, например, в «Русалке» Александра Пушкина и «Невесте Ламмермура» Вальтера Скотта, — русалка, защищающая невинных девушек и мстящая неверным возлюбленным.

Генрих Гейне в «Лорелее» и Алфред Теннисон в «Морских феях» и «Русалке» обращаются скорее к образу человека, желающего избавиться от человеческих забот и идущего на смерть ради желания услышать прекрасное пение русалок. Интересно, что Теннисон пишет о «серебряных ногах» русалок, а его морские нимфы — видимо, гомеровские сирены, певшие для Одиссея.

В поэме «Разрыв союза» Томаса Худа, символизирующей стремление Ирландии к независимости от Британской империи, русалка желает ампутировать свой «саксонский» хвост, чтобы стать настоящим человеком.

В литературе XX века русалки становятся менее частыми персонажами, а брак с русалкой часто описывается в сатирической форме. В «Морской леди» Герберта Уэллса русалка оказывается неспособной понять моральные ограничения, которые люди накладывают на свою жизнь.

Русалки оставили заметный след и в музыке. Им посвящены «Песня Русалки» Гайдна, симфоническая поэма «Водяной» и опера «Русалка» Дворжака, незаконченная опера «Лорелея» и увертюра «Прекрасная Мелузина» Мендельсона, опера «Садко» Римского-Корсакова, в которой Садко влюбляется в дочь морского царя. Русалки появляются в опере Генделя «Ринальдо» и в «Кольце Нибелунгов» Вагнера.

Скульптура русалки украшает копенгагенскую бухту. Русалка с мечом в руке изображена на гербе Варшавы. Изображения тритонов были очень популярны в эпоху барокко (их можно увидеть, например, на «Триумфе Галатеи» Рафаэля). В Нюрнбергской Библии (1483) Ноев ковчег плывет в окружении русалок. Однако первым в истории изображением русалки в живописи следует назвать полотно Даниэля Маклиза «Происхождение арфы» (1842), на которой русалка с арфой в руках плачет о своей несчастной любви.

В отличие от средневекового представления, русалка конца XIX — начала XX века — «роковая женщина». Такой ее изображают художники— швейцарец Арнольд Беклин, норвежец Эдвард Мунк, австриец Густав Климт и многие другие. В нашем веке (на работах Рене Маргитта и Поля Дельво) ее образ приобретает несколько комический оттенок.

Вода — символ одновременно смерти и перерождения. Как и вода, русалки на протяжении веков не только представляли опасность для людей, но и помогали им. Меняющийся образ русалки, служивший вдохновением стольким художникам, поэтам и писателям, видимо, останется таким же притягательным и в будущем.

Русалки, пожалуй, единственные из мифологических существ, обретшие почву в славянских преданиях и… сегодняшней жизни. Мы не можем не рассказать здесь о встречах с этими существами наших соотечественников. Итак…

Рассказывает известный криптозоолог М. Г. Быкова (текст записан в конце 60-х годов):

— Зрительно украинцами и южными великороссами русалки воспринимаются как водяные красавицы. А на севере России это чаще всего косматые, безобразные женщины с большой отвислой грудью. Они показываются из воды вечером или ночью, пытаются привлечь внимание, бродят около воды и даже в лесу. Встретившись с такой женщиной лицом к лицу, человек лишь иногда успевает разглядеть ее.

Приведем случай необычной встречи. Сообщение о нем было получено одной из московских редакций в ответ на публикацию статьи на тему реальности леших и русалок. Речь шла об одной разновидности — болотнянике.

В годы войны Иван Юрченко проживал в деревне Николаевка, в одной из северных областей европейской части нашей страны, учился в начальной школе. Школа направляла учеников полоть сорняки в колхозных посевах, далеко за деревню. Там сразу же за полем начинались болота. Возле болот были сенокосы. Косцы устроили рядом сарай для ночевки, постелили на нары сено. Однажды утром, придя на прополку, ребята зашли в сарай и заметили, что на сене остались вмятины от двух фигур огромного роста, видимо ночевавших в сарае в ту ночь. Они удивились росту людей, поговорили на эту тему и принялись за работу. Иван захотел оправиться и отошел с поля к болоту. В это время на болоте за кустами он заметил двух неизвестных, которые пристально следили за ним. Иван обратил внимание на то, что они были черными, на головах у них были длинные волосы, в плечах были очень широкими. Рост не смог определить, так как мешали кусты. Иван сильно испугался и, крича, побежал к своим товарищам. Узнав, что кто-то есть на болоте, побежали в деревню к коменданту (комендатуры в то время существовали для ссыльных) и председателю колхоза. Те, вооружившись наганом и ружьем, с ребятами двинулись к месту происшествия. Неизвестные черные люди ушли в глубь болота и из-за кустарников смотрели на людей. Никто из деревенских не решался продвинуться вперед. Мужчины выстрелили в воздух, неизвестные оскалили белые зубы (что особенно бросалось в глаза на черном фоне их лиц), стали издавать звуки, похожие на раскатистый хохот. После чего, как показалось Юрченко, они присели или погрузились в болото. Больше их никто не видел. В сарае на сене остались следы, видимо, самца огромного роста и самки поменьше, можно было рассмотреть и следы больших грудей.

Так знают ли наши современники о подобных существах? Или это единственный непонятный случай?

Вот еще одно письмо.

«В 1952 году я, М. Сергеева, работала на лесозаготовительном участке Балабановск (Западная Сибирь). Заготовляли лес зимой, а весной сплавляли по реке Карайга. Местность вокруг болотистая, летом мы собирали там грибы и ягоды. Много здесь и озер. Километрах в двенадцати от участка лежит озеро Порасье. На него-то 4 июля мы и отправились: я, старик сторож с племянником Алексеем и Таня Шумилова. По дороге дед рассказал, что озеро это торфяное и незадолго до революции оно высохло, дно загорелось от молнии и горело целых семь лет. Потом вода вернулась, и теперь на озере много плавучих островов. Их называют „кымья“. Пока погода стоит хорошая, кы-мья у берега, но если отойдут на середину озера — жди дождей.