Александр Горбовский - Факты, догадки, гипотезы Страница 33

— Ты птица,— показала она жестами.

— Я не птица,— возразила воспитательница, удивляясь.

— Нет, ты птица, птица, птица,— зачастила Коко. Как выяснилось потом, в понимании гориллы «птица » была существом низшего порядка. Назвать человека «птицей», очевидно, все равно, что в человеческом понимании обозвать его «собакой». В другом случае, когда воспитательница отчитыпала Коко за разорванную куклу (как оказалось потом, не совсем справедливо), горилла ответила ей прямым ругательством: — Ты,— показала она на пальцах,— грязный плохой туалет Возможно, мысль выражена и не совсем изящно. Но разве большинство из нас в ответ на несправедливость реагировало бы не подобным образом? Наверное, мы произнесли бы другие слова, но только за счет большего их запаса. Такие признаки, как черты личности, принято считать присущими только человеку. Наблюдения и контакты с приматами, овладевшими неким запасом человеческих «слов», заставляют усомниться в этом. «Кто она, личность или животное?» — спросил репортер, в течение нескольких дней наблюдавший гориллу. Исследователи перевели этот вопрос Коко: — Кто ты? — Я отличное животное горилла,— без колебаний ответила Коко. Известны случаи как бы спонтанного обучения животных и даже птиц отдельным словам и целым фразам. Недавно «Правда» рассказала о «говорящем» вороне Карлуше. Вместе со своим хозяином Карлуша часто появляется во время зимней рыбалки на водохранилище близ Мицска. Птица важно вышагивает от лунки к лунке, комментируя улов: «Ок-кунь», «Ер-рш». Как и многие его собратья, Карлуша обожает яркие, блестящие предметы, и к концу лова у лунки хозяина собирается целая куча пуговиц, ножей, зажигалок. Потерпевших, которые приходят за своими вещами, он встречает фразой: «Ты х-х-то такой?» Всего в вороньем словаре около шестидесяти слов. До последнего времени вороны, скворцы и попугаи были единственными, кому удавалась имитация человеческой речи. Недавно, однако, к числу их прибавилось еще одно существо — тюлень. Десятилетний тюлень Гувер, чуть ли не с рождения живущий в городском аквариуме Бостона, приветствует посетителей словами «Хау ду ю ду» («Как поживаете?»), произносимыми густым басом. Хотя словарный запас его весьма ограничен, Гувер нередко болтает сам по себе, без приглашения. По мнению этнопсихологов, тюлень этот — первое млекопитающее, успешно воспроизводящее голос человека. Первое, но не единственное. «Социалистическая индустрия» и некоторые другие советские газеты рассказали о слоне Батыре из карагандинского зоопарка. Как-то утром заведующая секцией парнокопытных Е. Белоусова, проходя мимо клетки слона, услышала вдруг грубый мужской голос: «Попоите Батыра!» Оглянулась — вокруг никого. И снова голос: «Батыр пить». Это говорил сам слон. Он хотел пить Способность к коммуникации с человеком во многом зависит от «словарного запаса», от того, насколько сложные символы и какое их число может различать животное. Судя по этому, приматы — далеко не единственные, с кем человек сможет со временем установить диалог. Польский исследователь Дембовский, изучая крыс, обнаружил, что они без особого труда научаются распознавать довольно сложные графические символы. Некоторые из таких символов трудно запомнить даже человеку. Итак, одни исследователи пытаются овладеть «языком животных», другие — научить самих животных языку человека. Какой путь предпочтительнее? По-видимому, это два правомерных пути, ведущих к единой цели. Познавая язык животных, систему сигналов, которыми обмениваются они, мы приближаемся к пониманию их проблем и круга их ситуаций. Обучая иные существа нашим, человеческим словам, понятиям и знакам, мы приближаем их к пониманию нашего человеческого мира. Человек и животное движутся навстречу друг другу. РАЗ, ДВА, ТРИ, ЧЕТЫРЕ… Детей обучают считать. Но никто не учил этому птиц, живущих на воле. Никто не учил этому муравьев. В одном из экспериментов этологи разрезали приманку на три неравные части и расположили их на муравьиной тропе. Обнаружив их, муравей-разведчик тщательно обнюхал кусочки один за другим, и вскоре каждым из кусков занималась своя группа — 25, 44 и 89 муравьев. Числа эти строго соответствовали размерам приманки Значит ли это, задаются вопросом этологи, что разведчик, вызывая «рабочие команды », исходил из неких количественных или даже арифметических расчетов? Каким образом передается этот сигнал? Наблюдая за муравьями, можно видеть, как один быстро ощупывает своего сотоварища усиками. «Ощупанный », в свою очередь, проделывает это с другим муравьем, тот — со следующим и т. д. Сверхскоростная фотосъемка позволила увидеть этот процесс более подробно, стало возможным различить отдельные черты муравьиных жестов. Как пишет О. Жемайтис, «выяснились важные обстоятельства пантомимы: все муравьи передавали друг другу один и тот же сигнал, разговаривали между собой на еще не ясном для энтомологов языке»*. Вопрос, подвластен ли представителям животного мира счет, может быть повторен и в отношении птиц. Если у птицы, сидящей на яйцах, вынуть из гнезда одно яйцо, она тут же обнаружит пропажу. Компенсируя потерю, она снесет новое. Если опять вынуть яйцо, все повторится сначала. Неужели птицам доступно понятие числа, хотя бы в самой начальной форме? То, с какой легкостью удается обучить их счету, говорит в пользу этого. Голубя научили клевать 5 зерен. Не больше и не меньше. Перед ним 3 зерна и куча зерен в стороне. Он склевывает эти 3, подходит к куче, берет из нее 2 (только два!) зерна и вопросительно смотрит на экспериментатора: «Я правильно сделал?» Обучению счету поддаются даже курицы, которых принято считать эталоном глупости в пернатом мире. Что же касается соек, то они просто изумили исследователей. На стенде расставлены десятки разноцветных коробок. Между ними прохаживается птица, время от времени поднимая длинным клювом то одну крышку, то другую и заглядывая внутрь. Она будет делать так, пока не выполнит задание: из коробок с черными крышками она должна съесть 2 зерна (и ни одним больше!), из зеленых — 3, из красных — 4, из белых — 5 зерен. Перепробовав несколько коробок с черными крышками и найдя в них одно зерно, а потом, наконец, второе, она переходит к зеленым и так вплоть до последних. В другом эксперименте немецкого исследователя А. Келера сойка должна была открыть коробку с тем же числом точек, что и на «предъявленной» ей карточке. При этом размеры и расположение точек разнились весьма * Не исключено, что «муравьиная цивилизация» сложнее и содержательнее, чем мы об этом порой думаем. Как выяснили румынские исследователи, у муравьев есть «воспитатели», которые пестуют маленьких в «яслях» и даже регулярно выводят их погулять из муравейника. Есть «медики» — они ежедневно проводят «профилактический осмотр» обитателей и, если нужно, «госпитализируют» и даже оперируют пациентов — ампутируют поврежденные или больные конечности. Есть даже «кладбища», куда могильщики относят умерших собратьев и зарывают их. Но самое интересное — некоторые виды южноамериканских муравьев делают то, что в применении к человеку мы назвали бы «земледелием». Они заполняют землей большие трещины в стволах деревьев и «засевают» эти плантации. Когда урожай созревает, семена идут в пищу, а соломки— на строительство. значительно. Важно было уловить именно числовое соответствие . В другом случае эту же задачу, но в усложненном варианте решал ворон Якоб (рис. Стрелка на рисунке указывает на ту единственную коробку, которую ворон должен был выбрать. «Такое поведение,— заключает исследователь,— можно объяснить только тем, что птицы действительно умеют считать ». До последнего времени принято было полагать, что птицы способны считать до 7, не больше. Попугай Жако перешел атот птичий предел, научившись считать до 8. Когда загорается 3, 6, 8 лампочек, Жако важно подходит к коробке, в которой насыпаны зерна, и съедает из нее ровно столько зерен, сколько горит лампочек. Но вот лампочки гаснут. Вместо них раздаются подряд несколько звуков флейты. Никто не обучал Жако, не объяснял ему, что должен делать он в этом случае. После секундной паузы он снова подходит к коробке и берет столько зерен, сколько раз прозвучала флейта. Тогда опыт усложняют еще больше. Зерна убирают. Вместо них на стенде коробки с разным числом точек на них. Снова звучит флейта,— два раза. Жако ходит между коробок, пока не находит ту, на крышке которой две точки. Как и в предыдущем случае, попугая этому никто не учил. Он «угадал», «догадался», «сообразил сам» — связать два следующих друг за другом звука и две точки, расположенные рядом. По словам Реми Шовена, «такие решения близки к человеческим». Близки к человеческим и некоторые реакции шимпанзе, связанные со счетом. Обученный счету шимпанзе вынимает из коробки столько соломинок, сколько его попросят,— 4, 2, 3. Но вот, когда у него осталось всего 4 соломинки, экспериментатор просит дать ему 5. После секундного замешательства обезьяна ломает одну соломинку пополам и, торжествуя, протягивает требуемые 5 соломинок. Как и в опытах с попугаем Жако или другими шимпанзе, Сарой и Уошо, ситуация эта из тех, с которыми они не могли бы встретиться вне контакта с человеком. Контакты эти оставляют свои следы в мире живого. Пусть на уровне отдельных особей, они содействуют их «поумнению».