Олег Игнатьев - Амазонка глазами москвича Страница 36

Теку-теку летел к поселку Анажас. Нилтон обещал забросить меня и к знаменитому озеру Арари. Остров Маражо занимает территорию почти в пятьдесят тысяч квадратных километров. Старик, продавец черепах, оказался прав. Действительно, не будь теку-теку, добраться до центра острова практически было бы немыслимо, так как дорог там, по существу, нет никаких, и скотоводы в основном пользуются услугами конного транспорта. Таким образом, для переезда из одного населенного пункта в другой необходимо иметь много свободного времени. Даже от аэродромчика Анажаса до фазенды Нилтона пришлось ехать верхом на лошадях, и путешествие никак не подходило под разряд комфортабельных. К тому же на острове Маражо не употребляют седел.

Растительность здесь была совсем непохожа на непроходимые тропические джунгли штата Акре или северных районов Гояса. Маражо лежит под самым экватором, по здесь почти не встретишь густых лесов, могучих лиан и зарослей. В основном территория покрыта кустарниками и низкорослыми деревьями. Лишь изредка встречаются островки пальм.

По дороге от аэродрома до фазенды было интересно наблюдать за буффало — так называют здесь буйволов, хотя буффало — это скорее всего бизоны. Вероятно, название буффало взяли по аналогии с североамериканскими бизонами — буффало. На Маражо их многие тысячи. Говорят, их привезли сюда около ста лет назад из Индии, и они очень хорошо акклиматизировались. Из-за недостатка ухода некоторые буффало одичали, и сейчас по острову бродят большие стада диких буффало.

— Вам было бы интересно приехать на Маражо несколько месяцев назад, в сентябре, — говорил Нилтон, трясясь на лошадке в нескольких метрах впереди. — В это время мои пастухи проводят фечасау. Вообще по всему острову в сентябре организуют фечасау.

— А что такое фечасау?

— Так называется охота на диких буффало. Слишком уж быстро они плодятся. И всегда для домашних буффало существует угроза увода дикими буйволами. А мы делаем наоборот. Организуем охоту на диких буффало. Мясо и шкуру пастухи берут себе, запасаясь на долгие месяцы едой. Но вместо платы хозяину за разрешение охотиться на его территории пастухи обязаны загнать, по крайней мере, половину стада диких буффало в корали или построить специальные загоны, заманить туда буйволов и, конечно, потом заняться приручением их. О, черт возьми! Куда же ты? Стой! — лошадь Нилтона чуть не сбросила седока, внезапно отпрянув в сторону с еле заметной тропинки. Нилтону пришлось даже спрыгнуть с лошади на землю и некоторое время успокаивать ее легким поглаживанием по шее. — По-моему, она испугалась жакаре, — сказал Нилтон, вглядываясь в траву, густо росшую у самой тропинки. — Вы знаете, у нас, на Маражо, существует две беды. Первая — наводнения, которые бывают как раз в этот период, во время разлива Амазонки. Вторая — жакаре. Они небольшого размера, самые крупные около двух метров. Но нрав у жакаре очень злобный. Их так много, что жители не успевают с ними бороться. Время от времени, когда жакаре особенно сильно надоедают, мы организуем коллективную охоту. И посмотрели бы тогда, сколько жакаре можно убить за один день. Сотни! Приходится нанимать специальную бригаду для снятия шкур, а о мясе и костях заботиться в таком случае не приходится. Мы вынуждены все выбрасывать, потому что одна перевозка до Белена обходится очень дорого, и выручка никоим образом не покрывает транспортных расходов. А сейчас мы подъезжаем к моей фазенде.

Кругом не было видно никакой изгороди, и, по всей вероятности, лишь хозяин мог различить границу своего участка.

— Куда же вы продаете, Нилтон, ваш скот? Перегоняете в Белен?

Нилтон засмеялся.

— Вы не имеете никакого отношения к финансовым инспекторам штата, поэтому я могу открыть маленький секрет. Мой скот идет на территорию Гвианы, где цена на него гораздо выше, чем в Бразилии. А в Белен? Зачем отвозить скот в Белен, если в Гвиане мне за него заплатят в английских фунтах стерлингов. Большие деньги в фазенду вкладывать не приходится, а доходы она дает приличные. Безусловно, меньше, чем каштаны пара, по все же приличные.

Когда Нилтон заговорил о доходах, я вспомнил историю, рассказанную мне приятелем, крупным юристом Осип Дуарте Перейра. На Маражо явился с юга страны один бразилец и спросил: «Скажите, пожалуйста, чем нужно заняться на острове Маражо, чтобы получить в короткий срок большой доход?» Ему ответили: «Вы должны организовать фазенду на острове Маражо и разводить там скот». Приезжий не имел склонностей к скотоводству и стал выпытывать, что стоит на втором месте по доходности на острове Маражо. Ему ответили: «Скотоводческая фазенда, пусть даже она будет не слишком хорошо организована». Не удовлетворенный таким ответом, южанин настаивал: «Нет, сеньорес, все-таки чем бы следовало мне запяться на острове Маражо, если я совершенно не способен разводить скот?» Ответ был следующим: «Вы получите большую прибыль, имея скотоводческую фазенду на острове Маражо, даже совсем не занимаясь ведением ее хозяйства».

При первом взгляде на фазенду сеньора Нилтона складывалось впечатление, что она принадлежит именно к третьей группе скотоводческих фазенд на острове Маражо — той, где нет толковой администрации и отсутствует элементарный порядок. Дом Нилтона стоял на небольшом холме и выглядел довольно заброшенным. Помещение казалось нежилым. Нилтон долго искал на притолоке входной двери ключи, потом пошел разыскивать сторожа фазенды. Через минуту его голос, звавший какого-то Алешандро, раздавался внизу, у подножия противоположного склона холма, где протекала небольшая речушка. Алешандро появился совершенно внезапно с другой стороны. Вид у него был такой, будто человек только что очнулся после глубокого и долгого сна. Увидев на крыльце фазенды незнакомца, он нисколько не удивился, а спросил:

— Приехал хозяин? Давно он меня зовет?

— Да нет, только что.

— Ну, тогда ничего, — флегматично произнес Алешандро и вдруг неожиданно басом закричал во все горло: — Сеньор Нилтон! Я здесь!

Кляня своих служащих, высокий холм, скот, вообще остров Маражо, Нилтон поднялся к дому. Он отчаянно пыхтел и отдувался, счищая с колен десятки прилепившихся к брюкам колючек.

— Слушай, Алешандро! Мой приятель хочет посмотреть, как ловят на пашем острове черепах. Поручаю его твоим заботам, и чтобы у меня все было в порядке, слышишь? Постарайся управиться к завтрашнему дню, потому что часа в три мы должны вылететь обратно в Белен.

Алешандро молча выслушал приказание хозяина, кивнул головой. Но весь вид его без всяких слов говорил о большом нежелании уходить куда-то далеко от фазенды, искать никому не нужных черепах.

— Когда отправляться-то? Если хотите что-нибудь посмотреть, то давайте поедем сейчас. Как раз и буффало есть пара спокойных, а то ведь вы не привыкли, наверное, ездить на буффало.

Алешандро, без сомнения, обладал проницательным умом. Ездить на буффало мне действительно никогда не приходилось.

Широкая спина буйвола предоставляла чуть-чуть больше комфорта для седока, чем спина лошади. Правда, проехали мы всего километра три от фазенды. За время пути можно было видеть, по крайней мере, около тысячи голов скота. Весь скот принадлежал сеньору Нилтону.

Как-то мне попалась в руки книжка Леандро Токантинса, которая называлась «Река командует жизнью». В ней автор рассказывал, как через полвека после начала развития животноводства на острове командные посты в этом виде сельского хозяйства захватили монахи и члены разных религиозных орденов. Так, иезуиты имели на Маражо около шестидесяти тысяч голов скота. Мерседариос — более восьмидесяти тысяч. Немногим меньше находилось в руках монахов ордена кармелитов. После изгнания иезуитов мерседариос остались почти единоличными владельцами сотен тысяч голов скота. Население же острова жило в нищете. Это было еще в XVIII веке, во времена колониального господства. В то время португальские власти, обеспокоенные ростом влияния монашеских орденов, направили петицию папе Пию VI с просьбой отозвать монахов в метрополию. Пий VI удовлетворил просьбу и отозвал руководство ордена мерседариос в Португалию. Как можно было убедиться, за минувшие полтора-два столетия положение на острове не изменилось. Место иезуитов и мерседариос заняли фазендейрос вроде нашего знакомого сеньора Нилтона, а масса жителей острова Маражо по-прежнему живет в нищете, как и два века назад.

— Куда мы сейчас направляемся, Алешандро? — спросил я проводника.

— К моему приятелю. Осталось недалеко. Его основное занятие — ловля черепах. Сегодня еще до темноты успеете посмотреть, как он бьет черепах из лука, а может быть, сейчас он ловит их на крючок, если место у него приготовлено. А завтра раненько утром сможете принять участие в ловле с помощью загончика.

Действительно, не проехали мы еще и сотни метров, как на берегу речки показалась небольшая хижинка, около которой женщина развешивала на веревке выстиранное белье.