Джон Брокман - Во что мы верим, но не можем доказать. Интеллектуалы XXI века о современной науке Страница 37

А что можно сказать о времени? Мне также не удалось понять смысла призывов покончить со временем как с фундаментальным аспектом описания природы. Поэтому я верю в существование времени в смысле причинно-следственных связей. Я также сомневаюсь, что Большой взрыв был началом времени. Я почти уверен, что наша история началась задолго до Большого взрыва. Наконец, я верю, что в ближайшем будущем мы сможем делать прогнозы на основании этих гипотез, которые будут проверены в процессе реальных экспериментов.

Антон Зелингер

АНТОН ЗЕЛИНГЕР — профессор физики Венского университета. Проводит эксперименты в области квантовой телепортации и квантовой интерференции с «бакиболловыми» молекулами, крупнейшими объектами, когда-либо демонстрировавшими квантовый феномен. Его следующая цель — найти экспериментальные доказательства существования квантового феномена в объектах большего размера, возможно, даже в самой жизни.

Я верю, но не могу доказать, что квантовая физика требует от нас отказа от разделения между информацией и реальностью.

Почему я в это верю? Потому что провести функциональную границу между реальностью и информацией невозможно. Когда мы делаем какое-либо утверждение о мире, о каком-то объекте, его качествах, это утверждение исходит из информации, которой мы располагаем. А научные прогнозы по сути — это сообщения об информации, которую мы надеемся получить в будущем. Поэтому очень соблазнительно верить, что все на свете — просто информация; но при этом мы рискуем впасть в солипсизм и субъективизм. Мы знаем (хотя не можем этого доказать), что реальность существует «вне» нас. Для меня главное доказательство того, что реальность существует независимо от меня, — это случайность отдельного квантового явления — распада радиоактивного атома. Нет никаких скрытых причин для того, чтобы атом распадался с той невероятной скоростью, с какой он это делает.

Следовательно, если реальность существует, и если мы никогда не сможем провести функциональную границу между реальностью и информацией, может оказаться, что реальность и информация — одно и то же. Нам нужна концепция, способная вместить и то и другое.

Это послание от кванта. Это естественное продолжение так называемой копенгагенской интерпретации квантовой механики, гласящей, что мы не должны приписывать объекту те или иные качества до того, как сможем наблюдать их в реальности. Если мы примем утверждение о том, что реальность и информация — одно и то же, то все квантовые загадки и парадоксы — вроде «проблемы измерения» или девяти жизней кота Шредингера — тут же исчезнут. Но при этом цена объединения реальности и информации будет довольно высокой, ведь, если моя гипотеза верна, многие вопросы окажутся бессмысленными. Станет незачем спрашивать, что «на самом деле» происходит в мире. Кот Шредингера — ни живой, ни мертвый, до тех пор пока у нас нет информации о его состоянии.

Кстати, я также верю, что настанет день, когда мы научимся преодолевать «декогерентность» и наблюдать квантовый феномен за пределами защищенной среды лабораторий. Я надеюсь (в отличие от неисследованного кота Шредингера) дожить до этого дня.

Грегори Бенфорд

ГРЕГОРИ БЕНФОРД — профессор физики плазмы Калифорнийского университета, Ирвин. Автор нескольких научно-фантастических романов. Последний из них — «Рожденный солнцем», сиквел романа «Марсианская раса», опубликованного в 1999 году. Также его перу принадлежит книга «Глубина времени: как люди общаются сквозь тысячелетия».

Почему вообще существуют научные законы? У меня есть возможный ответ, но пока нет доказательств.

Мы, физики, объясняем происхождение и структуру материи и энергии, но не происхождение законов, которым они подчиняются. Применима ли идея причинной обусловленности к происхождению самих законов? Мы сузили диапазон полевых теорий, способных объяснить Большой взрыв в нашей Вселенной, но почему считается, что управляющие ею законы не меняются со временем и действуют всегда?

Можно вообразить Вселенную, в которой законы действуют не всегда. Например, когда мы говорим о чудесах, Вселенная кажется именно такой: чтобы в ней все работало как следует, нужно руководство Господа Бога. Физика, напротив, стремится найти законы в надежде, что они окажутся жесткими и непреложными — например, когда Эйнштейн спрашивал, был ли у Бога выбор, когда Он создавал Вселенную. Сегодня стало модно избегать проблемы выбора: например, утверждать, что существует бесконечное множество вселенных, окруженных другими вселенными, и в них действуют самые разные законы, которые только можно себе представить, со всеми возможными параметрами и последствиями. Само появление этой гипотезы «мультивселенных» указывает на то, что нам до сих пор не удалось достичь нашей великой цели. На мой взгляд, оно противоречит простоте принципа «бритвы Оккама»[24], компенсируя отсутствие понимания бесконечным умножением невидимых сущностей.

Возможно, это напоминает неспособность философии вообразить, как это делаю я, что, когда мы видим порядок, в его основе обычно лежит определенный принцип. Но каким образом возникли законы физики? Естественный отбор подарил нам безукоризненно структурированную биосферу, и возможно, подобный принцип эволюции действует и при происхождении вселенных. Возможно, наша Вселенная возникла в результате естественного отбора среди разных типов интеллекта. Возможно, в процессе этого отбора победил интеллект, способный создавать новые вселенные.

Возможно, новые вселенные возникают в процессе физических экспериментов или рядом с черными дырами (как предположил Ли Смолин), где пространство-время искривлено в пластичные формы, способные создавать все новое и новое пространство-время. Возможно, эволюцией физических законов движет некая Высшая вселенная, обладавшая интеллектом, способным создавать другие вселенные с небольшими «генетическими» вариациями. Подобные идеи выдвигал астрофизик Эдвард Харрисон.

Отбор возникает, потому что только устойчивые законы могут создавать постоянные, благоприятные условия для возникновения новой жизни. Как только формы жизни это поняли, они могли начать намеренно создавать более совершенные вселенные, обладающие набором неизменных законов, способных создавать еще более грандиозные структуры. Такая первичная эволюция могла иметь наблюдаемые последствия. Если мое предположение верно, то мы — неизбежное следствие существования Вселенной, отражающее интеллект, появившийся до нас в какой-то более ранней вселенной и сознательно решивший создать некий устойчивый порядок. Тогда благоприятная для нас космическая среда обитания возникла не случайно. Если мы и дальше будем находить признаки совершенства нашей Вселенной, докажет ли это такую гипотезу?

Руди Рюкер

РУДИ РЮКЕР — математик, специалист в сфере компьютерных наук, пионер киберпанка и писатель. Автор книг «Бесконечность и разум» и «Лайф-бокс, морская ракушка и душа».

Я хотел бы предложить новый вариант теории множества вселенных. Я не стану утверждать, что существует каждая возможная вселенная. Я сказал бы, что есть последовательность возможных вселенных. Это нечто вроде нескольких последовательных черновиков романа. Мы живем в «черновой» версии Вселенной, а окончательной версии не существует. «Роман» все время переписывают.

Время от времени мы можем это осознавать. Например, когда мы расслабляемся, перестаем обозначать вещи и формировать мнения, наше сознание способно постичь множественность «черновиков» Вселенной. Вещи и события не должны быть именно такими или иными — до тех пор, пока мы не считаем их таковыми.

Каждый «черновик», каждое пространство-время, каждый проект реальности сам по себе строго детерминирован. В мире нет ничего случайного; наоборот, существует огромная паутина синхронных взаимосвязей, а причины и следствия перетекают вперед и назад во времени. Завязка романа соответствует развязке; прошлое соответствует будущему. Если меняется одна вещь, одно событие, меняется и все остальное. Если мы знаем все о текущем мгновении, то знаем все о прошлом и будущем.

Поэтому объяснить любой «черновик» Вселенной — значит объяснить содержание единственного мгновения этого «черновика». Это, в свою очередь, означает, что эволюцию можно рассматривать как последовательность «черновиков», как эволюцию последовательных версий проектов отдельного мгновения. Кульминационная сцена разговора между Скарлетт О'Хара и Реттом Батлером переписывалась много раз, а вслед за ней — и весь сюжет «Унесенных ветром».

И такая эволюция тоже может быть детерминистской. Можно предположить наличие двух разных детерминистских принципов: физического и метафизического. Физический принцип состоит из обратимых во времени законов, которые формируют текущее мгновение по восходящей и по нисходящей, наполняя прошлое и будущее пространства-времени. А на метафизический принцип мы ссылаемся, чтобы объяснить содержание этого мгновения. Принцип метафизики детерминирован, но необратим; он действует в измерении, которое можно назвать «паравременем», превращающим простые «семена» в заполняющий пространство паттерн, который проявляется в текущем мгновении.